Какому-нибудь желторотику, возможно, показалось бы странным, что посредники проложили тропу именно в этом месте, рядом с КПП. Но здесь была своя логика. Восточнее простирались поля, и вдоль Периметра пролегала дорога, по которой то и дело шастали моторизованные группы военных, меняя график, дабы умники вроде меня не просчитали систему патрулирования и не воспользовались свободными «окнами». А западнее лежала болотистая местность — и, чтобы обойти топь, нужно было делать крюк километров в десять-двенадцать. Увольте, я не мастак марш-броски ради забавы совершать. Лучше уж аккуратненько проскользну ужом под крылышком у солдафонов.

Ток по сигнальному контуру в заборе пускали с десяти вечера до семи утра, и такая экономия энергоресурсов, безусловно, играла мне на руку. Я глянул на часы. Дивно, в моем распоряжении еще полчаса — успеваю с запасом.

Кусачки легко перекусили проволоку, которой я сам же поутру закреплял выставленный сегмент колючки. Через дыру я пропихнул рюкзак, затем пролез сам. Огляделся, прислушался — вроде бы тихо, только от КПП все еще доносятся неразборчивые крики и хриплый собачий лай. Вот и чудненько, сейчас залатаем — и восвояси, в бар.

Я почти заделал дыру, когда на блокпосте взвыла сирена тревоги. Прохладный воздух словно бы загустел над приграничьем от этого унылого, скрежещущего по нервам стона.

Я замер. Это уже не шутки: если объявили тревогу, значит, произошло нечто посерьезнее нападения заблудшего слепого пса. Общая тревога — это либо массовый прорыв Периметра, либо… Демоны Зоны знают, что тут еще может случиться! Да все что угодно, на самом деле.

Ввысь со стороны Кордона взлетели сразу три осветительные ракеты, и тени от фонарей пропали. Укрываться больше было негде.

Я наспех скрутил последний проволочный «бантик», закрыв брешь, и рванул по пашне наискосок, уже не заботясь о том, чтобы замести следы. Некогда теперь в шпионов играть, в следующий раз. Через пару минут весь личный состав караульного взвода на ушах стоять будет, а может, и усиление из гарнизона подтянут — хрен знает, что стряслось-то.

Добежав до конца следовой полосы, пришлось остановиться и оценить дальнейший маршрут: всё-таки я этим путем только единожды ходил, поэтому не мог действовать наобум. Мин и растяжек на Внешнем Периметре, конечно, не ставили, но мало ли в какое дерьмо можно вляпаться. Угодишь в щель между старыми шпалами, вывихнешь ногу и останется смиренно ждать, пока патруль примет под крылышки. А с моим «послужным» списком лучше сразу попросить ствол с одним патроном.

Впереди, наполовину вросшие в землю, торчали ветхие гаражи, стены у которых пестрели рваными дырками от былых перестрелок, а двери были зверски вывернуты углами наружу. Лезть сквозь нагромождение острых железок ой как не хотелось. В принципе был проход левее, по развалинам старой котельной, но я вспомнил, как утром сигал там с кирпича на кирпич, рискуя сверзиться в каверну, образовавшуюся в фундаменте, и энтузиазм прошел. Оставался последний вариант. Обогнуть гаражи справа и, минуя заброшенный поселок, выбраться на обводную дорогу. А там уж и до заветного бара рукой подать.

Стало быть, решено: через поселок.

Над блокпостом, перекрывая собачий лай, засипел громкоговоритель.

— Внимание! Говорит начальник караула майор Бржко! Движение через пропускной пункт охраняемого Периметра закрыто. До семи часов утра покидать пределы Зоны запрещено…

В динамиках зашипело. А через секунду тот же голос оповестил невидимых отсюда нарушителей:

— Немедленно остановитесь! Повторяю: немедленно остановитесь и поднимите руки вверх! При неподчинении будет открыт огонь на поражение!

Надо же, какой галантный солдафон. Новенький, что ли?

— Твою мать! А если не зомбаки? Положишь каких-нибудь генеральских сынков, которым экзотики захотелось, и под трибунал пойдешь.

Эти реплики явно не предназначалась для оглашения, просто майор с дурацкой фамилией забыл выключить микрофон. Что ж, теперь я по крайней мере мог понять его волнение. Интересно, кому вздумалось в комендантский час напрямки через КПП ломиться? Жить, что ль, надоело?

Я пробрался вдоль гаражей к пересохшему колодцу и побежал через дворики, мимо обгорелых сараев. Лет пять назад в этом богом забытом месте случилась жестокая схватка между гарнизонным спецназом и дезертировавшими военными сталкерами, которые решили прибрать к рукам богатый контрабандный хабар. Резня, помнится, удалась на славу — голов по двадцать с обеих сторон полегло. А под занавес пришли миротворцы и ничтоже сумняшеся накрыли с ближайшего пригорка минометным огнем всех оставшихся. До сих пор гарью из почерневших хат пахнет. Так-то.

Я притормозил.

На перекрестке, где кривые улочки образовывали подобие крохотной площади, блестела гигантская лужа. Нехорошо она блестела, подозрительно. Ржавый скелет трактора «Беларусь» торчал в самом ее центре, и та часть, что скрывалась под водой, мерцала. Именно так: по ржавым крыльям, рессорам, дискам пробегали едва заметные изумрудные искорки. Детектор аномалий не фиксировал ничего необычного, но я привык доверять своему чутью больше, нежели набору микросхем и мембран.

Достав из кармана болт, я бросил его в трактор. Не долетев самую малость, железяка срикошетила вниз и без брызг плюхнулась в воду. Как в студень.

ПДА завибрировал, на экранчике детектора отобразилась красное пятно прямо по курсу. Проснулся. Чтоб я без тебя делал, тормоз педальный.

Я попятился от опасного «зеленого киселя» и припустил в единственно возможном направлении: по улочке, отходящей вправо от перекрестка. Пробежав с полсотни метров, резко юркнул в тень, к ближайшему забору. Затаился.

Дело в том, что, обходя лужу, мне пришлось невольно приблизиться к шоссе, которое вело от Кордона к Внешнему Периметру. И, судя по продолжающимся увещеваниям начальника караула, именно по нему сейчас приближалась группа нарушителей, которую вот-вот должны были расстрелять из всех стволов. Угодить под молотки мне совсем не улыбалось, а сворачивать во дворы было небезопасно: грязищи-то по пояс, увязнуть можно на раз.

Я решил выждать, пока придурки завершат свой трагический марш, и уж потом слинять.

Бой начался внезапно. На видимом мне участке насыпи показались несколько силуэтов в броне, модификацию которой я с ходу определить не сумел. На короткий миг прожектор ослепительным лучом высветил искаженные в яростной гримасе лица под прозрачными забралами защитных касок, и тут же раздались оглушительные хлопки выстрелов. Группа рассредоточилась с потрясающим проворством и организованно пошла в атаку.

Майор дурак, если до сих пор допускает, что это мутанты. Зомбакам до подобной прыти еще век эволюционировать, а на снорков бойцы ну никак не тянут — манера перемещения совершенно иная. Четкие командные действия, высокая скорость, феноменальная точность стрельбы. Первой очередью был вынесен прожектор, второй — раскрошена спутниковая антенна на крыше будки, а снайпер настолько безупречно снял гарнизонного пулеметчика, что бедолага, наверное, не успел даже затвор передернуть.

Ну и ну. Кто же это так бодро вынес блокпост, не особо таясь, не опасаясь навлечь на себя гнев военных? А главное, зачем?…

Додумать я не успел. Один из нападающих скользнул в сторону, уходя с насыпи: часовые наконец сориентировались и открыли ответный огонь. Боевик вмиг оказался рядом со мной и замер в ожидании, подобно изваянию. Под бронированными пластинами не шевелилась ни одна мышца, он словно бы забыл, как дышать. Ствол автомата смотрел немного левее моей груди. От него веяло холодом смерти.

Забрало шлема бликовало, и выражения глаз незнакомца я видеть не мог, а вот контуры нижней части лица смутно различал…

Хорошо, что я в туалет сходил заранее, еще возле речки, а то казус мог бы выйти неимоверный.

Губы, челюсть, шея — все было черного цвета. Нет, стоящий рядом солдат вовсе не был чернокожим. Он словно бы состоял из кусков каменного угля. Понимаю, звучит глупо, но в тот момент мне было не до подбора точных метафор. Окажись вы на моем месте — безоружными в нескольких шагах от агрессивного шахтера-убийцы, — уверен, тоже обалдели бы.