Прозвенел колокол, и лошади рванули по треку гневным топотом копыт и струящихся красок. Толпа вокруг них скандировала, аплодировала и ревела. Они с Мерриком наблюдали за скачкой молча.

Через две минуты и полторы мили спустя, Шенаниганс из фермы Арден была объявлена неофициальным победителем. Реми должна была быть счастливой, что их победная кобылка выиграла скачку. Милый приз, сладкая победа, еще один трофей в комнате...

– Ты не кажешься счастливой, бубалех, – сказал Меррик и растянул двумя пальцами ее губы заставляя улыбнуться. Она посмотрела на него самым убийственным из всех взглядов. – Твой маленький пони выиграл гонку. Улыбнись, как будто ты действительно рада.

Поддужный отвел Майка и Шенанингас на победный круг.

– Пошли, – сказала она.

– Слава богу, – ответил Меррик, и они поднялись. – Я начал потеть. Сейчас октябрь. Я не позволяю себе потеть в октябре.

Она собрала свои вещи, и Меррик повел ее к проходу. Он шел позади нее, когда она дошла до перил.

– Ты не заметил ничего странного здесь за последнее время? – спросила она.

– Да. Определенно. Что за чертовщина на голове у этой женщины? Лодка? – Он указал на даму, идущую мимо их секции. – Эй, там! – прокричал он женщине в белой шляпе с объемной вуалью. – Никто ничего не видит за твоей чертовой шхуной! Полный вперед!

– Меррик, пожалуйста, веди себя прилично

– Почему? Ты на дешевых местах. Никто не знает, что ТЫ РЕМИ МОНТГОМЕРИ, И ТВОЯ СЕМЬЯ ВЛАДЕЕТ ШЕНАНИГАНС, ПОБЕДИВШЕЙ ЛОШАДЬЮ. – Меррик произнес этот так громко, что все в радиусе двадцати метров услышали его. Конечно же, услышали.

– И ты еще удивляешься, почему я никогда не пересплю с тобой, – прошептала она ему.

– И МЫ НЕ СПИМ, – добавил Меррик таким же отвратительно громким голосом. Все на трибунах уставились на них, пока они выходили из обзорной части перед треком.

– Напомни мне еще раз, почему я наняла тебя. – Реми забросила сумку на плечо, пока они шли к клубному зданию.

– Потому что ты хотела кого-то в качестве ассистента вне индустрии скачек, которому наплевать на лошадиные скачки. А еще я потрясающий и самый сексуальный мужчина из всех живущих.

– Два из трех, не так уж и плохо. Пошли, я хочу показать тебе кое-что, – сказала она, останавливаясь у трека, посмотреть на взвешивание жокея. Результаты гонки не будут официальными до взвешивания жокеев.

– Наконец. Но давай найдем стойло, где у нас будет немного уединения для нашего первого раза. Я хочу, чтобы он был как можно более неловким и неудобным для нас.

Она открыла сумку и протянула ему журнал.

– Вау, – Меррик произнес слово, которого она никогда не слышала от него. Меррика не так просто было удивить. – Не часто увидишь лошадь на обложке «Спортс Иллюстрейтед». Но опять же, я «читаю» только о проблемах купальников.

Реми встала рядом с ним, и оба смотрели на обложку – Шенаниганс, ее фамильная каштановая кобылка, и Хижинкс, жеребец Кэпитал Хиллс, стремились к центру трека Верона Доунс и смотрели в камеру. Фотографию сделали на финальной разминке Лексингтонских скачек, великолепный снимок двух прекрасных животных, бегущих изо всех сил.

– Посмотри на заголовок. «Новая гражданская война – Хиджинкс против Шенаниганс в вековом конном соперничестве», – прочитала Реми вслух, пытаясь не закатить глаза от преувеличения. – Они называют нас Хэтфилдами и Маккоями³ лошадиных скачек.

– Это продаст несколько футболок. – Меррик протянул ей журнал.

– Эта статья нелепа, – сказала Реми, листая страницы. – Она только о жестком соперничестве между фермой Арден и Кэпитал Хиллс – двумя старейшими коневодческими семьями. Все выбирают сторону – Команда Шенаниганс или Команда Хиджинкс.

– Я все еще в команде Эдварда.

– Сегодня перед перилами я видела драку. Это были два парня, один в футболке Арден, другой в футболке Кэпитал Хиллс. Поле этого опуса весь гоночный мир будет делать ставки на Шенаниганс и Хиджинкса. Они даже продают плюшевые игрушки Хиджинска и Шенаниганс.

– А вот это уже извращение.

– И не говори. Этих лошадей превращают в денежные деревья.

– Говоришь так, будто это что-то плохое. Шенаниганс твоя родовая кобыла, – напомнил он ей. – Больше славы, большая посещаемость, больше прессы, больше денег, больше денег мне, твоему преданному ассистенту, который заслуживает прибавки. Мне стоит это записать для тебя?

– Запиши это для меня, – сказала она, протягивая Меррику ручку и свой блокнот. – Сто миллионов и двести миллионов. Записал?

Он показал страницу, на которой написал две цифры.

– И?

– Сто миллионов – такая ставка на кентуккском дерби. Двести миллионов – такая ставка на Кубке коннозаводчиков⁴.

– И почему я их записал?

Реми покачала головой и повернулась к кругу победителей. Ее мать и отец стояли рядом с Шенаниганс, пока собравшаяся пресса лихорадочно фотографировала.

– Ты записал их, потому что я хочу, чтобы ты видел, сколько денег в конных скачках.

– Ладно. Я куплю чертового пони.

– Меррик, я бы и золотую рыбку тебе не доверила. Но суть не в этом, – ответила Реми.

– Тогда в чем суть?

Она выдохнула и покачала головой. Девушка боялась этого вопроса, потому что боялась отвечать на него. Тем не менее, Меррик был единственным человеком в ее жизни, которому она сейчас доверяла и, наверное, могла все рассказать.

– Родители несколько месяцев назад купили новую ферму, – ответила она. – Ферма Сателлит – пятьсот акров.

– И?

– Они заплатили наличными. Десять миллионов. У нас не должно было просто так лежать десять миллионов наличными.

– И?

– Не знаю, – призналась она. – Но у нас не должно было лежать столько денег. Кэпитал Хиллс, кажется, тоже постигла удача. На этой неделе был аукцион, они потратили десять миллионов за первые три дня.

– Черт.

– Вроде бы, просто совпадение, не так ли? У них внезапно появилось десять миллионов долларов? У нас появилось десять миллионов долларов?

– Слегка подозрительное совпадение, – согласился Меррик, прищурившись на ее родителей.

– Я вот о чем думала. Три месяца назад папа изменил пароль на банковских счетах. Я больше не могу проверить, сколько у нас денег. Недавно я сказала ему нанять нового бухгалтера, и вот его оправдание – новый парень, новые пароли. Не волнуй свою маленькую симпатичную головку.

– Твоя маленькая симпатичная головка выглядит взволнованной.

– Соперничество всегда приносит деньги и заголовки газет. Но, Меррик, я не знаю. Что-то здесь кажется неправильным. И поверь, моя семья и семья Кэпитал Хиллс ни в чем не связаны. Они ненавидят друг друга.

– Это я заметил.

– И все же, думаю, кто-то в Ардене и в Кэпитал Хилл, возможно, разжигает соперничество в прессе по какой-то причине.

– По какой причине? – спросил Меррик. – Деньги?

– А есть другие? – ответила вопросом на вопрос Реми, ощущая тошноту в животе, рассказав столько. – Тайсон Балт вчера был у нас.

– Он владеет Верона Доунс, верно? ВД сокращенно⁵? Ему стоит подумать насчет смены названия. А что насчет него?

– Балт рекламировал скачки в Верона Доунс. Шенаниганс и Хиджинкс уже два фаворита.

– Думаешь, твоя семья получает деньги от Балта?

– Что-то не так, – все что она могла сказать.

Меррик сжал губы и присвистнул.

– Пока у меня нет доказательств. Всего лишь догадка, – сказала Реми.

– Ты действительно хочешь рыть эту яму? В нее можно свалиться, Босс.

– Знаю, – согласилась она, ее живот напрягся. – Но если моя догадка верна, то здесь, в Вероне, проворачивают мошенничество. Я не могу закрыть на это глаза, даже если в это вовлечена моя семья. Эта ферма была моей жизнью двадцать шесть лет. Я не позволю им испоганить ее.

– Нам стоит поговорить с кем-то из Кэпитал Хиллс. Как их фамилия? Брайты? – спросил Меррик.

Реми сглотнула. Сердце подскочило к горлу.

– Да, – ответила она нейтральным голосом. – Ферма Кэпитал Хиллс принадлежала семье Брайт 150 лет.

– Родителей вычеркиваем, они, скорее всего, замешаны в этом, что бы то ни было, – сказал Меррик. – И мы не можем обращаться к дочерям. Я трахнул двух из трех и не позвонил после.

– Погоди. Когда это произошло?

– Что это была за штука с большими шляпами, на которую ты меня затащила в мае?

– Дерби Кентукки.

– Вот.

– У тебя был тройничок с двумя из трех дочерей Брайт на дерби Кентукки?

– Ты так говоришь, будто это что-то серьезное.

– Поэтому я не могу с тобой никуда ходить. Ладно, значит, сестер вычеркиваем.

– Двух их трех. Кто-нибудь еще? – спросил Меррик. – Может, тренер? Может, мы найдем конюха, которому ты можешь подмигнуть и показать сиськи.

– Сомневаюсь, что грумер будет что-то знать.

– Тогда кто-то повыше? Секретарь?

Реми неловко поерзала на месте, когда ее родители улыбались дюжине камер в Круге победителей. Даже Шенаниганс, казалось, улыбалась.

– Что же... думаю, мы можем поговорить с Джульеном Брайт, – ответила Реми, и легкая дрожь прошла по ее телу, как только имя сорвалось с ее губ.

– Кто такой Джульен?

– Джульен – сын. Он младший в семье.

– Никогда не слышал о нем, – признался Меррик.

– Он не в бизнесе, – ответила Реми. – Не уверена, почему. Даже не знаю, где он сейчас живет.

– Ты знаешь его?

– Вроде как.

Меррик прищурился на нее.

– Ты вроде как знаешь его? Ты можешь ему доверять?

– Он единственный член семьи Брайт, который не ненавидит меня. Кажется.

– Тогда, похоже, это наш парень. Хочешь найти его и поговорить о глупом соперничестве?

– О, он уже знает о соперничестве, – ответила Реми с тяжелым выдохом. – Но да, он, вероятнее всего, единственный в семье Брайт, с кем мы можем поговорить.

– Я найду его номер, – произнес Меррик. – Мы позвоним ему.

– Никаких звонков, – сказала она, сразу же приняв решение. – На всякий случай, если он ненавидит меня, давай не давать ему повода бросать трубку.

Реми отошла от перил и направилась к клубу.

– Значит, мы заявимся на его порог и будем умолять о помощи?

– Ты сможешь найти его порог ради меня? Я буду умолять.