— Поверьте, когда у меня будет возможность, я обязательно покажу вам Менардин, просто сначала устроюсь там сама, — мне отчаянно хотелось, чтобы родители поверили мне и в меня, это ведь и правда нелегко, до этого работу все не решалась сменить, а сейчас даже не страну, мир меняю!

— А ты сможешь нас навещать? Или хотя бы весточки какие-то присылать? — мама сдалась первой, материнское сердце оказалось круче папиного увлечения фантастикой.

— Я обещать не могу, сначала мне там нужно будет многому научиться, будут ли меня отпускать по первому требованию — трудно сказать. Но я постараюсь! И с весточками постараюсь! — если я могу перемещаться сама и перемещать других, может, и нематериальные предметы смогу перенести.

Дальше разговор с родителями пошел совсем в другом ключе, я рассказывала, что успела увидеть на Менардине, рассказала и про присягу с клятвой, правда не стала говорить, что меня ждет при невыполнении, но четко обозначила, что клятва должна быть исполнена. Под конец рассказа мне уже удавалось вызвать улыбки на лицах мамы с папой, значит, все будет хорошо. Да и они уже привыкли, что девушка я самостоятельная. Поэтому пообещав, что постараюсь их навещать, я была уверена, что оставляю родителей более-менее спокойными за меня и мое будущее.

9. Когда все идет кувырком

Следующий день тоже выдался непростым, приехав на работу с кучей вкусняшек, спасибо папе — подвез, я долго отбивалась от сочувствующих коллег, пытающихся меня образумить. В их глазах я выглядела этакой религиозной фанаткой, бросившей все и всех и уехавшей настраивать карму с чакрами. Заверив окруживших меня коллег, что квартиру я не продаю и продавать не собираюсь, в секты не вступаю, волосы не брею, мне удалось худо-бедно призвать всех к порядку, разогнать от моего рабочего места, передать дела, написать прощальное письмо для подразделений, которые я курировала как кадровик, да и просто для всех знакомых, кто еще не знал о моем «отъезде». Только после этого я вздохнула с облегчением, накрыла стол, а сама ушла подписывать обходной лист. Бегая по этажам от завхозников к безопасникам, я как никогда прочувствовала, что значит работа в крупной компании: уволиться сложнее, чем устроиться. Потом пришлось искать все ранее закрепленные за мной тумбочки, мышки, клавиатуры… Короче, к вечеру я ужасно вымоталась, даже отказалась идти в кафе по случаю моего увольнения. Да и, положа руку на сердце, мне не хотелось выслушивать очередную порцию высказываний, что я совершаю ошибку, ломаю свою жизнь и дальше в том же духе. Поэтому, проигнорировав осуждающие взгляды теперь уже бывших коллег, я поехала домой, где, потупив немного в экран ноута, завалилась спать.

Второй день на Земле прошел для меня под знаком сборов и беготни по магазинам. Много вещей брать с собой было бессмысленно, мода на Менардине сильно отличалась от нашей, так что вся одежда — это запас белья, да несколько футболок, теплых кофт и пара джинсов. Вся техника также остается дома, кроме фотоаппарата с набором батареек. А вот предметы гигиены, косметика, шампуни и бальзамы были накуплены мною в количестве, которого должно хватить на полгода, а там, смотри, удастся наведаться домой. Мне хотелось бы навещать родителей каждый месяц, но тешить себя пустыми надеждами я не стала, что-то подсказывало, что так просто ходить туда-сюда по мирам я не смогу.

На следующий день приехали родители, и мы устроили посиделки с праздничным обедом, называть его прощальным никто не решался, мама с папой явно переживали и до конца не приняли мой выбор, но отговаривать больше не пытались.

Так мы досидели до девяти вечера, родители уехали, обняв меня и взяв обещание найти возможность для связи, хотя бы односторонней, чтобы они были в курсе моей жизни. Родители уехали, а я осталась готовиться к переносу. Вещи были собраны, получилось их в итоге весьма прилично, но решиться покинуть свой мир я никак не могла, так и ходила по квартире, ища и думая, что я могла забыть и что еще может пригодиться на Менардине. Выйдя на балкон и посмотрев на улицу, окутываемую серыми сумерками, я поняла, что именно забыла — погулять. Наспех одевшись, я выскочила из квартиры, сил ждать лифта не было, спустилась по лестнице бегом. В крови бурлил адреналин, пульс отдавался в висках, наверное, именно это ощущают люди перед прыжком с парашютом. А ведь с парашютом я тоже так и не прыгнула!

Идя быстрым шагом по улице, абсолютно не разбирая дороги, я понимала, сколько всего я не сделала здесь, в своем мире, не посмотрела в своем городе, даже ремонт в квартире так и не сделала! Сейчас я отчаянно не хотела никуда уезжать, мое импульсивное согласие остаться там казалось особенно необдуманным и опрометчивым. Клятва, тянувшая меня обратно, словно петля сжималась вокруг шеи, но неужели она подействует на таком расстоянии? А ведь еще был Адальвейн…

Именно из-за нежелания расставаться с Вейном я попала в его мир, там круговорот событий не давал лишний раз осмыслить и обдумать происходящее, за новыми впечатлениями я забывала слишком о многом. Но никакая магия не тянула меня так, как желание снова увидеть Вейна. Вот странные мы, женщины! Мужчина не дал мне ни одного серьезного повода, а все равно на что-то надеюсь!

Сев на скамейку, я огляделась, места были незнакомые, впрочем, по своему спальному району я и не гуляла никогда, смотреть было не на что, да и знакомых тут у меня не было. Зато сейчас на небе светила Луна, не совсем полная, но очень яркая. Никогда раньше мне не приходило в голову любоваться Луной, запоминая рисунок на ее поверхности, но в этот момент я не могла оторвать от нее глаз, что и стало моей ошибкой.

— А что здесь делает одинокая красивая девушка? — над моим ухом раздался мужской голос, окутав меня алкогольными парами. Нельзя, вот нельзя так выпадать из реальности!

— Девушка уже уходит, — сказала я и резко встала, только уйти не получилось.

Меня сильно дернули за руку, плечо отдалось болью, и потянули в совсем другую сторону. Пытаясь вырваться, я, как могла, отбивалась от незнакомца, а тот, казалась, даже не замечал моих усилий, волоча меня дальше к смеющей на всю улицу компании из мужчин «навеселе». Каждый его рывок за руку был все больнее и больнее. На глаза уже набегали слезы, ну надо же так вляпаться! Когда мы подошли к компании, остальные собутыльники очень обрадовались такой «находке», и, не откладывая дело в долгий ящик, засунули меня на заднее сиденье машины. По бокам сели два здоровых и нетрезвых товарища, один из которых просто скрутил мне за спиной руки, а второй полез под одежду. В тесноте заднего сиденья брыкаться ногами было совсем неудобно, да и накатившая паника не добавляла моим действиям осмысленности.

Я же могу перенестись! Сделав глубокий вдох, я пыталась представить свою комнату, дом Адальвейна сейчас был совсем недостижим. Но мерзкие руки, хозяйничавшие на моем теле, уже расстегивающие джинсы, совершенно не давали сосредоточиться. И в момент, когда я уже почти отчаялась, передо мною мелькнула серебристая вспышка, за которую я ухватилась, как за спасительную соломинку.

Настроиться на браслеты не составило труда. И вот я снова чувствую, как разрывается пространство, и меня затягивает в никуда, а несостоявшиеся насильники, матерясь, отшатываются подальше, насколько это возможно в машине. Прошло мгновенье, и я падаю на твердый пол. Получилось! В этот момент я была готова попасть хоть в казематы, лишь бы убраться подальше из того кошмара. Правда, судя по шикарной обстановке, вышла совсем в ином месте. Осторожно подняв глаза, я осознала три вещи: во-первых, сейчас на Менардине ночь, во-вторых, я в спальне Владыки, в-третьих, Владыка в этой самой спальне не один. Более того, он совсем не один. На меня взирало целых четыре пары глаз, три из которых, судя по очертаниям фигур, принадлежало женщинам, а вот одна пара глаз цвета янтаря, слегка светившаяся в тусклом свете нескольких свечей, принадлежала хозяину комнаты и браслетов. Ну почему у меня все через одно место?!

Я сидела на полу, боясь шелохнуться, жаль, что я не умею становиться невидимкой или хотя бы мимикрировать под окружающую среду. Интересно, а магия такое позволяет? Если да — нужно обязательно научиться. Секунды длились, первой не выдержала одна из девиц и громко завизжала. К ней сразу присоединились и остальные, в ответ на их крик, снеся двери, в опочивальню вломилась охрана с воплями: «Покушение на Владыку!». После этого отмер и сам Владыка и резким окриком выставил всех вон. Я, под шумок, тоже попыталась встать и пойти к выходу но Владыка Дарстейна мой маневр заметил и пресек, так я и осталась стоять посреди комнаты.