Мне и себя-то до смерти жалко. И Ночку жалко. Бедняжка за день набегалась, нагулялась - теперь еле бредет, еле ногами переступает...

Да и бандиты, я вижу, тоже чего-то приуныли маленько.

Атаман уж сердиться стал. То и дело спрашивает:

- Ну, что? Скоро ли?

Я говорю:

- Скоро. Скоро.

Он говорит:

- Да знаешь ли ты, где плотина-то? Может, ты путаешь чего-нибудь?

Я говорю:

- Нет, не путаю.

- Ты сама-то была на мельнице? Какая она - плотина? Широкая?

Я говорю:

- Очень широкая.

- Тачанка пройдет?

- Нет, - говорю, - тачанка, пожалуй, не пройдет.

Это я нарочно сказала. Я думала, может, они испугаются и не поедут дальше, если тачанка-то у них не пройдет. Но, вижу, - нет, не испугались. Едут.

Они меня по дороге много о чем расспрашивали. И сколько в городе красных, и какие части, и много ли у них при себе оружия. А я хоть и знаю, что мало, а говорю:

- Ох, до чего много! И винтовки, и пулеметы, и револьверы.

Они только посмеиваются.

- Да ну? - говорят. - Неужели не врешь? Неужели даже револьверы?

Я говорю:

- А что вы думаете? Даже пушка есть. Я своими глазами видела: у самой плотины стоит. Вот такая пушища - с колесами.

Думаю: может быть, они хоть пушки-то испугаются. Нет. Опять смеются.

- Ну, что ж, - говорят. - Пойдем побачим, що це за пушка с колесами...

НАКОНЕЦ ГРОХНУЛО

А потом и смеяться перестали. Не до смеху им.

Только и слышу:

- Ну что? Скоро ли мельница?

А я им только одно говорю:

- Скоро. Скоро. Успеете.

А сама думаю:

"До коих же пор я им головы морочить буду? Ведь этак, - думаю, пожалуй, я могу их до самого синего моря довести".

И только подумала - слышу:

"Бах! Трах! Трах!"

Три раза подряд как грохнет.

"Ну, - думаю, - слава тебе, господи, - плотину взорвали..."

А бандиты остановились, перепугались. Кричат:

- Що це таке?

- Что такое?

Лошади у них все в одну кучу сбились. Зафыркали, захрипели. Коляска куда-то в канаву въехала. Такой шум поднялся - хоть уши пальцами затыкай.

Атаман Соколовский наган из кобуры выхватил. Кричит:

- Эй, вы!.. Тихо там! Не наводи панику...

Потом ко мне повернулся и говорит:

- А я думал - ты врешь.

Я думаю:

"Ну что ж. Правильно. Вру. А в чем дело?"

А он уже не мне, а своим есаулам говорит:

- А ведь девчонка-то правду сказала. И верно, оказывается, семидюймовка у них.

Я думаю:

"Какая семидюймовка?"

Посмотрела за реку. А там в эту минуту что-то как вспыхнет, как ухнет.

И почти сразу же где-то совсем рядом, в кустах за моей спиной, взорвался орудийный снаряд.

Меня даже воздухом в сторону откинуло.

ПОД ОБСТРЕЛОМ

Я помню, еще успела подумать:

"Что такое? Так, значит, это не плотина была? Значит, это из пушек стреляют? Откуда же, - думаю, - пушки у наших?"

Но тут меня чуть не задавили. Бандиты от страха прямо с ума спятили. Такой у них поднялся галдеж, такая свалка, что и рассказать не могу.

Атаман Соколовский кричит:

- Стой! Стрелять буду!

А они и не слушают его - гонят куда попало. Коляска у них трещит. Лошади спотыкаются, падают...

Ночка моя, бедняжка, мычит, мечется между ними. А они и внимания не обращают, дуют себе напролом.

А тут еще, как нарочно, пулемет затрещал из-за реки. Так уж тут и сам Соколовский не выдержал. Стегнул коня, крикнул: "За мной!" - и вперед ходу.

И мы с моей Ночкой тоже бежать припустили. Только мы не вперед, а - в кусты.

ДО СВИДАНИЯ, НОЧКА!

Я думаю:

"Откуда же пушки взялись? Ведь не было! Ни одной не было".

И вдруг мне как будто подсказал кто-то:

"Так это же папа! Папина дивизия подошла!"

У меня даже голова закружилась, как только я подумала об этом.

"Ну, конечно же, - думаю, - папина дивизия в город пришла. Потому и плотину, наверно, не взрывали. Теперь их там много, теперь им бояться нечего... Теперь уж небось бандитам не поздоровится..."

И вдруг я вспомнила, что ведь бандиты уходят, что ведь я сама увела их подальше от города...

Меня будто крапивой стегнули...

"Что же я наделала? Дура! Ведь их потом не найдешь. Ведь они если в лес уйдут, их полгода потом ловить придется!"

А уж из города, вижу, и стрелять перестали. Думают, наверно: ушли бандиты...

"Как же, - думаю, - их задержать? Что бы такое придумать?"

И придумала все-таки.

- А ну, - говорю, - Ноченька, до свидания, беги-ка ты домой одна.

Подхлестнула ее хворостинкой, а сама повернулась и - бегом, догонять бандитов.

БАНДИТЫ ХОТЯТ МЕНЯ ЗАРУБИТЬ

Они еще далеко не успели уйти.

Чего у них там случилось - не знаю, только вижу: стоят, окружили атамана своего, кричат, руками размахивают.

Я еще до них добежать не успела, а уж атаман как будто ждал меня:

- Вот, - говорит, - она! Здесь она!

Потом говорит:

- Ну! Где ж плотина-то?

А я задрожала вся, руки перед ним ладошками сложила и говорю:

- Ой, дяденьки, миленькие!.. Вы только не сердитесь, не ругайтесь...

- Ну, что еще, - говорит, - такое?

- А я, - говорю, - ошиблась маленько. Плотина-то ведь в той стороне.

- Как, - говорит, - в той стороне?

- Да так, - говорю. - Вы уж давеча больно громко орали на меня. Я с перепугу-то все и перепутала.

Он свою серебряную саблю выхватил и говорит:

- Ты что?!

Потом говорит:

- На обман взяла? Издеваешься над нами?

Тут из толпы этот, в шляпе который, выскочил и говорит:

- Рубай ее, атаман! А ну, рубай ее, красную гадину!

Тут и другие, слышу, тоже кричат:

- Обманщица!

- Обдурила нас!

- Застрелить ее надо!

- Стреляй в нее, атаман!

Я думаю: "Ну, что ж! Сейчас застрелят".

Зажмурилась даже. Потом говорю:

- Я ж не нарочно.

И заплакала.

Атаман меня за плечо схватил, в глаза посмотрел и говорит:

- Так, значит, ты говоришь, плотина - там, в той стороне?

- Там, - говорю. - Вот честное слово - там.

Он говорит:

- А ну, становись на колени.

Я не подумала - стала.

- Перекрестись, - говорит.

Я и перекрестилась.

Тогда он саблю обратно вложил, по рукоятке ладошкой похлопал и говорит:

- Если обманешь, сам на месте тебя вот этой саблей зарублю.

Потом на коня вскочил и кричит:

- Эй, вы, черти окаянные, поворачивай!.. Конные вперед, переменным аллюром - за мной!..

Гикнул, свистнул и вдруг коня придержал, нагнулся, схватил меня под мышки и - к себе в седло.

- А ну, - говорит, - показывай нам дорогу.

Потом еще раз свистнул, лошадь рванула, и я чуть из седла не вылетела.

НАЗАД В ГОРОД

Я даже кричать не могла. Я будто вся деревянная стала. Лошади в холку вцепилась, зажмурилась и глаз не разжимаю.

А меня так и кидает, так и подкидывает.

Соколовский орет:

- Гей! За мной! Вперед! Не отставай!..

Сзади свистят, улюлюкают, плетки щелкают, копыта стучат.

Я глаза приоткрыла - вижу: мы уже лесом несемся.

Над головой только темные ветки мелькают.

Я думаю:

"Куда же мы едем? В город? Ведь там же красные. Ведь папина дивизия пришла. А может быть, - думаю, - и не пришла никакая? Может быть, я дурака сваляла? Может быть, я в безоружный город бандитов веду?"

Подумала об этом, и даже холодно стало, будто мне снегу за шиворот насыпали.

ВСТРЕЧА

Но до города мы так и не доехали. Не успели. Только, я помню, мы с бандитами из лесу выскочили, - у меня над головой что-то как засвистит.

И не успела я голову наклонить, а уж слышу - Соколовский кричит:

- Стой!..

Лошадь под ним на дыбы взвилась. Удилами зазвенела. Задние на него налетели. Все смешались.

А уж где-то впереди слышу: