- Да, конечно! С ним все в порядке, милая. Сегодня он был у меня в последний раз.

- Он больше не видит снов?

- Видит, но другие. Те, которые я ему внушил. Приятные и теплые, как летнее небо... И посмотри, что он принес!

- О!..

- Это тебе. В твоих черных волосах серебристый гребень будет выглядеть великолепно.

- Какая красота! Спасибо тебе - и тому, кто его сделал! Это ведь кость, апатам? Резная кость? А зеленые камни - изумруды?

- Да, дочка. Резная кость, изумруды и серебро... Красиво, правда?

- Очень! А почему он подарил тебе именно это?

- Мы много раз беседовали... тот человек - художник, мастер... он говорил о себе, я - о себе... и о тебе тоже. Так он узнал, что у меня есть дочь, и выточил из кости эту вещицу. Подарок от чистого сердца, знак благодарности...

- Но почему мастер не сделал что-нибудь для тебя, апатам?

- Хм-м... Видишь ли, он - умный человек, натура тонко чувствующая... недаром его посещали такие сны... Он знает, что сердце отца больше порадует подарок, преподнесенный дочери. А свою плату я уже получил, дочка.

- Какую же?

- Странный вопрос! Я ведь сказал - мой пациент излечился!

- Да, действительно... Что еще нужно целителю душ?

- Ничего.

- Апатам, я смотрю на этот гребень и думаю...

- Да, Сийра?

- Почему люди делают одни вещи и не делают других? Ну, ты понимаешь... Можно рисовать картины, писать музыку или стихи, можно делать такие вот прекрасные вещи, как этот гребень... можно даже сшить себе одежду, построить дом или яхту... но никто не станет трудиться над грузовым катамараном...

- Но это же так просто, Сийра! Разве тебе не говорили учителя?..

- Ты - лучше учителей...

- Ну, спасибо, милая... я польщен! Так вот, человеку прилично делать то, что украшает жизнь. Музыка или стихи, изысканная одежда или удобный дом, яхта с расписным парусом и резными бортами, редкостная мебель или яркий цветник под окном - все это дарит радость, все это приятно для глаз, для слуха... И акт творения красоты приносит счастье! Ну, а какая же красота в грузовом катамаране или в мониторе связи? В топотуне или в амфибии, в которой путешествуют по болотам? Впрочем, и они могут иметь пристойный вид, но это - красота функциональности, лишенная тепла живой руки, не греющая душу... Нет, дочка, человек должен заниматься человеческим ремеслом, а машины пусть делают машины! Во всяком случае, так повелось исстари, со времен Редукции.

- Значит, я не могу сама собрать связное устройство или того же топотуна?

- Почему же... человеку доступно все, и лишь его воля имеет значение и смысл. Ты можешь собрать топотуна или какой-нибудь станок, но это будет расценено как странная причуда. Такими делами занимаются машины под управлением компьютеров, и мы не вмешиваемся в их работу.

- А кто же управляет компьютерами?

- Никто. Это самопрограммирующиеся системы. Им поставили задачу, и они ее выполняют. Мы вообще их не видим. Ты же знаешь, что когда-то их убрали под землю, в опустевшие города древних, где они исправно трудятся до сих пор.

- Но они не могут выйти из-под контроля?

- Нелепая мысль, Сийра! Столь же нелепая, как сны моего пациента-художника! Они знают, что поверхность земли - для людей, знают, что обязаны выдавать продукцию и поддерживать порядок в своем подземном мире. В том и состоит смысл их существования.

- Значит, где-то под нами - целая механическая машинная вселенная?

- Вполне вероятно... древние строили гигантские города в эпоху перенаселения.

- Как интересно! А можно ли спуститься вниз, апатам? Туда, к машинам?

- Еще одна нелепая мысль, Сийра! Во-первых, почти все входы запечатаны; во-вторых, тот, кто захотел бы туда проникнуть, он... он... он просто лишился бы уважения в глазах людей! Даже более того - потерял бы свой человеческий статус и во мнении машин! Представляешь, какой ужас!

- Ты смеешься надо мной, апатам...

- Смеюсь, дочка. Ты задаешь сегодня очень смешные вопросы.

* * *

По земному счету времени шел шестой день очередного хряпа. Блейд, как всегда, когда ему хотелось уединения, удалился в широкий конец жилой пещеры, к темным жерлам тоннелей, ведущим в неведомые глубины. Был час между первой и второй едой; большинство обитателей крысиных нор отсыпалось, и даже водоносы не мешали страннику.

Эта экспедиция была для него совершенно рядовой, ничем не похожей на те командировки, в которые он отправлялся с конкретными заданиями, вооруженный каким-нибудь экзотическим устройством вроде спейсера или телепортатора. Обычно его походы в иные миры совершались дважды в год - весной или летом, затем - осенью или зимой. Подобный порядок стал уже привычным за десять лет странствий, и, когда пришел урочный срок, лорд Лейтон отправил своего испытателя в иной мир в полном соответствии с графиком.

Блейду казалось, что его светлость был несколько рассеян. Вероятно, старик еще не оправился от предыдущей неудачи, от того, что произошло во время девятнадцатого старта. Тогда Блейд попытался вновь достичь Азалты, технологические достижения которой весьма интересовали военных, но потерпел полный провал - несмотря на использование спейсера. Впрочем, сам он вовсе не считал ту свою экспедицию неудачной; в определенном смысле ему пришлось претерпеть самые волнующие и невероятные приключения за всю свою жизнь! Еще бы! Встретить в ином мире своего аналога! Да и мир тот трудно было считать иным, настолько он оказался похож на Землю...

Следующее, двадцатое странствие, выглядело еще более удивительным. Блейд совершил словно бы во сне - а быть может, то и был сон, навеянный компьютером? Во всяком случае, эта экспедиция не принесла его светлости никакой прибыли, ни научной, ни материальной. В обеих предыдущих командировках, как и в этой, Блейду пришлось обходиться без приятной компании Малыша Тила (так он называл третью модель телепортатора), ибо Лейтон всерьез занимался модернизацией этого устройства. Он начал серию экспериментов, пытаясь объяснить странные трансформации, которые происходили при пересылке с живыми объектами. Теоретически Малыш Тил мог переслать из реальностей Измерения Икс все, что угодно, но если камни, металл и пластмасса доходили до приемной камеры без всяких изменений, то с людьми дело обстояло совершенно иначе. Первый и единственный опыт такого рода Блейд произвел в Киртане, во время восемнадцатого странствия, отправив на Землю Асту Лартам, юную монахиню из местного монастыря. Она благополучно перебралась в Лондон - если не считать того, что несколько помолодела, лет так на пятнадцать или шестнадцать. Блейд, впрочем, не огорчился; теперь у него была дочь, Анна Мария, прелестная двухгодовалая малышка с синими глазами.