26

Самолет улетел полчаса назад, а Межинский упрямо стоял у стены-окна и стеклянным, невидящим взглядом смотрел на серую бетонку аэродрома. За спиной громко зевал замнач аэропорта, гудел кондиционер и выла из казенного радиоприемника плохая американская певичка. Межинскому хотелось выключить все сразу: и приемник, и кондиционер, и зевки. Но из нагрудного кармана появился новый звук, и он забыл о трех других.

- Слушаю, - оборвал он пиликание сотового телефона.

- Докладывает "Третий". Минуту назад на связной номер поступил сигнал: "Груз улетел полностью".

- И все?

- Так точно - три слова.

- Откуда звонили?

- Телефон-автомат в районе Коптевского рынка.

- Засечь не успели?

- Ви-иктор Иванович, - недоуменно протянул "Третий", - всего три слова. Это пять секунд связи.

- Что сообщили посты наружного наблюдения?

- Извините... Звонок, Виктор Иванович...

- Я подожду на связи...

Межинский никогда не думал, что заведет в отделе такую бюрократическую бутафорию как дежурного. Но на эти дни пришлось его посадить за свой стол в кабинете на Старой площади, и вот теперь "Третий", недавно прилетевший из Западной Лицы подполковник, громко повторял то, что докладывала ему наружка от дома на Кутузовском проспекте, а чуткий сотовик передавал даже ослабленный расстоянием голос:

- Бабка зажгла окно в той комнате?.. Что?.. Точно

седьмое слева, второе сверху?.. Точно?.. И отдернула шторы? Следите за трассой. Что?.. Да-да, максимум внимания за трассой. Это приказ генерала. Связник должен засечь сигнал...

Его торопливые пальцы зашуршали по трубке, и Межинский не дал "Третьему" начать бодрый доклад:

- Я все слышал. Свяжись еще раз с наружкой и внуши им всю серьезность момента. Человек Зака может ехать и от центра, и к центру.

Он поморщился от слишком бодрого "Есть!" и только теперь уловил, что за спиной все еще живут вой певички, гул кондиционера и зевки замнача аэропорта. Звуки, на время умершие, снова воскресли и в три руки выталкивали его из кабинета. Спина одеревенела, будто эти пинки доставались ей, а не ушам. Спина просила пощады, и он, сухо попрощавшись с повеселевшим хозяином кабинета, спустился к машине, провернул ключ зажигания и вдруг понял, что без этого звонка не обойтись.

- Да-а, - сонно ответила трубка голосом Четверика.

- Спишь?

- Так точно, Виктор Иванович...

Судя по резко посвежевшему голосу, он врал. Хотя как ему еще отвечать на такой дурацкий вопрос? Это примерно как на последней станции метро говорят: "Просьба покинуть вагоны. Поезд дальше не идет", а потом все вышедшие видят, что состав уезжает дальше.

- Надо подстраховать, Андрей, - совсем не приказным тоном произнес Межинский.

- Я слушаю.

- Они улетели. Человек Зака сообщил об этом на связной телефон. Бабка тут же зажгла окно...

- Седьмое слева, второе сверху?

Четверик ответил со скорострельностью игрового автомата. Значит, от сна не осталось и крошки.

- Да, седьмое слева, второе сверху...

Именно эти координаты были записаны с ошибками бывшего двоечника на бумажке, которую Четверик вынул из паспорта Боксера. Вокруг искореженной, изжеванной машины стояла густая толпа. Она ждала гаишников и скорую, и не могла понять, почему уцелевший в катастрофе парень пытается выпотрошить карманы у трупа. Четверик больно ощущал на себе укоризненные взгляды, но он должен был выполнить свои сыщицкие обязанности, пока не приехали милиционеры. Они бы все найденное в карманах приобщили к делу, и в отделе "Т" возможно так бы и не узнали, что бабулька-связная не только передавала записки в пустых пакетах из-под молока, но и сигнализировала каким-то образом через окно соседней комнаты в ее коммуналке, комнаты, хозяин которой уже больше года жил за границей.

- Ты живешь на выезде с Можайки, Андрей? - наводяще

спросил Межинский.

- Так точно, над "Молодежным".

- Это гастроном?

- Нет, универмаг.

- Ну, ладно. Это к делу не относится. А твои "жигули" во

дворе?

- Так точно. Если не угнали.

- А сколько им лет.

- Восемь, - с горьким сожалением ответил Четверик.

- Такие уже не угоняют... Значит, ситуация такая: где-то в районе часа-двух мимо этого окна проедет Зак...

- Зак? - чуть не вскрикнул Четверик.

- Да, я думаю, проедет лично Зак...

- Но вы же... Я же... Я уже билет на Гавану взял...

- Билет подождет, - устало вздохнул Межинский и посмотрел

на прилизанных, каким-то не нашим воздухом омытых

иностранцев, которые выходили из здания аэропорта.

Прозрачные двери угодливо отъезжали в стороны при их приближении и почтительно съезжались за ними. Перед нашими людьми - а они даже в их одежде внешне оставались нашими, по-родному нашими - двери отъезжали как-то медленнее и вроде бы побыстрее захлопывались.

- Перед самым вылетом борта я получил доклад по линии МИДа, - глядя на снующие туда-сюда прозрачные пластиковые челюсти, произнес Межинский. Банк, счет которого указал Зак для перевода миллиарда долларов, основан две недели назад. В штате - пять человек. Все - из наших недавних эмигрантов. Судя по схеме, они при поступлении денег мгновенно разбросают их ввером по банкам средней руки, а потом самоликвидируются. Зак там, скорее всего, не появится. Он всплывет в городе, где будут лежать на счетах доллары. Возможно, в США, возможно, в Бразилии, а может, и вообще в Новой Зеландии...

- А я уже прививку сделал, - сокрушенно сказал Четверик.

Межинскому послышалось: "А я так надеялся Карибы посмотреть".

- А кто тебя просил торопиться? Я же сказал: в Гаване сделаешь.

- Виноват, Виктор Иванович, - по-военному подчеркивая свою глупость и недалекость, отчеканил Четверик.

- Заболтались мы с тобой. В общем, команда такая: с

заведенной машиной стань на Можайке. С направлением... направлением, он посмотрел на двери аэропорта. Из них вышел человек. - Направлением - из центра. - Если бы вошел, сказал бы "К центру". - Я дам указание наружке, чтобы они держали тебя в курсе. Если мелькнет сам Зак, этих ребят окажется мало. У них всего две машины, и он их быстро запомнит на полупустом шоссе...