Срочно снарядили ответственных мужичков в северные земли (ясное дело, к нам, куда ж ещё!) за новыми звонами. Мужички отсутствовали недолго, а воротились в растерянности. По их словам, в Бродах что-то приключилось этакое, странное, и теперь своих знаменитых колоколов они более не льют. Словом, привезли посланцы два каких-то новых колокола, «на пробу», которые бродненские мастера им почему-то без денег отдали.

На следующий день подняли и установили – всё чин чином, благочестиво, с молитвой. Отслужили молебен.

А ещё через день новые колокола сняли, такой у них оказался звон глухой, тусклый да тоскливый – послушаешь, и хоть в петлю лезь.

Неспокойно стало в Истопках. Колоколов нет, священник пребывает в тоске, паства - в разброде и шатании, а окрестная нежить тем временем – в добром здравии. Прежде ни упырь, ни вурдалак, ни оборотень, ни мавка, - никто не мог к селу близко подобраться. Все знают: низшая нежить колокольного звона не переносит, прочь разбегается. Зато нынче – пожалуйста! Никто не гонит, не обижает – заходи, хватай, рви!

После того, как упыри сильно порвали старшину шорников, мужики стали дозором обходить по ночам село, вооружившись серебряным наговорным оружием (у кого было) и сулеями с освященной в храме водой (знающие люди говорили: должна помочь!); весь частокол увешали чесночными косицами (точно, сама видела!).

Но воодушевленную первыми победами нежить все эти нехитрые приемы не заставили исчезнуть, трусливо поджав хвосты. И когда два здоровенных оборотня легко перемахнули увешанный чесноком и утыканный серебряными крестами тын да задрали годовалую телку и мельничихину сестру, жители села поняли: без колоколов никак!

Вторая экспедиция ушла в Березань. Тамошние мастера тоже лили звоны, пусть и не такие знатные, как в Бродах. Оттуда пять дней назад и привезли вот это. Нежити вроде стало чуток поменьше, но и слушать без содрогания эту с позволения сказать музыку никак нельзя.

- И что же, в Истопках нет ни волхва, ни ведуна? – удивилась я. Насколько я знала, без магов и их защиты не обходилось ни одно крупное село. А дать укорот обнаглевшей нечисти им вполне по силам и без музыкального сопровождения.

- Были, как не быть, и чародей у нас был, и жена его, знахарка, - вздохнула Ведана. – Да вот только вскоре после того, как начались все наши беды, они куда-то исчезли. Вечером ещё были, а утром смотрим – стоит пустая изба. И как только ворота прошли? Наш староста их самолично каждый вечер на пудовый замок зачиняет.

Мы с Ваняткой посмотрели друг на друга. Что-то нам эта история очень напомнила…

- Так вот теперь и живем, - промолвила Якунишна, сердито вытирая стол. – Есть ещё у нас на селе две травницы, мать и дочь. Но эти только травками попользовать могут, а волшбе и заговорам не обучены. Люди говорят, совсем без колоколов нельзя, а как их услышишь, так сразу хочется пойти и утопиться в омуте!

Мы с Ванькой ещё раз переглянулись, согласно друг другу кивнули, и я выложила Ведане Якунишне всю нашу таинственную историю, не скрыв от нее и того, куда мы держим путь.

- Значит, идете за помощью, - задумчиво протянула она. – А где искать – знаешь?

- Где-то в Западных горах, говорят - покачала головой я.

- Негусто. И сироту с собой ведешь? – мы не стали скрывать и Ваняткино происхождение.

- Я не сирота, - насупился мальчик. – Мои мама и папа непременно найдутся!

- Конечно, найдутся, милый, - Ведана легко провела ладонью по его вихрам. – Я так понимаю, уговаривать тебя не идти, а пожить у нас смысла не имеет?

Ванятка исступленно замотал головой и крепко ухватился за мою руку.

- Я Славочку не брошу! Буду вместе с нею искать чародея и моих родителей!

- Ладно. Будь по-вашему. Но я думаю, завтра с утра вам стоит потолковать с моим мужем.

Я с сомнением покосилась на Васоя, давным-давно сладко храпевшего на своей излюбленной лавке под окном – мудрая супруга решила не будить своё притихшее лихо и оставила сомлевшего муженька прямо там, где тот упал и заснул. Привалившись к отцу, сладко посапывал и Рут. Словом, «пришел сон милый и повалил силой».

- Не суди строго, Веславушка, – попросила Якунишна. – Он у меня мужик справный. Поговорите завтра, может он что и присоветует.

Ну, завтра – так завтра. Я сходила проведать Зарёнку, убедилась, что она спокойно спит, послушала ее ровное дыхание, полюбовалась на толстую служанку, похрапывающую в углу рядом с расписной люлькой. Ну, пусть спят. От нынешней ночи я особых сюрпризов не ожидала.

Сюрприз сам поджидал меня поутру – в лице кузнеца Васоя. Серьезный, деловитый и совершенно трезвый мужик ничем не напоминал уже знакомого мне глуповатого пьянчужку. Глядя на его широкую благообразную физиономию, невозможно было обнаружить и намека на вчерашние неслабые возлияния. Да уж, мастерство не пропьешь! А вот «сына» оказался слабоват. Увидав бледно-зеленое мученическое лицо Рута, я вместо законного злорадства преисполнилась сострадания к бедолаге и даже шепнула расторопной Гапке простенький, но эффективный рецептик, помогающий справиться с самым безнадежным похмельем. Эх, молодо-зелено! Далеко тебе до батьки!

Васой Замятич оказался не простым кузнецом, а золотым: старшиной всех кузнецов Истопок. В многолюдном селе с обширными ремесленными цехами это было солидное положение, обеспечивающее уважение, почет и материальный достаток (то-то я вчера удивлялась размерам подворья «простого» кузнеца, а также и присутствию челяди!); подобное признание заслужить было непросто, и за красивые глаза на такие должности люди не выдвигались.

- Значит, говорите, у вас в Мутных Бродах всё олово куда-то подевалось? – Васой задумчиво потрепал свою и без того клокастую бороду.

- Не только в Бродах. Насколько мне известно, всё то же самое творится и в Сосновке, и в Березани – по всей северной Синедолии, это точно.

- Да, что-то подобное и мне на ум пришло. Мужички-то толком ничего не обсказали, не поняли. Пришлось уж самому додумывать, - кузнечный старшина говорил неторопливо, будто рассуждая вслух.

- Васой Замятич, а зачем оно вообще нужно? Без него что, никак? Или чем-то заменить всё-таки можно? – я вспомнила наш разговор с лешим.

- То-то и оно, госпожа знахарка (он упорно величал меня именно так!), выходит, что и нельзя. Конечно, у любого мастера есть секреты, у нас, кузнецов, свои, а у колокольщиков свои, и нам они неизвестны. Но только вот что я могу сказать: если не добавить к меди олова ровно столько, сколько необходимо, причем тютелька в тютельку, то колокол не зазвучит. Не будет у него ни голоса, ни силы нежить прогнать. Ваши, бродненские, решили, вишь, использовать чистую медь – и вон что вышло. В Березани попробовали серебро добавлять – тоже не намного лучше получилось…

- Да зачем и кому это понадобилось?!

Кузнец пожал тяжелыми плечами:

- А вот про то нам неведомо.

Он помолчал в раздумье, крутя большими пальцами сцепленных на обширном чреве рук, пожевал губами, почмокал, вроде как пробуя мысли на вкус. Я терпеливо ждала.

- Вот что я думаю, госпожа знахарка: попробуйте-ка вы разыскать Старого Медника.

- Кого-о-о?!!

- Старого Медника. Знающие люди говорят, что это – могучий волшебник, владеющий многими секретами. Он этот, как его…ну, ал-пимик, што ли? Знает и как над рудами колдовать, и как их смешивать, и всё такое. Если кто и разберется в нашей напасти, так это он. Может, и подскажет чего.

- Алхимик?

- Во, точно! Как-как вы его назвали-то?

- И что за знающие люди вам про этого Медника рассказывали? – скептически поинтересовалась я. Знаем мы этих знающих: небось, мужики в трактире соревновались, кто кого переврёт. Ну и перепьет, ясное дело.

- Да про то ещё наш колдун баял, - нехотя буркнул кузнечный старшина, - вот как колокола наши пропали, так и рассказал.

Ага. Понятненько! А колдуна добрые люди не послушали, когда тот предложил снарядить посольство к какому-то там Лысому Меднику. Ещё и сами, поди, послали советчика по короткому и всем известному адресу. Тоже мне, чего удумал! Честный люд к неизвестному чернокнижнику отправлять. Вот сам бы и шел!