- Блейд... - губы девушки шевельнулись, - я буду помнить... наш сын... - она прижала рукоять меча с золотой пантерой к животу, будто ладошки еще не родившегося младенца могли дотянуться до нее. - Я... буду... помнить...

Это он еще успел расслышать. Он даже смог пробормотать что-то в ответ не то "прощай", не то "будь счастлива", но эти звуки заглушил громоподобный рокот. "Гра-лия! Гра-лия! Гра-лия!"

Внезапно помост с десятками женщин в ярких облачениях словно выскользнул из-под его ног и воспарил к небесам; сине-зеленая гладь моря смешалась с изумрудной зеленью лугов и зелеными плащами воинов, заполонивших берег. Эта зеленая стена вдруг выросла перед Блейдом, нависла над ним и начала бледнеть, становясь белесым облачным экраном с едва заметными прожилками цвета молодой травы. Помост, застывший на этом переменчивом и зыбком фоне, казался сейчас мраморно-белым пьедесталом, а застывшие на нем фигурки внезапно лишились своих разноцветных одежд, истончившихся и растаявших в туманном мареве. Теперь они были нагими, превратившимися в резной оживший барельеф, белокаменный фриз, что протянулся налево и направо насколько видел глаз. Сильные гибкие руки девушек простирались к Блейду, губы раскрылись в улыбке, на мраморных лицах - удивление и восторг.

Затем под фризом начали неясно вырисовываться гигантские колонны, стены с зияющими пропастями окон, циклопическая лестница, цоколь, сложенный из чудовищных каменных блоков... Меотида вставала перед ним величественным храмом, увенчанным гирляндой прекрасных женских тел, таких недостижимых и желанных, что Блейд застонал в смертной тоске, не в силах смириться с потерей. Потом белесая мгла закрыла храм, и странник навеки канул в нее, словно в воды Стикса, увлекаемый на дно тяжким золотым доспехом.

Путешествие в Меотиду завершилось.

Глава 15

В Меотиде первым его ощущением был звук, здесь запах. Его память еще хранила ароматы соленого морского ветра и слабое благоухание тела Гралии, которая стояла рядом с ним секунду - или вечность назад. Теперь их сменили запахи резиновой изоляции, металла и пластмассы, чуть затхлый сухой воздух подземелья наполнил легкие Блейда, словно мерно гудевшие вентиляторы силой прокачали его сквозь рот и гортань.

Он напряг мышцы и с изумлением убедился, что вполне владеет и чувствами, и телом. Обратный переход совершился на удивление легко; миг полета в туманной зеленоватой мгле, краткая потеря сознания и он дома. Может быть, те муки, что он претерпел, добираясь в Меотиду, были связаны с вредоносным влиянием мексиканского снадобья, которым пичкал его Лейтон? За два с лишним месяца организм должен был полностью очиститься от этой дряни... Пожалуй, так оно и есть, решил Блейд и поднял веки.

Перед глазами его болталось несколько проводов. Скользнув взглядом по разноцветным жгутам, он понял, что часть из них висит свободно, не касаясь его груди; остальные, как обычно, обвивали его обнаженные руки и шею. Блейд чуть склонил голову, поймав зрачками золотистый отблеск. Панцирь! Его царский доспех! Теперь чуткий слух разведчика уловил слабое позвякивание: грудь его вздымалась, и металлические кругляши контактов бились о пластины доспеха.

Значит, хотя бы часть боевого снаряжения последовала за хозяином... и сыну его в том, ином мире не носить золотой панцирь, драгоценный дар императора Райны. - Конечно, только сын, возмужав, мог бы надеть его - для Гралии он великоват... Ну, ничего! Ей остались шлем, меч и цепь с самоцветами - вполне солидные атрибуты царской власти. Шлем, меч и цепь... А еще воспоминания и дитя, плод любви, зреющей в ее чреве...

Сам он помнил все, помнил отлично - с первой минуты, когда очнулся на скале близ Меота, и до последней, до своего отбытия с воинского схода под стенами Айдин-Тара. Эти воспоминания нельзя было назвать неприятными, но в этот миг, в секунду пробуждения в своем родном мире Блейд с пугающей ясностью осознал, что Меотида пребудет с ним до конца дней. Он станет тосковать по ее равнинам и прибрежным утесам, у которых ласково шелестят волны, по лесам с горьковатым привкусом лавра, по мраморному Меоту, ступень за ступенью врезавшемуся в горный склон, даже по Голубому Дворцу...

О, Меотида, великолепная, утраченная навсегда! Блеск булатной стали, грохот копыт, бешеный скок мчащейся в атаку конницы, развевающиеся плащи, грозные и прекрасные женские лица... Гралия с каштановыми кудрями, черноволосая Харамма, огненно-рыжая Пэя, белокурая Бантала, златовласая Кария... И сотни, тысячи других!.. Боже, Боже, что он потерял!..

- Ричард! Ричард, очнитесь!

Внезапно Блейд понял, что его окликают. Подняв руки, он резким движением содрал провода, толкнул вверх колпак коммуникатора и поднялся. Его доспех лучился и сверкал в свете люминесцентных ламп, кольчужная юбка из вороненой стали охватывала бедра, на высоких сапогах позвякивали шпоры, широкий защитный пояс с чеканными серебряными бляхами подпирал ребра.

- О!

Его светлость отступил на пару шагов, потрясенный этим великолепием, этой королевской пышностью. Глаза под седыми кустиками бровей расширились, и сейчас выражение его лица было точь в точь как у старого Лартака, познающего великие тайны паровой машины, закрылок и гальванических батарей.

- О, Ричард! Это... это золото?

Блейд кивнул. Доброе райнитское золото, дар Тагора... Внезапно он будто в первый раз почувствовал тяжесть доспеха на своих плечах, его массивные пластины мягко, но ощутимо давили на грудь и лопатки. Двадцать пять или тридцать фунтов золота... сколько же это будет в твердой валюте?

Взглянув на Лейтона, он понял, что тот занят такими же подсчетами. Губы старика шевелились, янтарные зрачки уставились в потолок, затем он вытащил из кармана потрепанного халата блокнот с карандашом, подвел итог и довольно хмыкнул. Царский панцирь, символ могущества и власти, был измерен, взвешен, оценен и принят на баланс проекта "Измерение Икс". Печально вздохнув, Блейд начал расстегивать свои роскошные доспехи.

- С прибытием, Ричард, - его светлость протянул Блейду обе руки. Поздравляю вас, и простите, что я не сделал этого сразу. Ваш вид ошеломил меня... даже не столько вид, сколько то, что вы появились... гмм... не совсем...