Взглянув в черные провалы глазниц, существа стоящего напротив, я на миг обомлел от увиденного, а затем с головой погрузился в огненный водоворот.

Вначале не было ничего, кроме черноты и огненных вихрей. Затем я увидел людей. Они бродили взад-вперед по выжженной пустыне, словно стадо овец за невидимым пастырем. Откуда-то доносились крики.

Вдалеке расцвела огненная вспышка и люди, все как один, повернулись навстречу свету и разрушительному ветру. Порывы ветра сдирали с них одежду, разрывали на клочки кожу и мышцы. Люди падали словно сраженные остро отточенным серпом колосья пшеницы. И я падал вслед за ними, погружался в землю, под дождевыми каплями и хлопьями снега я уходил все глубже и глубже под землю, настолько глубоко, что однажды я оказался на поверхности.

И удивился тому что увидел.

Небеса покрылись кровавой пеленой облаков и лучи солнца не достигали измученной земли. Множество людей, невысоких, кутающихся в шкуры блуждали по ледяной глади в тщетных поисках пищи. Я видел как они страдают от голода и стараются потеплее закутаться в шкуры, служащие им одеянием. Они утратили речь и лишь нечленораздельно мычали. Так продолжалось много лет.

Затем появились дома, развилась речь. Появилось разделение на классы. Люди начали убивать дрруг друга, научились лгать и клеветать. Прошло еще много-много лет.

И вот… Я вижу мальчика. Он стоит передо мной, но я не вижу страха на его челе. Напротив, он собран и целеустремлен.

Он первый из тех, кто дошел до нас отринув страх.

Тьма поглотила и извергла меня в доли секунды, и я вновь оказался перед странным высоким человеком с черными провалами вместо глаз.

Никто не торопился начинать разговор, но, наконец, я рискнул прервать молчание.

– Ты Бог? – спросил я , боясь услышать ответ.

Лицо странного человека не изменилось, сперва мне показалось что он и вовсе не услышал вопроса. Но он ответил.

– Даже если и так, что тебе даст мой ответ, сын ведьмы?

Я ощутил комок в горле. Но человек еще не закончил.

– Нет я не Бог, – выдохнул он и я почувствовал облегчение. Но ненадолго.

– Что ищещь ты здесь? – спросил он меня, и только тут я заметил, что его губы оставались неподвижными. Мне стало не по себе.

– Я ищу… – начал было я, но запнулся ощутив ком в горле. – Я ищу сокровище!

Выражение лица моего собеседника ничуть не изменилось, но в глубоких провалах глазниц белснул огонек пламени.

– Ну, ты его нашел. Что дальше?

Я постарался обдумать ответ, чувствуя, что от моего ответа зависит многое.

– Я хочу знать.

Человек продолжал неподвижно смотреть на меня, словно осмысливая мой ответ.

Затем он ответил.

– Хорошо.

И я увидел то, что не смогу забыть.

Я вошел в комнату барона с тяжелым грузом на душе. Мне столь много следовало ему сообщить и, видит Бог, я предпочел бы молчать как рыба.

Барон сидел в глубоком кресле у камина, в котором по случаю непогоды пылал огонь. Я опустился в кресло, стоящее у двери. Барон заговорил первым.

– Какие новости ты принес мне, инквизитор?

Я смотрел на этого жестокого, властного человека и тянул с ответом. Меня обуревала жалость.

– Ну же, инквизитор, говори прямо! – лицо барона покраснело, глаза вылезли из орбит. – Признайся в собственной беспомощи. Будь тебе что сказать, ты бы уже заговорил!

Я медленно покачал головой. Оттягивать разговор дальше было нельзя.

– Ты не прав, барон. Я многое узнал. И о тебе, и о твоей дочери. Мне нужно было всего лишь собраться с мыслями. Но, теперь я готов. Вопрос в том, готов ли ты?

И я рассказал ему все, что узнал от старухи.Каждое мое слово оставляло след на раскрасневшемся лице барона. Когда я рассказал ему о смерти его дочери, барон с ревом вскочил и заметался из угла в угол словно безумец. Мне не хотелось продолжать, но я продолжил.

Я едва мог вообразить всю тяжесть удара, свалившегося на плечи барона. Когда я рассказал ему о колдовстве и о том, как жестоко его обманули – барон вдруг обмяк и рухнул в кресло. Могло показаться что он умер, если бы не глаза. Они лихорадочно блестели и непрерывно вращались в орбитах.

– Ну, – прохрипел он, и хрип этот звучал как предсмертный, – продолжай, инквизитор. Я ведь вижу, что самое страшное ты припас напоследок.

Я опустил голову, мой голос зазвучал громче.

– Когда твоя дочь пропала, барон, ведьма проникла в твой дом и похитила кое-что. С помощью этого она и узнала что произошло.

Барон злобно хмыкнул:

– Забавно, – пробормотал он – Инквизитору помогает ведьма…

– Та девочка, которую выдавали за твою дочь, – продолжил я, пропустив его колкость мимо ушей, – она и была твоей дочерью. Все что ты любил в своей малышке, эта маленькая девочка приютила и взрастила внутри себя. Но она не до конца забыла и то кем была прежде. И однажды ночью, она выбралась из своей комнаты и отправилась домой. В свой настоящий дом.

Я помолчал. Барон тоже не проронил ни звука. Страшная догадка теплилась в его глазах, но пока что он отгонял ее прочь.

– Материнское сердце не обманешь, барон. Так же, как и материнским слезам не в силах противостоять никакие чары. Слезы смыли чужую внешность, и лишь внутри нее осталась частичка твоей дочери. Частичка той, кого ты любил больше жизни.

По подбородку барона потекла струйка крови – с такой силой он закусил губу.

– Когда пришли твои люди они ведь не церемонились, верно. Таков был твой приказ. Тебе нужен был только негодяй, как ты считал, сгубивший твою дочь. А его семья была мусором. Ненужными свидетелями.

Глаза барона встретились с моими. Я увидел в них невыразимую боль и тоску. Никогда еще я не был таким уставшим.

– Ты сам убил ее. Убил свою дочь, барон. Своим простым и ясным как день приказом. "Привести этот мешок дерьма, свидетелей в расход". Так и получилось. И я отнюдь не уверен, что прежде, твои головорезы над ней не поглумились!

Вопль барона, исполненный невынасимой боли я так и не смог забыть.

Я стоял под серым, нахмурившимся небом и думал. Раз за разом приходила мне в голову мысль: «Как можно жить с последствиями того, что мы творим, особенно, если они так чудовищны как в этом случае». Мой взор был устремлен на серый могильный камень. Чуть глубже под ним лежал барон Трим. Вчерашний вечер выдался богатым на события.

Выйдя из комнаты барона я направился в сад. Мне было настолько мерзко на душе, насколько это возможно. Следовало отвлечься. Я видел, что ко мне направляется садовник, но на полпути передумал и вернулся к своим делам. Рассматривая цветы в изобилии растущие вокруг, я словно растворился в вечернем сумраке.

Меня негромко позвали по имени, выведя из оцепенения. Позади меня стоял Керк, а чуть позади него стояли Орт и несколько незнакомых мне людей.

– Сир, прибыли люди от графа. Его Высочество повелел немедлено заключить под стражу барона и освободить несчастного, несправедливо потерявшего свободу. Барона же следует немедленно доставить на суд графа. – посыльный говорил звонко и уверенно. Мне показалось, что он заранее готовил эту речь.

– Конечно, – я кивнул незнакомцам. – Мы немедленно отправимся к барону. Я лично провожу вас.

Однако, когда мы открыли дверь в комнату барона было уже поздно.

Жесток, порою, промысел Господень. Такого сильного человека как барон, которого не одолели бы и трое вооруженных бойцов, сразил удар. Когда мы пришли к нему, его сердце уже не билось, а лицо начало синеть.

Его несчастный пленник также не увидел рассвета. Боюсь, только, что смерть его была не столь легка как смерть барона. Всю ночь несчастный метался в бреду, а перед самым рассветом со вздохом погрузился в объятия ангела смерти.