Наступил последний день тяжелого для страны 1942 года, и нам в западное полушарие он принес большую радость. Радисты приняли сводку Совинформбюро. Да какую!

На Котельническом направлении разгромлена и перестала существовать 4-я румынская армия, немецкий 57-й танковый корпус понес большие потери и окружен нашими войсками. На юго-западном направлении разбита 8-я итальянская армия из пяти дивизий и трех бригад, а также две немецкие и четыре румынские дивизии. Взято в плен более шестидесяти тысяч солдат и офицеров противника, захвачены большие трофеи.

Вот это новогодний подарок! Сводка отодвинула все на задний план. Начавшуюся довольно сильную качку никто, кроме офицера связи мистера Шриро, прикомандированного к нам, не замечал. Шриро лежал на койке во втором отсеке, чертыхался и "отдал концы" в подставленное ведро.

Стрелка барометра уходила вниз, и ничего хорошего мы уже не ждали. В 06 часов 30 минут я отдал приказ о срочном погружении, и через полминуты мы были под водой. А еще через четверть часа, точно на параллели мыса Рейс, на глубине 65 метров мы застряли между мачтой и трубой затонувшего корабля.

Вначале мы подумали, что это подводная скала или металлическая противолодочная сеть. Остановив электромотор, мы убедились в своей ошибке. Судя по крену, дифференту, скрежету металла о металл, носовая часть лодки прижалась к одной мачте, а корма к другой. Могла быть и не мачта, а дымовая труба, мостик или грузовые стрелы. Но это дело не меняло. "Утопленник" задал нам работы на два часа. Лейтенант Шриро, забыв о недавней морской болезни, прибежал в центральный пост и начал "допрос":

- В чем дело, господин капитан? Что случилось?

- Сам точно не знаю. Кракен, кальмар или осьминог захватили нас своими щупальцами и пока не пускают.

- А что такое кракен или кальмар?

Пока ему объясняли разницу между морскими монстрами, мы пытались освободиться от их крепких объятий, болтаясь в 65 метрах от поверхности океана и в 25 от его дна. Слушать под водой скрежет металла о металл очень неприятно, там за бортом что-то ломалось, но видеть через сталь прочного корпуса мы не могли. Когда я решился дать двумя электромоторами полный назад - лодка задрожала, затряслась... Вдруг раздался шум и грохот, совсем как при валке деревьев в лесу, только железных. Мы сломали и свалили на себя мачту или трубу. Во всяком случае, то, что упало, оставило метки на краске наружных бортов и палубе, оборвало радиоантенны... Но главное - мы вырвались, не поломав ни винтов, ни рулей.

Два часа, проведенные в объятиях "ньюфаундлендского чудовища", натянули нервы до предела.

С каким кораблем мы столкнулись на дне океана, для нас навсегда останется тайной. Под чьим флагом он плавал, когда и отчего затонул, какой груз и куда вез, кто им командовал и какова судьба экипажа? Ничего этого мы не узнаем. Война с каждым днем увеличивает состав "придонного флота".

До обеда занимались тренировками и учениями, конечно, возбужденные приключениями в "мачтовом лесу". А после обеда была объявлена большая приборка, чтобы Новому году не оставлять в отсеках старой грязи. Тут-то и выяснилось, что мы "протабанили", не захватив из Галифакса елки. Я с претензией к Богачеву:

- Как же ты, Дмитрий Тимофеевич, такую промашку допустил?

- Канадцы продавали елки не вырубленные, а выкопанные с корнями и землей. Куда нам такую? А рубить - жаль! Стоят они хорошенькие, красивые, беспомощные, как девчушки. Не хватило черствости губить деревья!

- Ишь ты! А на фашистов ее хватит?

- Что ты сравниваешь несравнимое. Это - красота, а то - уродство!

Пришлось делать искусственные елки - из проволоки и выкрашенной зеленкой марли. Зато обед у нас получился по-настоящему праздничный...

Шриро обругал американцев, по его словам, не нюхавших войны.

- Англичане, перенесшие бомбежки с воздуха, эвакуацию войск через Ла-Манш, получающие продукты по талонам и карточкам,- только они могут понять трудности, испытываемые русскими. Янки на войне зарабатывают, а мы, британцы, разоряемся!

Это неприятно резануло ухо.

Ах вы, аршинные души! Гибнут миллионы людей, убивают детей, а вы "сальдо" подбиваете, "дебет" с "кредитом" сводите, доходы с расходами подсчитываете? Коммерция на крови!

Электрики произвели общий обмер батареи. Увы, емкость - лишь четверть спецификационной. "Газят" обе группы, как Этна и Везувий. Водорода в ямах будто в воздушном шаре. Опасный газ: ничтожная искра- взрыв. Чтобы последний день 1942 года не стал и нашим последним днем, принимаем все меры предосторожности.

"Кашевары" Василий Митрофанов и Илья Жданов готовили новогодний сюрприз, ревниво охраняя небольшую кулинарную тайну. Наиболее активных "Шерлок Холмсов" из соседнего отсека они отпугивали чумичкой.

Дотянуть до темноты мы так и не смогли, всплыли в 17.00. Океан успел потемнеть, ветер усилился, волна стала высокою и злою. Погода испортилась, и пребывание под водой и возня с "подводным призраком" привели к отставанию от графика на восемьдесят пять миль. Правда, мы испытали батарею и теперь твердо знали - погружаться с нею надолго нельзя, поэтому лучше ее зарядить и больше не трогать. На зарядку уйдет полсуток.

Мы двинулись со скоростью двенадцать узлов.

Попасть в Новый год из старого оказалось нелегко.

Мне принесли две радиограммы. Британское адмиралтейство сообщило о немецких подводных лодках, обнаруженных в Атлантике. Три из них крейсируют на нашем курсе, и если они не покинут позиции, то завтра мы встретимся с ними. Неизвестный корабль с четырехзначными радиопозывными подавал SOS у мыса Доброй Надежды. Возможно, он был торпедирован лодкой. Между нами тысячи миль, и мы помочь ему ничем не могли. Война! Гибнет судно, груз, люди... На морской карте появится еще одна отметка - "предположительное место гибели".

Новогодний "подарок" приготовило нам и ведомство господина Геббельса. Германский передатчик на волне радиовещательной станции имени Коминтерна передал на русском языке сообщение о выходе наших лодок из Галифакса с указанием даты: "Три из них потоплены в Северной Атлантике, а две остальные преследуются доблестными морскими силами фюрера".