— "Он никогда не показывается. Остается сзади. В тени. По тени видно, что он высокий. Высокий, как профессиональный баскетболист-негр. Ему нравится причинять бо..."

— Стоп. Вот! Вернитесь назад, — приказал один из парней, Сойер, человеку, стоявшему у пульта. Он нетерпеливо повернулся к Джеку.

— Эйхорд, я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели запись. Вы уловили? Начинайте.

Человек за пультом нажал кнопку, и с экрана вновь заговорил Юки:

— "В воде.Он показывал мне под водой. Эти большие..."

— Нет. Черт! Вы слишком далеко перемотали. Включите на секунду. Отлично. Стоп! Вот этот момент. — Он снова включил воспроизведение.

— "...не знаю... — Юки плакал, а Эйхорд увидел всю нелепость происходящего, потом Юки немного успокоился и продолжил: — Он никогда не показывается. Остается сзади. В тени. — Эйхорд наблюдал, как Юки очень убедительно трясется от страха. — По тени видно, что он высокий. Высокий, как профессиональный баскетболист-негр". — Они снова остановили пленку.

Эйхорд подумал, что знает, чего они добиваются. Дрожь Юки была возможной подсказкой. Либо он был превосходным актером, либо верил в то, что говорил.

Кто-то включил дневной свет, и Эйхорд, будучи с похмелья, был им ослеплен и моргал, словно летучая мышь, вылетевшая из темной пещеры, а Сойер возбужденно спросил у него:

— Ну, что скажете по поводу этогодерьма?

— Ага. Здорово он трясется, признаю. Трудно понять, игра это или нет.

— Трясется? — Эйхорд кивнул. — Что, черт побери, вы мелете. Трясется? — Сойер вел себя так, будто Джек выражался на суахили.

И Эйхорд ответил в стиле Хакаби:

— Трясется. Трепещет. Трусит. Тревожится... трепыхается?

— Что он несет?

— Вы прокрутили кусок, где видно, как он дрожит. Когда рассказывает мне, что никогда не видит этого парня. Легкая театральная дрожь. Неплохо сыграно. Система Станиславского, насколько я могу судить.

— Не понимаю, чушь какая-то, — обратился Сойер к Уолли Майклсу, который, с трудом подавив улыбку, невинно развел руками, как бы прося оставить его в покое.

— О чем вы, черт подери, мистер? Я только что продемонстрировал вам те кадры на видеокассете, где ваш подозреваемый говорит о паршивом ниггере,а вы сидите и рассуждаете про какую-то дурацкую дрожь, в которой нет никакого смысла. И кстати, у вас к щеке прилип кусочек туалетной бумаги, — его напарник фыркнул, а Сойер с отвращением покачал головой.

— О, — пробормотал Эйхорд, — совсем забыл, — он потрогал рукой и обнаружил у себя на лице неуместную наклейку. — Я порезался, когда брился, — объяснил он. — Черт!

Опять пошло воспроизведение.

— "Он никогда не показывается. Остается позади. В тени. По тени видно, что он высокий". — Мужчина со злобой повернулся к Эйхорду, который чувствовал себя распадающимся на части.

— Слушайте, черт побери!

— "...сокий. Высокий, как профессиональный баскетболист-негр".

— Господи!Он же открытым текстом твердитвам о том, что убийца — высокий негр. Это же ваша собственная чертова запись допроса, а вы пропустили этот момент.

Эйхорд жаждал выпить. Нет. В первую очередь он хотел ухватить этого идиота одной рукой за шиворот, другой за галстук, подтянуть к себе, а потом огреть по башке. Нет, не так! Взять крест-накрест за лацканы пиджака и заставить этого сукиного сына подавиться собственным невежеством. Прямо здесь на полу скрутить его в узел. А уж послепойти и выпить. Вместо того он глубоко вздохнул и, постукивая по столу зубной щеткой, с трудом сдерживая эмоции, принялся шаг за шагом, факт за фактом разбирать длинную череду смертей, которые в настоящее время приписывались Могильщику либо неизвестным преступникам; продолжая отбивать ритм, он твердил о методике действия преступника, о возможной единой схеме, о случайном факторе, отсутствии традиционных особенностей; перестав постукивать по столу, Джек бросился как бык на красную тряпку, пытаясь убедить этих двух недоумков в том, что «высокий, как профессиональный баскетболист-негр» — всего-навсего образное выражение.

Постукивание, в общем-то, произвело эффект, но без музыки он был не полон, поэтому в конце Эйхорд включил на всю мощь сбои голосовые связки.

К середине дня, когда у него было назначено свидание с психиатром Сью Мандел, ему удалось от них избавиться. Они ушли. Он представлял себе Сью как старую деву с характером, лет пятидесяти с лишним, пяти футов ростом, с волосами, собранными на голове в пучок, неприступного вида.

Джек не просто устал, он был без сил. Проклиная про себя всех «мерзавцев-бюрократов», отнимающих понапрасну время, недотеп и бездельников, дегенератов, душителей и мучителей и всех остальных мерзких личностей, он направился в кабинет, где его, должно быть, ждали. Вот тут-то его и догнал незнакомец, ласково хлопнул по спине рукой, которая больше подходила профессиональному борцу, и "весело спросил:

— Джек? — Голос у него был на октаву ниже, чем у Эйхорда.

— Вы Сью Мандел?

— Он самый, приятель. Пойман с поличным.

Психиатр имел шесть футов росту, весил около двухсот десяти фунтов и имел аккуратно подстриженную бородку. Настоящий парень. Говоря по правде, при виде этого доброго умного гиганта Джек и ухом не повел. Он уже привык попадать впросак — уж такое переменчивое и непредсказуемое досталось ему дельце. Там он встретил прекраснейшую из женщин, которой он обладал во сне, и она произносила свое имя по-мужски — Ноэл, вместо Ноэль; так почему бы здесь этому психу не именоваться Сью?

— Вы известная личность, малыш. Я следил за вашей деятельностью еще с Лоунли-Хартс. Горжусь знакомством.

— Приятно слышать, — откликнулся Джек. — Ему понравился этот человек. Парень обладал тактом, хотя имя у него было все ж таки дерьмовое.

— Вы хотите что-то разузнать о нашем друге, — психиатр сделал неопределенный жест рукой в направлении тюрьмы, где под замком содержался Юки, — верно?

— Конечно.

— Никто вам не расскажет об этом с большей радостью, чем ваш покорный слуга. Трудность в том, что я не уверен. Мы много беседовали. У него свои, глубоко скрытые проблемы. Он обладает самомнением, соответствующим его репутации «известного сексуального извращенца». Но вопрос в том — достаточно ли чрезмерных тревог и разочарований для того, чтобы совершить серию убийств? Нет способа, чтобы это определить. Результаты тестов неубедительны. Детекторы лжи тоже неубедительны, И на них нельзя полагаться. Юки — сам по себе скользкий тип, часто притворяется, но это охваченная ужасом и порабощенная личность. Кошмары, назовем их так. Некто, показывающий ему могилы. Представьте, для Юки эта фигура действительно существует. Он верит, что кто-то способен устанавливать контроль над его разумом, и кто бы это ни был, он, вероятно, очень могуществен.

— Доктор Мандел, чтобы лишний раз не спорить, возможна ли такая вещь, как «нервный переход»?

— Конечно, возможна. — Психиатр улыбнулся. — Но давайте определим, что представляет из себя нервный переход. Это не бетонный туннель, где проложены железнодорожные пути, по которым ровно в два часа пятьдесят пять минут пополудни твоя мысль на поезде отправляется домой. Забудьте о переходе или каком-то проходе. Назовите это мысленной тропой, на которой происходят определенные типы чувственных контактов, превосходящие человеческое понимание. Вы стоите спокойно, и вдруг ваш затылок получает сигнал от мозга, на голове начинают шевелиться волосы, вы поворачиваетесь и видите, что кто-то на вас смотрит. Скажете, совпадение. Не исключено и возможно, шестое чувство — ваш разум поднялся на более высокий уровень. В естественном состоянии этот уровень не функционирует. Но сверхъестественный уровень мысли позволит вам сверхъестественно оценить ситуацию — на основании оценки возможностей, обстоятельств или сходных положений, с которыми вы обычно не сталкиваетесь.

— Может ли субъект, скажем, под действием гипноза, подняться на этот уровень понимания силой воли другой персоны? То есть может ли другой индивидуум направить соответствующее внушение так, чтобы в установленные моменты времени он мог заставить вас мыслить на этом уровне в ответ на какой-то запрограммированный раздражитель?