— Теперь мы дошли, — наконец, объявил он, — держитесь за мой хвост!

Войдя в ягуарье жилище, люди поняли, что их провожатый — вождь. По-видимому, он старался успеть к какому-то заранее оговорённому сроку. Было заметно, что и другие ягуары спешили подойти именно сейчас. Как только большой чёрный ягуар переступил порог дома, раздались приветствия. Он тоже крикнул что-то в ответ.

Вождь-ягуар снял свой наряд, начались пляски.

Когда праздник закончился, ягуар отвёл мужчину и женщину назад к людям.

— Только молчите о том, что здесь видели, — предупредил он. — Если расскажете, моментом очутитесь у меня снова и притом навсегда. Через год, если будете живы, я опять отведу вас на праздник. А пока прощайте.

Минуло около года. Соседи и родственники часто допытывались, что случилось с индейцем и его женою в лесу, однако те хранили молчание. Все же в конце концом оба не выдержали и проболтались. В ту же ночь они умерли.

Давным-давно здоровенный дельфин был замечен у самого берега. Это произошло как раз там, где люди племени ямана поставили свои хижины, чтобы отметить великий праздник посвящения мальчиков во взрослых мужчин. Появление дельфина вызвало всеобщий переполох. Женщины кинулись сталкивать челноки в воду, мужчины прыгали в них и, подплыв к дельфину, с размаху вонзали свои гарпуны. Но живая гора мяса и жира, похоже, даже не замечала летевших со всех сторон острий. Запас гарпунов иссяк, а дельфин плавал как ни в чем не бывало. Странным казалось, что он то и дело широко раскрывает рот, словно приглашает людей заглянуть внутрь.

— А что, если какой-нибудь храбрец прыгнет и располосует дельфину внутренности, — предложил человек, которого звали Куница.

— Ты сам прыгай! — отвечали другие.

— А вот и прыгну!

К тому времени женщины подлатали повреждённые челноки, а мужчины сбегали за ещё оставшимися гарпунами. Началась повторная атака. Куница, держа в руках нож, велел жене править прямо к голове дельфина. Как только тот опять разинул свою широченную глотку, человек нырнул в неё. Дельфин будто ждал этого. Он развернулся и поплыл в открытое море. Куница же работал ножом. Он разрезал лёгкие, печень, желудок, а дельфин изрыгал все это наружу. Однако Куница медлил наносить удар в сердце. Прислушиваясь к гулу волн, он сообразил, что оказался вдали от берега, так что, убив дельфина, погибнет теперь вместе с ним. Между тем время шло, а волны гудели по-прежнему. Человек стал терять присутствие духа. Он уже не надеялся спастись, когда до него донеслось утиное кряканье. Утки не уплывали далеко в океан, и значит, берег был где-то близко. Куница воткнул нож в сердце дельфина, хлынула кровь. Дельфин сразу лишился сил, выказывая признаки печали и огорчения.

Он ещё немного поплавал и, наконец, сдох.

Вскоре раздались крики: это стая альбатросов кружилась над трупом животного. Едва птицы спустились, Куница ударил кулаком по стенке дельфиньего живота. Стая поднялась в воздух. Этого и добивался охотник: обитатели стойбища должны были заметить птиц и понять, что те кружатся над мёртвой тушей.

Однако голоса людей послышались только к вечеру. Можно было различить слова сожаления по поводу гибели умелого и храброго охотника.

"Они говорят обо мне!" — думал Куница.

Когда тушу выволокли на берег, уже темнело. Резать дельфина и вытапливать жир решили завтра, пока же все пошли спать.

Радостное возбуждение охватило индейцев. Праздник посвящения мальчиков длится обычно столько, насколько хватает запасов провизии. Добыча дельфина изменила все планы: веселье можно было продолжить. Утром люди начали разделку туши. Все получали мясо и жир и вскоре наелись так, как давно не случалось. А бедный Куница сидел в животе: сородичи забыли о нем.

Так прошло несколько дней. Однажды ночью мужчины, собравшиеся в ритуальной хижине, послали двоих подростков за мясом. Подростки, давно сидевшие взаперти, понятия не имели ни о дельфине, ни о пропавшем охотнике, прыгнувшем тому в глотку. Мужчины сказали правду, что на пляже поблизости лежит туша, однако никому не пришло в голову, что это тот самый дельфин, который неделей раньше подплывал к берегу. Мальчики стали тыкать ножом, стараясь отрезать куски побольше, и вдруг услыхали доносившиеся изнутри стоны. В ужасе и недоумении смотрели они на тушу, не зная, что предпринять.

Вернувшись в ритуальную хижину, подростки не сразу осмелились поведать о собственных страхах. Однако мужчины выслушали их внимательно. Теперь они догадались, что в животе дельфина стонет ни кто другой, как Куница.

Утром, пока дети и женщины ещё спали, мужчины начали осторожно счищать мясо с дельфиньих костей. Вот уже обнажились рёбра, за ними скорчившийся человек. Но кто бы узнал в этом полумёртвом существе прежнего бодрого и жизнерадостного молодца: бледный, худой и совершенно лысый Куница едва дышал. Мужчины перенесли несчастного в ритуальную хижину и принялись приводить его в чувство: положили ближе к костру, натёрли жиром, голову посыпали толчёным углём, чтобы вновь отрастали волосы. Благодаря заботам и усиленному питанию Куница стал поправляться, но из хижины ещё долго не выходил. Наконец, настал момент, когда он смог надеть маску, чтобы участвовать в торжественном представлении. Как это было принято, мужчины время от времени выходили из ритуальной хижины на поляну, изображая духов, а женщины смотрели на этот спектакль, обуреваемые страхом и любопытством одновременно.

Среди жён Куницы лишь одна осталась ему верна. Она пристально вглядывалась в актёров и сразу же обратила внимание на одну маску.

"Сдаётся мне, — размышляла женщина, — что только мой погибший муж был так же искусен в играх и танцах, как этот человек!" И надежда проникла в её душу.

Закончив игру, мужчины вернулись в ритуальную хижину, а дети, женщины и старики к своим очагам.

Сидя долгими вечерами у костра, Куница не мог успокоиться: он вспоминал об старике-отце, который впал в совершеннейшее отчаяние после известия о гибели сына. Куница несколько раз посылал за ним, прося заглянуть в ритуальную хижину, но тот ничего не слушал, замкнувшись в собственном горе. Несчастный лишь плакал, стонал, да размазывал по лицу краску в знак траура. Наконец, старика привели. Сын подошёл к нему, все ещё бледнее обычного и с едва наметившимся пушком на лысой макушке. Увидев отца, Куница не смог сдержать громкого возгласа, такого пронзительного, что он донёсся до стойбища.

"Это голос моего мужа!" —  подумала верная жена. "Но как это может быть, ведь Куница погиб, в том нет сомнения!"

А праздник все продолжался. Как-то раз мужчины вышли из ритуальной хижины, но не танцевать, а поохотиться на тюленей. Верная жена Куницы увидела гарпуны в их руках, и её подозрения сделались ещё крепче.

"Прежние гарпуны пропали во время той дельфиньей охоты. Кто же сделал так быстро новые? А главное: я отлично знаю, что никто, кроме моего пропавшего мужа, не смог бы изготовить столь превосходные вещи. Что же все это значит?"

Много времени прошло, прежде чем праздник закончился, а Куница оправился полностью. Исчезли бледность и худоба, отросли волосы. Вместе с другими мужчинами герой явился на стойбище и открылся верной жене и всем родственникам. Не было конца его рассказам о пережитом приключении. Все благодарили храбреца, добывшего огромного жирного дельфина. Но счастливей всех была верная жена, ожидавшая мужа так бесконечно долго.

Юноша полюбил девушку и перебрался в дом тестя. Юношу звали Моминьяру, девушку Адичаво, тестя Сахатума. Тесть был злой, он ел человечину.

Рассвело и старик сказал зятю:

— Ступай на реку, я поставил там вершу. Ночью во сне я видел, как в вершу попала рыба.

— Хорошо, — сказал Моминьяру.

Как только зять вышел из дома, тесть вновь удалился в мир сновидений. Он видел реку, видел, как Моминьяру находит вершу, как он в неё падает и не может выбраться, как он остаётся в ловушке.