Гуррул как будто немного смягчился. Теперь он был похож на хищника, выбирающего удобный момент, чтобы со всей яростью обрушиться на свою жертву.

— Кто же положил в его стол эту книжицу? — спросил он вкрадчивым голосом.

— Человек, который сделал это, был всего лишь слепым орудием в чужих руках. Я арестовал его. Он находится под стражей в соседнем помещении. Думаю, вам стоило бы самому расспросить его обо всем.

Кивком головы Гуррул велел привести арестованного. Когда его ввели, шеф тайной полиции показал ему дневник и потребовал ответить, кто приказал подсунуть его в мой стол.

Бедняга был так напуган и так дрожал от страха, что не мог выговорить ни слова. В конце концов, ему удалось собраться с силами и произнести нечто членораздельное.

— Да, Самый Высокий, — чуть слышно пролепетал он.

— Зачем ты сделал это? — заорал Гуррул.

— Позавчера сразу после полуночи ко мне домой пришел какой-то человек. Было темно. Он посветил фонариком на значок Забо, приколотый к его одежде, а лица я не смог разглядеть. Незнакомец сказал, что меня выбрали для ответственного задания — подложить этот блокнот в стол Корвана Дана. Он утверждал, будто это ваше личное указание, Самый Высокий.

Гуррул подозвал Лотара Канла и, отойдя в другой конец комнаты, они в течение нескольких минут что-то обсуждали шепотом. Затем Гуррул вернулся к нам.

— Ты можешь идти, — сказал он подсунувшему мне дневник человеку. — Но запомни хорошенько: никто никогда не приходил к тебе и не просил ничего подкладывать ни в чей стол. Здесь нынешней ночью тебя тоже не было. И ни меня, ни кого другого из присутствующих в этой комнате ты в жизни не видел. Ясно?

— Да, Самый Высокий, — ответил тот.

— Уведите его и проследите, чтобы он вернулся домой, — распорядился Гуррул, обращаясь к охранникам, которые ввели незнакомца в комнату.

После этого Гуррул снова повернулся ко мне.

— Ошибки с каждым случаются, — примирительно произнес он. — Это, конечно, прискорбно, но что ж поделаешь! Есть у тебя какие-нибудь соображения? Кому могло быть выгодно, чтобы этот дневник очутился в твоем столе?

Про себя я решил, что это, скорее всего, дело рук Гранжа, а вслух сказал:

— Понятия не имею. Насколько мне известно, врагов в Капаре у меня нет. По-моему, ни у кого не может быть повода желать мне неприятностей.

О Гранже я промолчал, так как подозревал, что он является агентом Забо, и, назови я его имя, это навлечет на меня новые неприятности.

Выслушав мой ответ, Гуррул подозвал одного из своих офицеров.

— Отвези этого человека в госпиталь, — велел он, — и проследи, чтобы с ним обходились наилучшим образом. А ты, — он снова обратился ко мне, — помалкивай об этом неприятном происшествии. Говори всем, что по пути домой тебя сбила машина. Понял?

Я пообещал так и сделать. Меня тут же уложили на носилки и отвезли в госпиталь.

На следующий день Сагра пришла навестить меня. Она сообщила, что нашла у себя под дверью записку, в которой говорилось, что меня сбила машина и было указано, в какой госпиталь я помещен.

— Да, — подтвердил я. — Меня сбила машина.

Сагра бросила на меня испуганный взгляд.

— А ты не думаешь, что тебя могут сбить еще раз? — спросила она.

— Если и собьют, то надеюсь, по крайней мере, что хотя бы не той же самой машиной, — попытался отшутиться я.

— Я страшно напугана, — призналась Сагра. — У меня предчувствие, что следующая на очереди я.

— Держись подальше от дорог и от автомобилей, — посоветовал я.

— Гиммель Гора больше вообще не разговаривает со мной, а Гранж не оставляет одну. Он сказал, чтобы я ничего не боялась, поскольку он агент Забо.

— Так я и предполагал, — сказал я. — К тому же он, наверное, и есть тот самый лихач-водитель, по чьей милости я оказался здесь.

— Я хочу назад, в Орвис, — произнесла Сагра с тоской.

— Следи за тем, что говоришь, милая, — предупредил я.

Она глянула на меня широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

— И ты тоже? — воскликнула она.

— Нет-нет, — заверил я девушку. — Но стены тоже имеют уши.

— Расскажи мне честно, что случилось, — попросила Сагра. — Я хочу знать.

Я покачал головой.

— Я тебе все сказал: меня сбила машина. Что еще ты хочешь знать?

— Хочется верить, что ты не врешь, — промолвила она задумчиво. — Я, наверное, наболтала много лишнего, но я так издергана… Если мне не с кем будет поделиться своими переживаниями, я просто сойду с ума.

Сейчас Сагра не лгала, я видел это ясно. Но жалости к ней во мне не было. Предательство — страшная штука, и расплата за него тоже ужасна.

В госпитале я пробыл около двух недель. Наконец меня выписали и отпустили домой, хотя и теперь большую часть времени мне было предписано проводить в постели. Вместо Лотара Канла я обнаружил нового слугу. Он вручил мне коротенькую записку от Лотара Канла, в которой тот настоятельно рекомендовал мне в слуги подателя сего письма, человека по имени Данул. Он, как заверил Лотар Канл, сможет обеспечить надлежащий уход, столь необходимый мне после возвращения из госпиталя.

Сам Лотар Канл пришел навестить меня на следующий день. Во время нашего разговора он написал что-то на клочке бумаги и передал мне. Там было сказано следующее: «Данул не связан с Забо, но он правоверный Капар». После того, как я ознакомился с содержанием записки, Лотар Канл забрал ее назад и тут же сжег. При этом он внимательно следил, чтобы поблизости не было самого Данула и он не смог бы увидеть, что мы делаем.

Как тяжело и страшно изо дня в день жить под гнетом страха и подозрения! Это оставляет неизгладимый отпечаток на лицах почти всех здешних людей. Лотар Канл в этом смысле представлял собой исключение, и я всегда с удовольствием беседовал с ним. Тем не менее ни один из нас никогда не касался в разговоре запретных тем.

За время, проведенное мною в Эргосе, я и дня не припомню, чтоб не слышались взрывы бомб, сбрасываемых самолетами Униса. Я даже мысленно представлял себе своих боевых товарищей, пролетающих над этим глубоко запрятанным городом. Информация, которую я мог почерпнуть из местных официальных сводок, не отличалась разнообразием и, без сомнения, была насквозь лживой. Говорилось о постоянных победах Капаров, об огромном количестве сбитых ими вражеских самолетов и об очень незначительных потерях самих Капаров. Сообщалось также о мощных бомбовых ударах по Орвису и другим городам Униса. В общем, если верить официальной версии, Капара находилась накануне полной и окончательной победы над противником.

Часто я вспоминал Харкас Ямоду. Думать о ней и других моих друзьях, оставшихся в Орвисе, было тяжело. Я впадал в совершенное уныние, потому что понимал, что не смогу вернуться к ним до тех пор, пока не выполню порученное мне задание. А от цели, ради которой меня направили в Капару, я был далек, как и прежде. Сколько раз, находясь в разных компаниях, я принимался рассказывать о своем изобретении! Никто даже виду не подал, что слыхивал о подобных вещах, никто не проявил ни малейшего интереса! Это очень обескураживало меня, поскольку в качестве первого шага к информации о супердвигателе следовало выяснить, кто работает над его созданием. Но на мои намеки никто не реагировал, а о том, чтобы прямо заявить о наличии у меня сведений про разработку такой штуки в Капаре, не могло идти и речи.

Сагра появлялась у меня каждый день и проводила со мной большую часть времени. Однажды появился и Гранж.

— Поверь, меня так опечалило известие о приключившемся с тобой несчастье, — заверил он. — Я хотел тут же навестить тебя, но все никак не мог вырваться. Было ужасно много работы. Имей в виду на будущее: в Эргосе полным-полно беспечных лихачей. Как ни осторожничай, всякое может произойти.

— Ну, конечно, — откликнулся я. — Вероятно, тут есть и моя вина. Наверное, я слишком неосторожно переходил через дорогу.

— Как ни осторожничай, всякое может произойти, — опять повторил он.