Пограничник Гусаров сидел на койке, привалившись к стене, сдержанно вздыхал и хмурился.

В открытое окно доносилось звонкое хлопанье костяшек и веселые голоса пограничников, игравших на крыльце под навесом в домино. В красном уголке кто-то вполголоса напевал под аккомпанемент баяна, и Гусарову казалось, что на всей заставе только одному ему невесело.

Оснований для плохого настроения у него было сколько угодно.

Подумать только! Из-за чего все произошло? Из-за какой-то паршивой, полудохлой кошки…

И как это было ему не неприятно, однако он опять вернулся к воспоминаниям о несчастных ночных происшествиях.

С вечера, когда он со старшим сержантом Батраковым собирался на дежурство, все шло хорошо. Небо было ясным, всходил месяц, все обещало хорошую видимость, – в этом одно из главных условий, от которого зависит хорошее настроение пограничника.

Но к середине ночи, откуда ни возьмись, набежали тучи, и пошел дождь. Правда, дождь быстро кончился, оставив после себя скользкие под ногами камни и мокрую, холодную траву, на которую так неприятно опираться руками, но тучи остались, и видимость была неважной.

Батраков и Гусаров сидели, прислонившись спиной к корявому, покрытому сырым мохом, валуну на берегу небольшой речонки. В этом месте речонка текла прямо по границе, на том берегу в сотне метров начиналась чужая земля. Берег и на той и на этой стороне реки был завален глыбами камней, кое-где торчал редкий кустарник.

Еле слышно журчала вода у берега.

И вот внезапно, где-то в стороне послышался непонятный звук.

Батраков и Гусаров переглянулись, прислушались.

Звук повторился. Оп походил на скрежет кованого каблука о камни.

Короткими перебежками они быстро двинулись в ту сторону. Звук раздался в третий раз… и тут Батраков остановился, махнул Гусарову рукой, чтобы тот продолжал путь, а сам помчался обратно.

Как потом оказалось, Батраков все же сообразил вовремя…

Гусаров облазил весь берег и, наконец, отыскал источник подозрительного шума – полуживую, еле двигающуюся кошку. На ее шее короткой бечевкой была привязана пустая консервная банка. Задевая за камни, она-то и производила подозрительные отвлекающие звуки.

Когда Гусаров вернулся к Батракову, тот уже держал под прицелом автомата нарушителя, которого успел задержать на самом берегу речки.

Нарушитель оказался покладистым, он вел себя смирно и не пытался выкинуть какой-либо фокус, на которые иногда решаются люди, попавшие в его положение. Он послушно поднял руки вверх, но перед этим попытался незаметно выбросить какой-то сверток. Однако Батраков это заметил.

В свертке оказалась небольшая бутылочка, замотанная в носовой платок.

Батраков сунул бутылочку в карман и велел Гусарову отвести задержанного от берега, а сам направился к телефонному столбику – вызвать конвойных с заставы Не прошли они и двадцати шагов, как Гусаров поскользнулся на мокром после дождя камне. Он, конечно бы, не упал, не будь у него подмышкой проклятой кошки. Пока он ее бросил, прошло мгновение и он не успел задержаться за кусты, покатился под откос, громыхая по камням автоматом. Причем он так ударился боком о камень, что у него перехватило дыхание и потемнело в глазах.

Нарушитель решил использовать удобный случай и кинулся бежать. Батраков выстрелил в воздух и помчался за ним по берегу, прыгая по камням. Ему удалось задержать перебежчика второй раз.

На выстрел прибежали пограничники и увели нарушителя на заставу.

От сильной боли в боку Гусаров не мог продолжать дежурство – его сменили. Он захватил с собой кошку и бутылочку и все это сдал начальнику заставы капитану Васильеву. Тот выслушал рапорт и велел обратиться к фельдшеру.

На боку оказался здоровенный, с чайное блюдце, кровоподтек. Фельдшер осторожно потрогал его пальцами – Гусаров стиснул зубы и запыхтел. Фельдшер нахмурился и велел ехать в город в больницу. Гусарову очень не хотелось ехать с заставы из-за такого, как он считал, пустяка. Он попробовал было уговорить фельдшера: «пройдет и так!», но тот даже и слушать не стал, а пошел доложить начальнику.

…Плотная туча вылезла из-за горы и закрыла солнце.

В кабинете сразу стало темнее. В открытое окно влетел слабый порыв ветра и зашевелил бумаги, лежавшие на столе.

Начальник заставы капитан Васильев внимательно прочитал протокол предварительного допроса. Подписал и поставил на него маленькую бутылочку, наполненную густой рубиново-красной жидкостью, по виду очень похожей на малиновый сироп.

Нарушитель упорно заявлял, что не знает, что находится в бутылочке, как не знает и того, кто ему ее передал. И вообще он сказал очень немного: бутылочку нужно было перенести через границу и кому-то передать в условленном месте. И все…

Старший сержант Батраков, вызванный для дополнительных показаний, мало что добавил к ранее сказанному.

Нарушителя увели. Батраков остался в кабинете вдвоем с начальником заставы.

Под столом сидела полуживая «задержанная» кошка.

Банку от нее отвязали, – в банке сердобольный повар заставы принес молоко. Но кошка не то от усталости, не то от ночных переживаний не хотела есть и сидела с закрытыми глазами, почти уткнувшись мордой в пол.

В ожидании машины, которая должна была увезти задержанного в штаб погранотряда, капитан Васильев прошелся взад и вперед по кабинету. Остановился у стола.

Повертел в руках маленькую бутылочку.

– Что здесь может быть?

Он произнес это вслух, и старший сержант Батраков подумал, что вопрос может относиться и к нему.

– Лекарство какое-нибудь, товарищ начальник заставы.

– А может быть, яд?

– Яд за границу не понесут, -убежденно заметил Батраков.

– Почему же?

– Я думаю, товарищ начальник, уж чего доброго, а насчет яду… там бы они и своим обошлись.

Капитан Васильев помолчал и поставил бутылочку на протокол.

С улицы чугунным грохотом донесся отдаленный удар грома. Ветер хлопнул створкой окна и, ворвавшись в комнату, дунул на лист с протоколом допроса. Капитан Васильев запоздало кинулся к столу, но бутылочка уже скатилась на пол.

Она не разбилась. Из нее вылетела стеклянная пробка и пролилось несколько рубиновых капель.

Пока Батраков закрывал окно на задвижку, начальник заставы встревожено осмотрел бутылочку. Убедившись, что она цела, он покрепче заткнул пробку.

Батраков взглянул под стол и ахнул. Кошка, усердно работая язычком, слизывала с пола рубиновые капли. – Вот черт! – сказал капитан Васильев. Сожрала.

Они оба смотрели на кошку, ожидая, что с ней сейчас произойдет. А та, сидевшая до этого безучастно и неподвижно, вдруг решила подняться и, качнувшись на слабых ногах, повалилась на бок.

– Отравилась, – заключил капитан Васильев.

– Сейчас подыхать начнет, – с сожалением добавил Батраков. Однако кошка уселась поустойчивее и начала умываться. Потом подняла свечкой свой облезлый хвост, нетвердой походкой направилась к Батракову и, выгнув спину, потерлась о сапог.

– Скажи ты, – удивился Батраков.

Капитан Васильев и Батраков несколько минут следили за кошкой. Но кошка с каждой минутой двигалась все увереннее и свободнее. Она уже мурлыкала на всю комнату, довольно щурила свои узенькие телочки глаз и, как видно, чувствовала себя превосходно…

За окном, на дворе заставы волчком развернулся коротышка «газик».

– Задержанного, протокол и бутылочку отвезете в штаб, – распорядился капитан Васильев, приписав к протоколу несколько слов о неожиданном эксперименте.

– А кошку?

– Кошку оставьте на заставе. Если с ней ничего не случится, отдать на кухню. Пусть там мышей ловит… А пограничника Гусарова отвезите в больницу.