Десять минут спустя Сью вывела его из воспоминаний вызовом по внутренней связи:

– К вам мистер Гольдблат, мистер Стедмен.

Со слабым вздохом он ответил ей:

– Пусть войдет. Он успел только смахнуть со стола бумажный комочек, который очень удачно попал в корзину, как дверь открылась, и Сью ввела в его кабинет человека, которого он заметил еще на автомобильной стоянке на площади. На этот раз Гольдблат был один, его компаньонка видимо осталась ждать внизу. Стедмен встал и протянул руку для приветствия прямо через стол, почувствовав в ответ крепкое и бесстрастное пожатие руки своего неожиданного посетителя. Теперь он мог лучше рассмотреть человека, которого утром увидел в машине. Он был невысокий, плотный, его черные слегка вьющиеся волосы были коротко подстрижены, а цвет лица был явно светлее, чем это показалось Стедмену на площади. Возможно, там повлияла темнота автомобильного салона.

– Меня зовут Давид Гольдблат, мистер Стедмен. Благодарю вас за то, что вы нашли время для встречи со мной. – В его голосе почти не чувствовался акцент, за исключением некоторых слов, которые он произносил явно с американскими окончаниями, при этом его глаза пытались все время отыскать глаза детектива, как бы желая увидеть в них знак одобрения их встречи.

Но глаза Стедмена оставались холодными.

– Я принесу вам кофе. – Эти слова, произнесенные Сью, прервали неловкость затянувшейся паузы. Секретарша вышла и закрыла за собой дверь. Она слегка переживала за ту холодность, которая, как она почувствовала, исходила от ее патрона. Казалось, что он был очень недоволен визитом этого маленького еврея.

– Вы прочли записку? – спросил Гольдблат, усаживаясь в предложенное кресло.

Стедмен кивнул и тоже сел, откинувшись на спинку и продолжая внимательно изучать своего гостя.

– Ну, как там поживает Цви?

Гольдблат улыбнулся.

– Сейчас с ним все в порядке. Ведь, как вы знаете, он ушел со службы и сейчас является президентом большой строительной компании. Его интересы, таким образом, по-прежнему связаны с интересами нашей страны, так же как и интересы каждого из нас. Я полагаю, что и ваши тоже, хотя вы и не еврей.

Стедмен перевел свой взгляд на окно.

– Все меняется, – коротко заметил он.

И вновь возникла пауза, которую разорвал Гольдблат, стараясь говорить как можно мягче:

– Мы вновь нуждаемся в вашей помощи.

– Забудьте это, – резко произнес Стедмен. – Я уже сказал вам, и времена и обстоятельства изменились. Изменился и Моссад. Идеалы уступили место ненависти и мести.

– Только путем мщения мы сможем утвердить свои идеалы! – Голос Гольдблата теперь звучал с гневом и раздражением. – Мы должны мстить за все акты насилия над нашими людьми. Каждого террориста, повинного в смерти наших людей, должно ждать немедленное возмездие! Только таким путем они научатся уважать нашу силу. Только тогда они начнут понимать, что нас нельзя победить. Вы знаете это не хуже меня!

– И еще я знаю, что и на вашей совести много невинных жертв. – Гнев Стедмена был сравним с гневом его гостя, только голос детектива был более спокойным и более уравновешенным.

– Невинные жертвы? А кровавая бойня в аэропорту Лод? А Мюнхен? Элтиб? Каждый раз, когда палестинцы бросают на нас свои отряды партизан или террористов, гибнут невинные люди. Но разве это дает вам право действовать теми же методами?

Бывает, что мы совершали ошибки, мистер Стедмен. Но не забывайте, что это были ошибки, а не заранее спланированные акты насилия против неповинных людей! Мы никогда не взрывали самолеты и никогда не бросали бомбы в аэропортах! И как вы можете сравнивать нас с этими дикими животными?

На этот раз в голосе Стедмена не было заметно прежнего раздражения.

– Я и не пытаюсь вас сравнивать, мистер Гольдблат, – почти обессиленный ответил детектив. – Но я очень устал от той работы, которую мы проводили в Институте. Я должен был рано или поздно бросить эту работу, в противном случае она бы уничтожила меня. Как вы уже сказали, мы делали ошибки.

Осторожный стук в дверь прервал на какой-то момент их беседу. В кабинет вошла Сью, держа в руках поднос. Она нервно улыбнулась, взглянув на Гольдблата, и поставила чашки и сахар на стол между ними. Мужчины молчали, пока она не покинула комнату. Гольдблат попробовал кофе и, после некоторого раздумья, положил в чашку сахар. Стедмен обошелся без него.

– Я прошу меня извинить, мистер Стедмен, – вновь заговорил Гольдблат, – но я пришел сюда не для того, чтобы выяснять наши взгляды по ряду вопросов. Интересы Израиля идут гораздо дальше этого, и вы должны это прекрасно понимать. Моссад вновь нуждается в вашей помощи, а я только отвлекаю вас и вывожу из равновесия. Пожалуйста, извините меня.

– Я тоже приношу свои извинения, мистер Гольдблат. У меня нет по отношению к вам никаких предубеждений, но разве Цви Замир не объяснил вам, почему я оставил работу в вашей секретной службе?

Гольдблат утвердительно кивнул.

– Да, он конечно объяснил. И он предполагал, что, скорее всего, вы не захотите вновь сотрудничать с нами. Но ведь однажды вы уже делали это. Вы оставили службу в Британской Армии, чтобы помочь нам. Могу я надеяться, что вы окажете нам такую услугу и еще раз?

– Нет, я так не думаю. В то время у меня были очень веские причины, чтобы помогать вам.

– Лилла Канаан?

Это имя, даже через столько лет, все еще вызывало в нем волнение и тоску. Он промолчал.

– Прежде всего, вы должны выслушать меня, и если после этого ваше решение будет неизменным, мы будем искать другие пути.

Гольдблат принял молчание Стедмена как приглашение к продолжению.

– Сейчас каждый очень хорошо ощущает эскалацию терроризма во всех уголках мира, и в первую очередь это касается нас, граждан Израиля, которые борются с врагами именно внутри страны, и вам это хорошо известно. Но теперь мы вынуждены это делать и за пределами наших границ. Мы не хотели этого, но у нас не оставалось выбора...

А мысли Стедмена в этот момент беззвучно уносились назад, в ту кровавую ночь вторника 30 мая 1972 года. Международный аэропорт города Лод в Израиле. Он и Лилла ожидали самолет, на котором Стедмен должен был вернуться в Англию. Он завершил свое задание на ближнем востоке и теперь получил соответствующий приказ. Неожиданно раздавшиеся выстрелы и взрыв гранаты заставил его инстинктивно толкнуть Лиллу на пол и укрыть между рядами сидений. Когда же он увидел трех японцев, каждый из которых был вооружен автоматом Калашникова и ручной гранатой, он и сам бросился вниз, стараясь прикрыть ее своим телом. Он подтянул брошенный кем-то чемодан, стараясь пристроить его впереди как слабую защиту от пуль и осколков шрапнели. Вокруг стоял сущий ад, в котором метались обезумевшие от страха люди. Некоторые лежали на полу, боясь сделать неосторожное движение. Стедмен огляделся, пытаясь отыскать хоть какую-то малейшую возможность подобраться к нападающим, и в этот момент на его глазах, прямо в руках одного из террористов разорвалась граната, разнося на куски его голову.

Второй японец неосторожно попал под автоматную очередь своего напарника, который, потеряв над собой контроль, бросился бежать к выходу.

Стедмен поднял Лиллу с пола, и они присели рядом с тем местом, где их застал кровавый кошмар. Постепенно, крики стали стихать, и холл аэропорта начал оживать от ледяного дуновения смерти.

Было убито двадцать восемь человек, большую часть которых составляли пилигримы из Пуэрто-Рико, и около семидесяти получили ранения. Оставшийся в живых террорист по имени Козо Окамото позже признался, что был членом японской Красной Армии и проходил подготовку по проведению террористических актов в группе «Черный Сентябрь».

Три месяца спустя Стедмен вернулся в Израиль, в Центральный Институт Информации и Разведки, но уже не как советник английской военной разведки, а как штатный сотрудник...

– ...Потребовалось не так много времени, чтобы мы поняли, что против нас выступает сразу несколько террористических группировок. – Постепенно внимание Стедмена вновь стало возвращаться к тому, что продолжал говорить Гольдблат. – В Ирландии была ИРА, в Испании – баски, в Северной Америке – Тапамарос, в Турции – Турецкая Освободительная Армия, в Японии – Красная Армия, в Западной Германии – Баадер Мейнгоф. Теперь все эти отряды помогают друг другу, образуя террористический альянс под управлением КГБ. Но людьми, от которых мы меньше всего ожидали, что они встанут на сторону наших врагов, оказались англичане.