Я быстрее двигаю рукой, когда пытаюсь все получше рассмотреть. Я хочу видеть больше. Увидеть, как выглядит ее киска.

 Потирая головку моего члена, я распределяю предсемя по всей поверхности и быстро мастурбирую. Черт, все, о чем я могу думать, это: «Насколько она мокрая? Что она чувствует? Ее киска на вкус такая же сладкая, как ее запах?»

 Я хочу почувствовать, как ее раскаленная добела возбужденная теплота взрывается вокруг меня. Это было так давно.

 – Бля! – стону я.

Мое тело в огне. Я не могу остановить свое притяжение к ней. Я снова бросаю быстрый взгляд через переулок, в ее окно, в ее квартиру, на ее личную жизнь.

 Меня не волнует то, что я во что-то вмешиваюсь. На данный момент, это между нами. Ни для кого другого. Она думает обо мне?

 Она думает о том, как я ее шлепал?

 Ее губы раскрываются, когда другая ее рука скользит под футболкой. Я молю богов которых, я знаю, не существуют, чтобы она сняла проклятую вещь.

 Я разваливаюсь на части. Мое тело находится на самом пике. Я хочу перейти через край вместе с ней. Я замечаю момент когда она кончает, с ее губ срывается стон, а тело дрожит. И мне едва удается сдержаться, чтобы не ворваться в ее дверь и не заявить права на ее тело.

 Мой оргазм настигает меня, когда я представляю под собой ее сладкое тело. Мне необходимо сделать выбор. Я наконец, нашел способ спасти свой разум от вещей, которые медленно убивают любое желание. В этот момент мне хотелось жить полной жизнью. Конечно, неправильно использовать ее таким образом, но меня не волнует это. Должен ли я слушать голос глубоко внутри меня, умоляющим ее трахнуть? Или мне стоит вернуться к прежнему существованию?

Глава 7

Марли

Интоксикация (существительное) – состояние опьянения, особенно алкогольного.

Учеба. Так много учёбы. А я хочу изучать лишь одно: как его рука контактирует с моей задницей. Или то, как он произносит мое имя, так низко и сексуально. Может быть я скрытая сабмиссив, которая кайфует от власти которую он имеет надо мной? Что же мне делать? Я испытываю вожделение к своему преподавателю. Когда на самом деле, у меня нет времени на это. Первый год медшколы был интенсивным, если не сказать больше. Я начинаю задумываться, создана ли я для этого. Я смотрю на бутылку текилы на полке. Текила делает мир лучше.

Нет. Никакой выпивки. Я постукиваю пальцем по губам, раздумывая. Хотя, завтра суббота, и что будет от одной стопки?

 Я уверена, что вы думаете, что я какая-нибудь​ пьяница, которая не может справиться с тягой к выпивке. Но я чертовски усердно работаю изо дня в день, и время от времени заслуживаю перерыв.

Когда я только начала обучение, то никуда не выходила, изолировав себя в четырех стенах. Я до сих пор, все еще в изоляции, у меня нет друзей. Все, что я делаю: работаю и учусь. Так что, одна или две стопки в пятницу вечером не должны быть поводом для беспокойства.

Я – взрослая, черт возьми. И будучи взрослой, я могу делать то, что хочу, без каких-либо​ осуждений. Кроме того, сегодня день Святого Патрика (Прим. пер.: ирландский праздник, отмечается 17 марта), почему бы мне не выпить, чтобы воспеть своих предков? Доброго утра вам завтра, мисс Мерфи.

Решено. Я хватаю бутылку и рюмку, наполняю ее и выпиваю залпом. Еще одна не повредит, решаю я. Жжение вызывает у меня слезы, но все хорошо. Следующая стопка идет легче, и я хлопаю рюмкой по столешнице, прежде чем врубить музыку и начать танцевать по квартире. Как грустно, что моя пятничная ночь танцев и выпивки проходит в одиночестве. Начинается песня Келли Кларксон, и это заставляет меня думать о Техасе. Что, в свою очередь, заставляет меня думать о Хьюстоне.

Я должна ему позвонить.

Он явно меня хотел.

Я хватаю телефон, набираю его номер, который я знаю, благодаря тому, что я его ассистент. Гудок, и мое сердце пропускает удар. Снова гудок, и я хихикаю.

– Марли? – отвечает он голосом, который является смесью сексуальной сонливости и хрипоты.

У меня мгновенно пересохло горло.

– Профессор Дейл. Приве-е-ет, – блин, мне стоило лучше продумать слова.

– Марли, ты пьяна?

– Пьяный скунс (Прим. пер.: игра слов, созвучно «Drunk, skun»), – я хихикаю. О да ладно, это было забавно.

 – Я сейчас повешу трубку, – говорит он сексуально и мужественно.

Я прохожу по коридору.

– Нет, не уходи.

– Марли, мне утром рано вставать.

Дверь в мою ванную появляется из ниоткуда, и я в нее врезаюсь.

– Ой, черт! – но на этом не заканчивается: я врезаюсь в соседнюю стену, спотыкаюсь об угол половой дорожки и падаю. Жестко.

 – Марли? Ты в порядке?

Телефон выпадает из моей руки и катится по полу, в то время как моя лодыжка пульсирует от боли. Я хватаю телефон и прижимаю к уху.

– Хьюстон, у нас проблема (Прим. пер. – фраза Джеймса Лоуэлла, командира космического корабля «Апполон-13»).

Он вздыхает мне в ухо, и наверное закатывает глаза.

– Никогда не слышал этого раньше.

– Кажется, я вывихнула свою лодыжку. Но я в порядке.

– Я ненадолго зайду. Можешь дойти до двери, чтобы впустить меня?

Мои глаза широко раскрываются. Уже поздно. Я пьяна. Он коснется моей ноги. О, Боже.

– Да, да, я в порядке, правда. Откуда ты знаешь, где я живу?

– Я – твой профессор. Я знаю все.

– Нет, правда, я в порядке. Уверяю тебя.

Но он больше не отвечает.

Прыгать к двери – не маленький подвиг. Он быстро сюда добрался. Я открываю дверь, стоя на здоровой ноге, и широко улыбаюсь.

– Счастливого дня Святого Патрика, – говорю я ему.

– О, черт, – он стоит у моей двери, и я осматриваю его голубую рубашку и тренировочные брюки. На нем нет ничего зеленого.

Чтобы устоять на месте на одной ноге, моя рука устремляется к его руке, и я сжимаю его выпуклые мышцы. Он опускает взгляд на мои пальцы, все еще сжатые вокруг его запястья

– Ты не возражаешь? – его сильные руки обнимают меня поднимая на руки, это слегка меня отрезвляет.

Он так хорошо пахнет. Сном, мужчиной, и ноткой мяты. Его волосы взъерошены, а щетина на подбородке щекочет мой лоб.

Он подносит меня к моей мягкой синей кушетке и усаживает на нее.

– Позволь мне посмотреть.

Его искусные пальцы прижимаются к моей чувствительной лодыжке, и хотя мне нравится ощущение его рук на мне, сейчас они причиняет боль. Он находится в режиме «серьезный доктор», и я стараюсь не хихикать над его концентрацией.

– Тебе больно?

Я хочу быть сильной, сказать «нет». Но я этого не делаю. Я говорю правду:

– Да, немного.

 Он встает и направляется на мою кухню. Слышу, как открывается и закрывается холодильник. Потом он кричит:

– Где лекарства?

 – В шкафчике над раковиной.

Журчит вода, и он возвращается со стаканом воды и льдом.

 Он садится, поднимает мою ногу на свои колени, прикладывая лед к лодыжке, беспристрастным прикосновением доктора. Затем он передает мне две таблетки Адвила и стакан воды.

– Вот, это поможет.

 Я улыбаюсь.

– Спасибо.

 Ох, рыцарь в сияющих доспехах спасает принцессу от большого падения. Но я отбрасываю эту идею. Я – не принцесса, и это, не романтическая сказка. Иначе, он бы меня поцеловал.

 Я смотрю на его губы, пока он сосредоточен на моей лодыжке. Мягкие, полные губы. Я хочу, чтобы они были на мне повсюду. Я откидываюсь на кушетке. Меня охватывают смешанные эмоции: я хочу отойти от него и наброситься на него одновременно. Лизать кожу вдоль его шеи. Лишь немного, невинного облизывания.

Он пялиться на мою футболку, на слова «Поцелуй меня, я – ирландка», напечатанные зеленым цветом на груди, и улыбается.

– Хорошая футболка.

Я дергаю за материал.

– Спасибо.

Тут он наклоняется, прижимая губы к моим в легком поцелуе. У меня перехватывает дыхание. Отстраняясь, он оценивает мою реакцию, прежде чем обрушиться на мой рот. Все эмоциональное смятение, которое я испытывала, выплескивается из меня в этот поцелуй. Через этот поцелуй, я могу показать ему, как я его хочу. Мой язык проводит по его губам, и он открывается мне.