У меня отчего-то покрылась мурашками спина. Мир, в котором нам предстояло побывать, был до ужаса неуютным и странным.

– Там дышать-то можно? – спросил я.

– Воздух для дыхания пригоден. Но это единственный плюс этой планеты.

– Воду без тщательной очистки пить, вероятно, нельзя? – предположил я.

– Только дождевую, – подтвердил Смирнов. – Забыл сказать, там все время идут дожди. Год длится четыреста двенадцать дней, и триста восемьдесят из них льет дождь.

– Понятно. – Я вздохнул, снова всматриваясь в карту.

Агент развернул трехмерное изображение таким образом, что мы виртуально оказались рядом с поверхностью.

Теперь на матрице уходила к далекому горизонту неровная серо-коричневая пустыня, а над ней клубились серо-коричневые тучи. Настоящая планета контрастов!

– Теперь о флоре, – продолжил Смирнов.

– Там есть флора? – удивился я.

– И фауна тоже есть. – Агент стал что-то переключать на терминале. – Самая большая проблема планеты связана как раз с ней.

На матрице высветилось несколько объемных фотографий. Через мгновение Смирнов увеличил одну из них до размеров экрана.

– Здесь показано растение, которое колонисты называют спорник.

– Оно со всеми спорит, наверное? – усмехнулся я и заработал неодобрительный взгляд агента. – Ладно-ладно! Шучу!

– Спорник носит в себе ядовитые споры, – объяснил Смирнов. – Период созревания – два-три месяца. Поэтому, когда спорники дозревают и взрываются, весь материк оказывается окутан облаком спор. К счастью, их довольно быстро сбивает дождем, но, даже несмотря на это, на планете раз в два месяца наступает настоящий ад.

– Да там и так-то не рай, – заметил я. – А что будет, если такая спора на человека попадет?

– При попадании на кожу человека спорник действует так же, как и при попадании в почву. – Смирнов выдержал небольшую паузу. – Растение пускает корни. А если учесть, что развивается корневая система очень быстро и спора эта чаще всего попадает на кожу не одна, то выходит так, что растение прорастает корнями сквозь человека уже через сутки, а то и через два дня попросту высасывает у бедняги плоть и кости. К концу процесса остаются только спутанные корни да могучие стебли, отъевшиеся на человечине.

– А что делают люди в сезон размножения? Там ведь жить невозможно в это время!

– Сезон длится всего три-четыре дня. Потом, как я уже говорил, споры сносит ветром и сбивает дождем, воздух очищается. Но эти несколько дней люди проводят в убежищах или в своих домах. Обязательно включают систему фильтрации на приточной вентиляции. Очень неприятно бывает, когда эти фильтры ломаются.

Я вглядывался в изображение спорника. Продолговатый ствол, напоминающий по форме бутылку, ветки-щупальца, трепещущие на ветру.

Лететь в колонию Джейн мне хотелось все меньше.

– Ты говорил, что самое страшное – это фауна, а не флора. Ошибся? – в надежде спросил я.

– Нет, – покачал головой Смирнов. – Я не ошибаюсь. Я просто еще не дошел до фауны. Давай сначала закончим с флорой.

Я прерывисто выдохнул, когда Смирнов сменил картинку на матрице. Теперь там колыхался какой-то странный столб, состоящий из множества мелких частичек болотно-зеленого цвета.

– Это что еще такое? Это растение вообще?

– Растение, – убедительно сказал Смирнов. – Называется торнадо. Состоит из множества мелких частичек, поглощающих свет, воду и споры спорника. По сути, это колония планктона, только в несколько другом виде.

– А чего она так бешено крутится? Откуда энергия?

– Отдельные частички этого вечного вихря просто намагничены, – стал объяснять агент. – В корнях растения магнитное поле постоянно меняет полярность. Чаще всего оно отталкивает частицы, поэтому взвесь устремляется вверх. Затем, по мере увеличения расстояния, силы слабеют, и частички оседают вниз. Спустя некоторое время корни переориентируются, начинают притягивать частицы, и те, что отдалились чересчур сильно, снова попадают в магнитное поле. Из-за ветра и силы Кориолиса движение происходит по спирали.

– Но ведь растение, по идее, должно приобретать больше энергии, чем тратит на это вечное движение! Иначе зачем ему существовать?

– Колония этого своеобразного планктона питается газом. Точно так же они поглощают и споры, и другой материал, содержащий азот и кислород.

– А что случится с человеком, если он попадет в такое торнадо? – спросил я.

– Если он останется там надолго, то может быть постепенно съеден. А так, в общем, ничего особенного с ним не произойдет.

– Слава богу, – облегченно вздохнул я.

– Отлично. – Смирнов переключил картинку. Теперь на матрице возникло что-то вроде перекати-поля. – Это еще одно растение. Называется роллер. Оно катается по пустыне под действием ветра, порой его заносит в торнадо. Роллер питается частицами торнадо, а споры спорника питаются роллерами. Цепочка замыкается.

– Там всего три представителя в этой пищевой цепочке? – в очередной раз удивился я.

– На планете Джейн очень мало живых организмов. Среда не слишком-то располагает к многообразию. Говорят, в глубинах океана есть разные виды существ, но он все еще практически не исследован. Денег на это всегда не хватает.

– Понятно, – кивнул я. – А что там по поводу животных?

– Их тоже немного, – сказал Смирнов. – Расскажу только о двух видах, представляющих наибольшую опасность. Один вид – это хиллеры. – Агент переключил изображение и продолжил: – Они представляют собой живые холмы. В принципе неопасны, но если не заметишь, что рядом не просто горка, а хиллер, то он через какое-то время может тебя раздавить. Хиллеры передвигаются высокими, но редкими прыжками. Питаются торнадо и мелкими зверюшками.

– Ты же вроде говорил, что там водятся действительно опасные звери. – Я почесал затылок.

– Их я оставил на потом, – довольно зловеще улыбнулся Смирнов. – Сейчас ты узнаешь, почему колонию и планету назвали именно Джейн.

– Я думал, что так звали возлюбленную первого колониста, – выдал я свою версию.

– Ты прав, но не до конца. – Агент щелкнул по клавише терминала, и на матрице возникла странная фотография. – Это джейн. Самый опасный вид, обитающий на планете.

На снимке мило улыбалась брюнетка лет двадцати пяти.

– Ты издеваешься? – Я недоуменно посмотрел на Смирнова. – Это шутка, да?

– Отнюдь. – Лицо агента будто бы стало каменным. – То, что сейчас показано на матрице, – это одно из воплощений этого существа. Это скорее не животное даже, а некий фантом. Говорят, оно реагирует на подсознательные страхи людей, каким-то образом заставляет видеть то, чего ты больше всего боишься.

– Где-то я слышал о чем-то подобном, – задумчиво протянул я.

– Не знаю. – Смирнов выключил матрицу. – Насколько мне известно, о феномене джейн стараются сильно не распространяться. В АС, конечно, все это знают, но в ЗЕФ вроде бы не сильно афишировали.

– Нет, – нахмурился я. – Я не о том. Мне что-то подобное доводилось слышать про мыслящий океан.

– Я про разумный океан не имею представления. Наверное, это фантастика.

– Наверное, – согласился я.

– А теперь самое главное относительно этих фантомов. – Смирнов смотрел теперь прямо мне в глаза. – Если ты не уверен, кто перед тобой – фантом или реальный человек, то не стоит верить всему тому, что тебе говорят. Фантом чаще всего выманивает жертву за пределы поселка и съедает там. Точно такое же действие джейн оказывает и на те виды, о которых я тебе рассказывал. Джейн – вершина эволюции планеты Джейн. Прошу прощения за тавтологию.

– Но фантом ведь на то и фантом, что нематериален! – возразил я. – Я же всегда могу отличить обычного человека от призрака!

– Этот призрак будет сидеть у тебя в голове. Твое подсознание наделит его какими угодно свойствами. Ты сможешь трогать его, бить, разговаривать с ним. Но его никто, кроме тебя, видеть не будет.

– Понятно, – кивнул я. – А как же тогда удалось сделать снимок?

– Снимок?