Эти воспоминания нахлынули на Диану, когда девушка, сидя на увитой цветами веранде в обществе Эммы и Тео, с удовольствием смаковала свое любимое темно-желтое вино «Коммандария», по древним преданиям впервые приготовленное крестоносцами. Вино напомнило ей и о проведенных на Острове веселых студенческих каникулах.

Учительская карьера почти не давала Диане возможности общаться с маленькими детьми – все ее ученики были старше двенадцати лет. Но крошечные племянницы с сияющими глазками и темными завитками волос, требующие сейчас ее внимания, лепеча на смеси английского и греческого, просто очаровали Диану. Они сразу же стали для нее милыми и родными.

После ленча улыбающаяся юная служанка увела детей спать – наступило время сиесты, и Тео тактично оставил Эмму наедине с Дианой.

– Мы можем пойти в дом немного подремать, – без особого энтузиазма в голосе предложила Эмма. – Ты, наверное, устала после дороги. Но если тебе хочется поболтать…

Перспектива откровенного разговора пугала Диану. Девушка старалась избегать задушевных бесед в течение последних месяцев. Даже сейчас, в обществе своей горячо любимой кузины, она попыталась уклониться от исповеди. Но было нечто, о чем она не могла больше молчать, и чем скорее все будет сказано, тем лучше. Скрывать свое разбитое сердце от Эммы немыслимо, она очень проницательный человек.

Несколько лаконичных писем, отправленных родственникам авиапочтой, давали лишь общее представление о произошедшем несчастье. Диана писала, что Ральф попал в автокатастрофу и умер, не приходя в сознание. Больше в посланиях ничего не сообщалось, хотя в Англии после этой трагедии среди друзей и знакомых было довольно много пересудов и домыслов. Но от Эммы Диана не могла скрывать правду. Нервно крутя обручальное кольцо, она начала отрывисто говорить, и слезы, так долго сдерживаемые внутри, сразу же потекли по ее щекам.

– Мне было так горько!.. – воскликнула Диана в отчаянии.

– Но, дорогая, это вполне естественно, – мягко заметила Эмма. Ее глаза были полны сочувствия. – Внезапно потерять Ральфа в таком молодом возрасте…

– Ему было сорок, – тихо заметила Диана.

– Знаю. Я говорила не о Ральфе. Тебе только двадцать четыре, и замужем ты пробыла совсем недолго. Я чувствовала бы себя так же, случись что-нибудь ужасное с Тео. Наверное, я развалилась бы на кусочки. А ты очень мужественная девочка.

– Я пытаюсь быть такой. – Диана быстро перевела дух. – Бог свидетель. Но понимаешь, он погиб в обществе женщины, она тоже умерла сразу же. Эта дама довольно долго, еще до нашей свадьбы, была его любовницей. – Она закусила губу. – И об этом знало большинство его старых друзей. В блаженном неведении пребывали только я и его начальство!

Эмма с тревогой посмотрела на кузину, затем осторожно спросила:

– Дорогая, ты уверена, что они все еще были близки? Может, все давно закончилось? Вдруг есть какое-то разумное объяснение Тому, что они оказались в одной машине в это время?

Диана покачала головой:

– Несчастный случай произошел в восьмидесяти милях от того места, где он должен был быть в тот день. Он сказал мне, что едет в Рединг читать лекцию. Авария же случилась в Суффолке. Поскольку мы жили в Суссексе, получается почти кругосветное путешествие! – И потом, когда слабая ирония в ее голосе угасла, она уныло добавила: – Когда я связалась с людьми в Рединге… беспокоясь, что Ральф не вернулся домой, как обещал… мне сообщили, что они с ним вообще не договаривались ни о каких лекциях.

Воцарилась тишина, затем Эмма шепнула:

– И ты ничего не чувствовала? Что между вами что-то не так?

– Абсолютно ничего, – покачала головой Диана. – Ральф всегда был сдержанным, а в последние несколько месяцев, до того… до того, как это случилось, он стал попросту замкнутым. Но поскольку он очень много работал, я думала… ну, он старше меня, да и я сама уставала. Мне казалось, что все образуется и придет в норму после того, как мы хорошо проведем отпуск…

Диана вновь немного поколебалась, и Эмма молча ждала, когда кузина продолжит горестный рассказ.

– Хотя Ральф был довольно нервным, – через минуту Диана заговорила вновь, – он никогда не выходил из себя. Он чаще, чем раньше, стал делать мне небольшие подарки – одежду, украшения, красивые мелочи, которые мне обычно нравились. – Она отважно взглянула в глаза Эмме. – Я узнала из писем, которые случайно обнаружила, ища его завещание, что он женился на мне в депрессии после ссоры с ней, а полгода назад их любовная связь воскресла. Все это время они встречались. К тому же эта женщина, Сибил, сама была замужем. Она занималась ювелирным ремеслом и сама делала украшения. Думаю, что некоторые из подарков Ральфа были ее творениями, только отбракованными.

Некоторое время ошеломленная Эмма молча смотрела на Диану, затем тихо заметила:

– Несмотря на свой счастливый брак, я люблю тебя достаточно сильно, чтобы понять твою горечь и твои чувства.

– Чувства? Мне сейчас кажется, что у меня столько же чувств, сколько у тех мраморных статуй, что я видела на экскурсиях. Но не беспокойся, – поспешно добавила Диана, – я вполне способна держать себя в руках. Во всяком случае, стремлюсь к этому… – Она сделала паузу, затем твердо продолжила: – Я чуть-чуть погощу здесь у вас, немного приду в себя, а потом вернусь в Англию и буду искать новую работу… может, попытаюсь устроиться по обмену в Америке…

Эмма тут же вскочила и бросилась к Диане.

– Чем дольше ты останешься с нами, тем лучше, – нежно заверила она, обнимая бедняжку. – Мы все любим тебя, и ты нам нужна.

Самообладание покинуло Диану, и слезы полились потоком. А может, это плакало ее разбитое сердце или растоптанная гордость – кто знает.

– Только не говори никому, даже Тео, о… об этой женщине, – запинаясь и глотая слезы, выдавила Диана. – Я не в силах вынести его сострадание или презрительную жалость к женщине, слепой и глупой настолько, что она даже в мыслях не держала, будто ее брак рушится на глазах.

– Я о тебе так не думаю, – возразила Эмма. – И никто из твоих друзей не сделает такого вывода. – Она запнулась. – Но я не скажу ни слова даже маме и отцу.

Диана вытерла слезы и грустно улыбнулась.

– От них невозможно ничего утаить, – печально возразила она. – Мне иногда кажется, что они ясновидящие – тетя Бесси и дядя Том. Они всегда знали, когда я дурно вела себя в школе, даже если мама об этом не догадывалась!

– Согласна! – улыбнулась Эмма. – Но они как пара устриц. Тебе нечего их бояться. Ну а теперь самое время тебе отдохнуть. – Она поцеловала Диану. – Чтобы, как сказано в старой молитве, набраться храбрости снова возродиться.

Через несколько дней, проведенных в счастливой атмосфере дома Александросов, Диана начала приходить в себя. Маленькие Анна и Лиза, похожие как две горошинки в стручке, не могли нарадоваться на свою новую тетю. Особенно их поразили золотистые волосы Дианы. Девчушки влезали к ней на колени и благоговейно прикасались пухлыми пальчиками к ее мягким локонам, требуя показать волшебный пузыречек с золотой жидкостью, которая делает английскую тетю такой не похожей на темноволосых киприоток.

Диана рисовала малышкам портреты домашних любимцев – французского бульдога Бэзила и недавно приобретенных волнистых попугайчиков Фрэнки и Джонни. Девочки приходили в восторг, рассматривая забавные картинки, и просили новых и новых.

Но не только человеческая доброта и любовь, окружающие Диану, несли исцеление страдающей душе. Красота весеннего Кипра, ласковое теплое солнце, ясные звездные ночи, благоухание цветов и резкий запах моря стали еще лучшими лекарствами. Как она была благодарна и людям и природе за свое возрождение к жизни!

Сначала Диана избегала людей, хотя Эмма заверила ее, что она ни словом не обмолвилась об обстоятельствах смерти Ральфа. Знакомые и родственники знали, что он погиб в автомобильной аварии, оставив двадцатичетырехлетнюю Диану бездетной вдовой, и были предупреждены о том, что с бедняжкой лучше не говорить на эти темы, учитывая ее тяжелое моральное состояние. Однако Диана все же продолжала прятаться, когда приходили гости, зная, что ее кузина прекрасно поймет и простит ее за это.