— Дело в том, — объяснил он, — что Гарри учится в школе для одаренных детей, а занятия в ней начинаются после двадцатого сентября и длятся до самого Рождества. После этого каждый ученик занимается со своим наставником по индивидуальной программе. Причем, поверь мне, за это, казалось бы, короткое время он узнает значительно больше, чем мне бы того хотелось. Ты знаешь такую школу?

— Насколько я помню, нет, — ответила она. — Я человек ординарный. Единственное, чем меня одаривали за всю мою жизнь, так это небольшими суммами денег на карманные расходы, которые давал отец, да и то очень редко. Так, значит, мальчик действительно очень умен?

— Даже больше, чем просто очень умен, — со вздохом заметил Селби. Тебе никогда не приходилось сталкиваться с ребенком, с которым страшно говорить, так как он, возможно, знает значительно больше, чем ты?

— Нет, таких проблем у меня не было.

Слегка облокотившись на Селби, Абби устроилась поудобнее. В ответ он еще теснее прижался к ней. Абигейл постаралась отвлечься от этих странных, чтобы не сказать опасных, поползновений с его стороны.

— И каков сейчас юридический статус Гарри? Ты говорил, что по решению суда мальчик остался со своей матерью? Но, тем не менее, сейчас он с тобой…

— Видишь ли, — резко ответил Селби, — моя бывшая жена вдруг поняла, что несмотря на все те деньги, которые она ежемесячно получает от меня, ей трудно содержать мальчика и одновременно развлекать своих многочисленных поклонников. Поэтому, с согласия суда, в настоящий момент я единственный опекун Гарри.

Ну, этого уж слишком много для такой слабой головы, как моя, подумала Абби и предложила:

— Дождь перестал. Может, пройдемся?

— Не хочешь продолжать разговор? — Селби хмыкнул так неприятно, словно кто-то царапнул ногтем по грифельной доске. От этого звука у Абигейл даже побежали мурашки по коже.

— Вовсе нет, — возразила она. — Просто, как говорят юристы, перевожу слушание дела в другой зал заседаний.

— Что же, еще одно очко в твою пользу. — Поднявшись, он за руку притянул Абби к себе.

Лежащая возле камина Клео, подняв массивную голову, вопросительно уставилась на них.

— Мы немного прогуляемся, — сообщила ей Абигейл. — Пойдешь с нами?

Мудрое старое животное мотнуло головой, отказываясь присоединиться к ним, и снова растянулось возле теплых кирпичей.

Абби взглянула на Селби. На мгновение ей почудилось в нем нечто колдовское. А может, все дело лишь в отсвете огня?..

Они вышли из дома. В свете месяца было видно, как по небу плывут поредевшие облака. Звезды, казалось, были совсем рядом и светили как-то особенно ярко. Сильный ветер к вечеру стих, превратившись в чуть слышно нашептывающий что-то ветерок. Вокруг было темно, лишь где-то вдалеке мигали навигационные огоньки морских судов, да по другую сторону пролива виднелись ярко освещенные творения современной цивилизации.

Селби обхватил Абби за плечи. Она, воспринимая это как нечто само собой разумеющееся, обвила рукой его талию. Так, обнявшись, они отправились вниз по склону холма.

— Как красиво светит месяц, — глядя на небо, еле слышно произнес Селби. — Помнишь эти строчки: «Луна, июнь, медовый месяц…»?

— Ты что-то запутался во временах года, — шутливо заметила Абби. — На дворе уже сентябрь, и я не понимаю… — Она запнулась. «Не понимаю, с какой стати ты упомянул медовый месяц», хотела было сказать она. — Как ты считаешь, Селби, могут люди влюбляться с первого взгляда?

— На этом свете нет ничего невозможного. — Выражения лица Селби в темноте видно не было, но его рука неожиданно стиснула ее плечо.

— Да, но… — Абби задумалась, соображая, как получше выразить свою мысль. — У тебя больше опыта в подобных делах. А я до сих пор вообще не знаю, что же такое эта самая любовь. Словарь дает следующее определение: любовь — это нежная привязанность к кому-либо, а в Библии говорится: возлюби ближнего своего. Но должно быть, это еще не все.

— Если ты имеешь в виду любовь между мужчиной и женщиной, — вслух принялся размышлять Селби, — то в таком случае это действительно нечто большее. Если так можно выразиться, для любви необходимо четкое фиксирование чувства на одном объекте. Тебе когда-нибудь доводилось видеть только что вылупившегося утенка? Он считает матерью любой предмет, который увидел, впервые открыв глаза. И это убеждение он сохраняет, пока не вырастет, а может быть, и до конца жизни. Подозреваю, что настоящая человеческая любовь — нечто подобное.

— Да, но ведь не всем людям дано любить…

— Знаю. Кроме этого нужны еще сострадание, прочная привязанность и, если хочешь знать, страсть… Почему ты молчишь?

— Я просто не смею ничего сказать на это, — со вздохом ответила Абби.

Все перечисленное Селби снова промелькнуло у нее в голове. Полная концентрация на объекте любви? Что ж, это у нее есть — со дня их первой встречи. Сострадание? Если это то, как она относится к проблемам Фарнсвортов, то и оно имеется в наличии. Страсть? Вот это слово почти ничего не говорит ей. За всю свою жизнь Абигейл всего несколько раз встречалась с мужчинами, да и то это было очень давно. В одну из этих встреч она преступила порог дозволенного, но ей было так больно, что больше Абби уже никогда не предпринимала попыток повторить эксперимент.

— Селби, а ты не думал о том, что когда-нибудь снова женишься?

— Думал, и не раз. Но я должен сразу пояснить одну вещь. Гарри замечательный ребенок, и ему просто не повезло, что он родился в такой скверной семье. Я не хочу больше травмировать сына, поэтому решение о моей следующей женитьбе будет целиком и полностью зависеть от него. Мальчик очень скучает по матери, честно говоря, значительно больше, чем я сам. И в случае крайней на то необходимости ради Гарри я даже готов вновь сойтись с бывшей женой.

Селби продолжил, и его слова показались Абигейл циничными.

— Если это произойдет, то, кроме всего прочего, мне не придется платить такие большие алименты, а следовательно, и разрываться между тремя работами.

— Значит, ты нуждаешься в деньгах именно из-за больших алиментов?

— Да, — ответил он, — Занимавшийся нашим разводом судья в Лас-Вегасе весьма вольно обошелся с моими деньгами.

— И единственный способ перестать выплачивать алименты — это снова вернуться к жене?

— Нет, не только. Если она все же выйдет замуж за того самого клоуна, которого предпочла мне, тогда я свободен. Мое освобождение наступит в день ее свадьбы.

— Надо признать, что твои рассуждения довольно меркантильны, — заметила Абби. — Но я тебе не судья…

Обогнув холм, они вышли к причалу. Здесь ветер был посильнее, он чуть взлохматил Абигейл волосы. Она отвернулась, чтобы скрыть неожиданно навернувшиеся слезы. Это все ветер, я вовсе не плачу, постаралась уверить себя Абби. Если бы не поддержавший ее Селби, она бы упала, запутавшись в брошенной на пирсе веревке. Он провел пальцем по ее щеке.

— Откуда эти слезы, Абби? Тебе не по душе наш разговор?

— Да нет, я ведь сама напросилась на него.

Селби крепко сжал ее в объятиях. Ощущение его сильного и такого теплого тела было приятно ей.

— А чем бы ты все-таки хотел заняться в дальнейшем?

— Вернуться в Огайо вместе с Гарри. Там у нас большая ферма. Вот уже лет двадцать как она не дает никаких доходов, но у меня есть определенные планы в отношении нее… Но что это мы все обо мне. Может, ты тоже расскажешь о себе?

— Мне нечего особенно рассказывать, Селби. Я не честолюбива. Но одно мне известно наверняка: мне перестала нравиться моя теперешняя работа.

— А чем ты занимаешься?

Абби решила не болтать лишнего.

— У меня довольно скромная должность в газете, и я бы не хотела… Наверное, это старомодно, но я мечтаю выйти замуж за какого-нибудь хорошего человека, жить где-нибудь за городом, иметь много ребятишек, и…

— И жить счастливо?

Абби резко подняла на него взгляд. Месяц светил достаточно ярко, тем самым давая ей возможность убедиться, что он говорит вполне серьезно. У Абби сразу отлегло от сердца, и в порыве благодарности за его искренность она еще ближе прильнула к нему.