К этому времени Нед прикончил коробку печенья и съел шоколад. Теперь, по его словам, он чувствует себя в тысячу раз лучше и хотел бы вернуться в Эмерсон.

– Надеюсь, декан позволит мне сдать экзамен, который я пропустил. Мне бы не хотелось отстать по этому предмету. Ригги улыбнулся:

– Если вам не удастся его убедить, дайте мне знать, и все будет в порядке,

– Спасибо, – сказал Нед.

Выпив по стакану чудесной воды из колодца, находившегося возле самого домика, шестеро молодых людей пустились в обратный путь вдоль ручья, через грушевый сад и далее – на дорогу, где осталась машина Нэнси. Спустились сумерки.

– Надеюсь, я смогу найти обратную дорогу в Эмерсон, – сказала Нэнси. – Нед, какова широта и долгота вашего общежития?

Все рассмеялись. Они знали, что Нэнси наделена неким шестым чувством, позволяющим ей свободно ориентироваться на местности, так что ни в каких наставлениях она не нуждалась.

Когда Нэнси заговорила, все остальные умолкли.

– Ну что ж, одно таинственное исчезновение разъяснилось, – сказала она.

– Одно? А сколько их всего-то? – спросила Бесс.

– Вы что-то от нас все время скрываете, мисс Дру? – вставила Джорджи.

Подруги Нэнси быстро уловили по ее интонации, что в деле присутствует отнюдь не единственная тайна.

Юная сыщица рассказала странную историю о двух сапфирах с пауком и о несомненной связи между этой тайной и похищением Неда.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что во время наших африканских каникул нам и в самом деле будет жарко? – сострил Нед.

Нэнси лишь улыбнулась в ответ. К тому времени, когда они прибыли в мотель «Лонгвью», было уже темно. Нед немедленно позвонил родителям. Нэнси в свою очередь связалась с отцом и попросила его известить семьи Фейн и Мар-вин.

Когда Нэнси и Нед присоединились к остальным, Бесс сказала:

– Надеюсь, столовая еще открыта. После ленча прошло[много времени.

Усаживаясь за столик, Бесс объявила:

– Я закажу жареную индейку со всеми мыслимыми видами гарнира.

Когда они доели десерт, Нед заметил:

– Сегодняшний день сложился, увы, совсем не так, как я планировал. Сегодня вечером в университете концерт, а I потом прием в честь африканской певицы мадам Лилии Булавайя. Я слыхал, что у нее изумительный голос. – Он поглядел на свои часы. – Девушки, а вам бы не хотелось пойти? Мы опаздываем, но часть концерта успеем услышать.

Нэнси спросила:

– Нед, а ты чувствуешь себя в силах высидеть столько времени?

– Разумеется! Пошли! Я думаю, вы, девушки, хотите переодеться. Что, если мы, мужчины, вернемся к себе в общежитие и приведем себя в порядок? Нэнси, можно я воспользуюсь твоей машиной?

– Пожалуйста. К тому времени, когда вы вернетесь, мы будем готовы.

Нэнси успела до их возвращения позвонить в полицию. Полицейский, подошедший к телефону, сообщил, что Джахан и Дхан в охотничьем домике не появлялись. .

– На одну крохотную ниточку мы все же напали, – сказал полицейский. – Наши люди нашли на полу их машины письмо. Оно обращено к «дорогому Джо», на нем значится почтовый штемпель Момбасы, и написано оно на суахили. К сожалению, ни обратного адреса, ни надписи не имеется.

«Выходит, гангстер, вероятнее всего, прибыл из Момбасы!» – подумала Нэнси. Вслух она сказала:

– Благодарю вас за информацию.

Когда появились юноши, Нэнси быстро пересказала им, что ей сообщили в полиции, после чего молодежь отправилась на концерт. Мадам Лилия Булавайя оказалась выдающейся исполнительницей. У нее был не только чудесный голос, но и редкое артистическое обаяние.

В ее репертуаре было несколько прекрасных песен на языке суахили. Она объявила, что исполняет их по случаю африканского сафари студентов эмерсоновского колледжа. Когда она кончила петь, зал взорвался аплодисментами.

– Какая она милая, правда? – сказала Нэнси. – Я так рада, что у нас будет возможность снова с ней встретиться.

После окончания концерта выстроилась длинная очередь почитателей певицы, желавших пожать ей руку. Среди них были и организаторы сафари – профессор Стэнли и его жена.

Стоя в очереди вместе со всеми, Нэнси начала тихонько напевать одну из песен на суахили. Когда ее представили мадам Булавайя, у той засверкали глаза.

– Я не ошиблась – вы ведь напевали одну из песен, которую я исполнила? Нэнси кивнула.

– Она очень красивая. А что означают слова?

– Это – колыбельная. Моя мать, бывало, пела ее нам, детям. Вы бы хотели выучить слова?

– Очень! – воскликнула Нэнси.

– В таком случае как только я поприветствую всех, я помогу вам выучить слова этой песни, – сказала певица. – Мы встретимся вон за тем столиком, где стоит букет гвоздик.

Она повернулась, чтобы обменяться рукопожатием с очередным поклонником, и Нэнси отошла в сторону. Она была в восторге от предложения мадам Булавайя и с нетерпением стала ждать певицу. Та появилась довольно скоро.

– Может, мы сначала вместе напоем мелодию? – предложила она.

Нэнси была смущена, но приняла предложение.

– У вас славный голос, и он как будто специально создан для песен на суахили, – сказала мадам Булавайя. – Вы, вероятно, заметили, как мягок и музыкален наш язык.

Нэнси быстро заучила незнакомые слова колыбельной. Она медленно напевала их, фразу за фразой, вслед за мадам Булавайя. После этого певица попросила ее исполнить всю песню самостоятельно.

А теперь будет петь

Нэнси спела, и актриса улыбнулась.

– Вы способная ученица, – сказала она – давайте споем вместе.

Нэнси удивленно взглянула на певицу. Она дуэтом с великой артисткой?

Но тут вмешалась Джорджи:

– Давай, Нэнси, тебе это вполне по силам. Мадам Булавайя улыбнулась:

– В этом нет никаких сомнений!

Она запела и кивком головы подала Нэнси знак запеть с ней дуэтом. Наконец девушка решилась, и на этот раз голоса обеих звучали достаточно громко, чтобы их слышали все, находившиеся в зале приемов. По окончании песни все захлопали, а лицо Нэнси стало от смущения пунцовым.

Нед подбежал к ней через весь зал.

– Это было просто замечательно! – воскликнул он. – Большое вам спасибо, мадам Булавайя, за прекрасную песню. В Африке мы будем время от времени просить Нэнси петь ее нам.

– И не думайте даже, – засмеялась Нэнси. – Я могла бы еще спеть для нашей шестерки, но никогда не проси меня выступать публично.

Нед улыбнулся. В разговор вмешалась Бесс, сообщившая певице, что у Нэнси много разных талантов.

– Среди всего прочего она – замечательный сыщик. Мадам Булавайя изумилась.

– Сыщик? В таком случае вы, может быть, сделаете кое-что для меня, пока будете в Африке?

– Что вы имеете в виду? – спросила Нэнси.

Женщина грустно сказала, что песня, которую выучила Нэнси, была любимой песней ее брата, Тизама. Он иногда выступал в роли гида во время сафари. Примерно год назад он повел группу белых туристов из США в страну львов. Внезапно Тизам исчез, и все считают, что на него напала львица и убила его.

– Ужас какой! – вскричала Нэнси.

– Недавно, – продолжала мадам Булавайя, – мне приснилось, что брат мой жив. Я совершаю это концертное турне для того, чтобы заработать достаточно денег и послать специальную экспедицию на поиски брата.

Она поглядела на Нэнси и ее друзей молящими глазами.

– Быть может, вам удастся напасть на какой-то след. Я была бы навеки вам благодарна, если бы вы смогли найти Тизама.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы найти вашего брата, – заверила артистку Нэнси. – Откуда отправилась группа туристов, которую вел Тизам?

– Из Найроби.

В Найроби участники эмерсоновского сафари планировали сделать первую остановку, и Нэнси обещала сразу же навести справки о Тизаме. Мадам Булавайя описала внешность брата и с нежностью добавила:

– У него чудесная улыбка. Я страшно по нему скучаю и желаю вам всяческих успехов в поисках.

Прием закончился. Все попрощались с мадам Булавайя. Юноши проводили подруг до мотеля «Лонгвью». Нед сообщил, что ему разрешили сдать пропущенный экзамен завтра днем.