Это и спасло его от серьезных неприятностей. Внезапно спину обдало потоком холодного воздуха, настолько мощным, что Блейд ощутил проникшие сквозь шерсть ледяные укусы, и над его склоненной головой абсолютно бесшумно пронеслась какая-то тварь. Он успел заметить только трехпалую лапу, подцепившую на лету добрый кус мяса, да крылья размахом в четыре ярда. Поднявшись и ошеломленно покрутив головой, Блейд уставился на темную точку, стремительно таявшую в фиолетовом небе. Миг, другой - и ее не стало.

Перебросив через плечо толстую полосу жира, разведчик зашагал к юрте, за его спиной слышалось смачное чавканье и хруст костей - собаки приступили к трапезе. Ни рычания, ни воя - они были на редкость миролюбивыми зверьми. И, как не раз уже отмечал Блейд, на удивление преданными. Возможно, все земные псы тоже станут такими же, когда проживут с людьми еще пару-тройку миллионов лет.

- Что это было? - спросил он Аквию, показывая на небо.

- Где? - она подняла голову, всматриваясь в небосклон.

- Тварь с крыльями... Летает бесшумно, и лапы - вот такие, - Блейд растопырил три мохнатых пальца.

- Стигарад. Плохо, - она удрученно покачала головой. - Эти создания гнездятся около стойбищ... Воруют остатки пищи.

- Л людей? Людей они не воруют?

- Случается...

Блейд обвел взглядом фиолетовую стену торосов.

- Думаешь, туземцы близко? Что за племя?

Женщина пожала плечами.

- Дикари... Кочуют от проруби к проруби, сражаются из-за добычи с волками и катрабами - и друг с другом тоже.

- Они опасны?

- Тут все опасны, Риард, потому что голодны... И едят тут все и всех.

Они поужинали в настороженном молчании. Однако собаки не беспокоились, вокруг царила тишина, и Аквия тоже не ощущала никаких тревожных сигналов. Быстро растерев янтарную мазь, она юркнула под покрывало, не принимая на этот раз откровенных поз и не делая соблазнительных намеков. Блейд снова прилег на снег и погрузился в полудрему. Он слышал, как Аквия вертится на своем ложе и тяжело вздыхает; один раз даже как будто уловил тихий шепот "Риард, Риард?" - но беспробудный сон уже сомкнул над ним ласковые крылья.

Сияющая голубая гладь Дарсолана раскинулась перед его очарованным взором; корабли с белоснежными парусами плыли к северу, к замку Берглион, взметнувшему в синеву гордые резные башни, золотые шпили, вымпелы и флаги; к Берглиону, где в тишине кабинетов с резной мебелью и сводчатыми потолками писали трактаты философы, сонм поэтов и музыкантов сочинял чудеснейшие в мире песни, а маги-ткачи трудились над гобеленами, расцветавшими всеми красками мира, яркого и по-молодому пленительного. Над головой странника шумели ветви могучих сосен с золотистой корой, зеленая трава с яркими душистыми цветами волновалась, как море, перистые легкие облака проплывали и небе, с юной победной мощью сияло солнце, даритель жизни...

Ричард Блейд спал. Но видел ли он свои сны?

ГЛАВА 6

Дикари напали на рассвете, в предутренних фиолетовых сумерках, когда верхний край багрового светила едва показался над краем ледяной равнины.

Впоследствии, размышляя над произошедшим, Блейд был вынужден признать, что этим снежным троглодитам не откажешь ни в хитрости, ни в умении планировать подобные набеги. Видимо, они следили за путниками и знали, сколько их и сколько псов тянут нарты; более того, они не собирались связываться с самим Блейдом, и вся операция скорее напоминала воровство, чем грабеж.

Под утро забеспокоились собаки. Разведчик поднялся, прихватив топор и пешню и вышел из юрты; Аквия, проснувшись, начала торопливо одеваться. Снаружи было еще темно, но Блейд разглядел с десяток теней, копошившихся рядом с упряжкой. Удивительно, но огромные мохнатые псы только жалобно выли, не пытаясь пустить в ход ни мощные челюсти, ни лапы, вооруженные дюймовыми когтями. Человек был табу; за миллионы лет, прожитых рядом с ним, собаки полностью избавились от агрессивного инстинкта по отношению к своему хозяину и господину. Они могли схватиться с волками - даже с небольшой стаей катрабов; они постарались бы удрать от дайра или сатла, огромной змеи; но человек, свой или чужой, оставался под запретом. Он был Верховным Владыкой, от которого запрещалось бежать и которому надлежало повиноваться. И если бы даже человек пожелал убить своих псов, чтобы насытиться их мясом, они не оказали бы сопротивления и не сбежали; с жалобным воем они покорно умерли бы под ударами топора.

Блейд грозно рявкнул и устремился к нартам, вокруг которых сбились собаки, и к маячившим рядом смутным теням. Похитители отпрянули и бросились к полынье; они бежали к западу, проскользнув между темной, подернутой льдом водой и гладкими стенами торосив, уходивших вверх футов на пятьдесят. В фиолетовом полумраке разведчик разглядел невысокие коренастые фигурки, облаченные в парки из волчьих шкур, от которых тянуло острым звериным духом. Туземцы размахивали дубинками и дротиками - видимо, и то, и другое было изготовлено из костей; такое оружие не представляло опасности. Блейд не сомневался, что аборигенам ледяного края неоткуда взять металл и дерево, ибо южане, сородичи Аквии, не торговали с каннибалами и не появлялись на равнинах Дарсолана; путешествие же самой Аквии было редким и странным исключением.

Он ринулся в погоню. Туземцы бежали быстро, катились как меховые шарики по белесо-фиолетовой поверхности, но соперничать в скорости с Блейдом не могли - ноги у него были в полтора раза длиннее и, благодаря жесткой короткой шерсти на ступнях, он не проваливался и снег. Нади отдать должное колдунье, подумал разведчик на бегу, она произвела существо, максимально приспособленное к жизни среди холода и льдов.

До плотной группы туземцев оставалось ярдов десять, когда они резко свернули за ближайший торос, и через мгновение оттуда вылетели две упряжки. Блейд остановился, переводя дух. Преследовать собак было бесполезно, они бежали вдвое быстрей его. Он мог, пожалуй, прикончить одного из воров, метнув копье, но железное орудие настолько превосходило по ценности жалкую жизнь дикаря, что Блейд лишь покрепче прижал к мохнатому боку холодное древко, Он постоял минуты три в раздумье, потом неторопливо направился назад, к шатру. И в этот момент послышался крик.