На железе не будет крови, знамена будут белы. Под молодецкими ударами, раздавленная, умрет змея ненависти, и из земли, насыщенной любовью, благоухающей розами, очищенной юным пылом, до самой небесной лазури будет доноситься шум грубых человеческих голосов, не то гимн, не то вопль.
Мира... труда... хлеба.
ПОБЕЖДЕННЫЕ
Сколько их - сотня, тысяча, миллионы.
Их без числа и счета.
Сдержанный гул несется издалека из их тесных рядов.
Они идут среди сурового ветра ровным и медленным шагом, с голой головой, в грубых одеждах, с воспаленными взглядами. Они ищут меня.
Они меня настигли, и вот толпа серых фигур, масса изможденных лиц колеблющейся волной окружила меня, сдавила, скрыла, замкнула. Я слышу хриплое дыхание, долгий плач звучит в тумане, проклятия, вздохи.
Мы собрались из домов без огня, с беспокойных постелей, где осиленное тело сначала должно скорчиться, потом подается и, наконец, сляжет. Мы пришли из рвов и из тайников и бросаем на землю чудовищную тень скорби и опасностей.
Мы искали ее, идеальной веры. И она предала нас. Мы искали любви, которая надеется и верит, и она предала нас. Мы искали труда, который бодрит, возрождает, и он отверг нас.
Где же надежда? Где сила?
О, пощади, пощади нас. Мы побеждены. Над нами и вокруг нас в сильном золотом свете солнечных лучей ярко разносится веселый и громкий гимн лобзаний и труда.
Железной змеей с шумом влетает поезд под горные своды. Промышленность военной трубой зовет умы и руки на жатву.
Тысячи уст горят влюбленным желаньем.
Тысячи жизней отважно бросаются в это пылающее жерло.
А нас не нужно. Кто бросил нас на эту землю, злую мачеху?
Кто не дает нам свободно дышать? Кто гнетет и давит нас? Чья ненависть тяготеет над нами? И чья неизвестная рука нас оттолкнула? Почему слепая судьба кричит нам: напрасно.
О, милосердие, милосердие к побежденным.
НЕ ТРЕВОЖЬ МЕНЯ
Если иногда, поглощенная думой, я не внимаю твоим любовным речам, если мои глаза горят, а по лицу и губам разливается непривычная бледность, если я все забываю и, склонив темно-русую голову, вся отдаюсь своим мыслям, не трогай меня: передо мной в эти минуты открывается огромный божественный мир. Разорванные тучи окружили солнце, нагое и смеющееся. Небо держит в могучих объятьях землю всю в миртах и фиалках.
И отовсюду, со скошенного луга и с волнующихся безбрежных полей, с листвы дубов и кипарисов, из оазиса и из пустыни, из бесконечных лесов, где воет, бешено ревет сердитый ветер с трепетом чувственной любви, что живит все созданное, я чувствую, как отовсюду несется вместе с беспокойным полетом рассеявшихся в воздухе птиц широкое, свежее, торжествующее дыхание, веет силой и здоровьем.
Все зацветает розами, надеждой, чистой, верующей думой, торжествующим трудом, благородным одушевлением, талантом, подвигом.
Не пьет больше крови скорбная земля.
Война, эта свирепая и непокорная колдунья, не наводит больше ружей и не разражаются больше пушки яростными выстрелами, а на боевом поле не слышно больше военных песен.
Весь мир одно отечество, и всех оживляет один священный энтузиазм, и песня торжественной и кроткой любви летит с одного берега на другой.
Паровик дымит, плуг разрывает плодородную грудь земли, ревут и стучат машины, пылают очаги, и над этим диким львиным ревом земли в брожении Свобода распустила свои белые крылья, и гул их гордо разносится по ветру.
АРАБСКИЙ КОНЬ
Не желтые ли пустыни тебе грезятся?
Не горячие ли равнины, все золотые от солнца?
Безбрежные миражи раскаленных песков?
Бег и ржание смелых коней на твоей родине?
Когда ты взмахиваешь косматой гривой и, кусая удила, и боевым копытом бьешь в землю, когда ты ржешь с диким завываньем, в груди у меня внезапно зажигается жажда видеть новые страны.
Знаешь ли? Меня влекут те ясные равнины, те блестящие пески, что золотятся на солнце.
Дай мне оседлать твою быструю спину, черный скакун мой, живее в путь и пожирай землю.
Беги от туманов, застывших над равниной, топчи эту грубую толпу, рви на скаку колючий кустарник. Вскачь промчись через долины и леса.
Ты свободен, ты царь.
Скачи через пропасти и стремнины, через надувшиеся потоки, через сплетшиеся лианы, попирай цветы.
Вперед, все вперед, и если дорога наша слишком длинна, пусть вместе с тобой упаду я в прах, о мой борзый конь.
О, розовое пламя тихих вечеров, и вы, призраки гибких пальм, отражающие в море суровые и обрывистые силуэты, и вы, хриплые трели арабской песни, уходящие в голубое небо.
Раскаленный песок мечет искры.
В галоп, Ахмед! Нет преград твоему вольному бегу.
Вихрем улетай в неведомую даль.
Все нипочем, если в лицо повеяло свободой.
КОММЕНТАРИИ
Большинство переводов И. Ф. Анненского было напечатано в составе его книги "Тихие песни", часть помещена В. Кривичем в издании "Посмертные стихи" (Петроград, 1923), некоторые опубликованы в 1959 году в книге "Анненский И. Стихотворения и трагедии" (Л.).
Квинт Гораций Флакк. (65-8 гг. до н. э.)
Древнеримский поэт, прославившийся своими одами.
1. (Ода II, 8) перевод оды "К Барине".
2. (Ода III, 7) перевод оды "К Астерии". Вифиния - область в Малой Азии.
Орик - город на берегу Адриатического моря.
Амалфея - символ изобилия в виде рога.
Нот - бог сильного южного ветра (античный миф).
Беллерофонт, Пелаей, Прет - герои древнегреческого мифа, оклеветанные женщинами.
4) (Ода III, 26) Барбитон - древнеримский струнный музыкальный инструмент.
Мемфис - одна из столиц Древнего Египта.
Стрекало - колющий посох.
Иоганн Вольфганг Гете. (1749-1832)
Великий немецкий поэт.
4. Перевод "Ночной песни странника", это стихотворение переводили также М. Лермонтов и В. Брюсов.
Вильгельм Мюллер. (1794-1827)
Немецкий поэт-романтик.
5. Перевод стихов из цикла "Зимний путь". Положено на музыку Ф. Шубертом.
Генрих Гейне. (1797-1856)
Великий немецкий поэт.
По поводу своих переводов из Гейне Анненский писал Н. П. Бегичевой: "Это не Гейне, милая Нина, это - только я". 6-9. Перевод стихов из "Книги песен". 10. Перевод из книги "Романцеро".