Она повернулась ко мне.

- Твоя мама умерла почти мгновенно, - она замолчала, словно подбирала слова. – Не думаю, что она страдала. Миг агонии, и от нее осталась лишь горстка пепла.

Я смотрела на тусклый огонь, свечение углей и серый пепел на решетке. Мне было плохо.

- А вы? – спросил у леди Илейн сэр Барнаби.

- Я боролась, - сказала она с мрачным торжеством. – Тенегримы забирали мою магию так быстро, что я не могла победить их, но в последний миг я успела спеть песню побега, оставив горстку пепла, чтобы все подумали, что я тоже умерла. Но это была моя последняя магия.

- Но вы выдержали атаку воронов, - сказал Пенебригг. – Мы думали, что Певчей это не по силам.

- Большинству – да. Но я была самой сильной в своем поколении, самой обученной, - она говорила с ледяной гордостью. – Ни у кого не было таких навыков и такого обучения.

- Если вы потеряли магию, - спросила я, - как вы нашли меня?

- По запаху, - леди Илейн кивнула на посапывающую Норри. – Ее я нашла так же.

Я была уверена, что ослышалась.

- Вы нашли нас по запаху?

- Да, - сказала леди Илейн. – Я уже не могу сама применять магию, но я долго жила с этим, и могу чувствовать чары, особенно, когда их применял мой вид. Четыре вечера назад я ощутила свежий запах с востока. Раньше один запах мог рассказать мне больше о тебе и твоей магии, но это я потеряла, и я лишь могу понять, что это Певчая. Этого хватило. Я пошла на запах, он привел меня к Норри. А на следующий день я уловила запах в этой части Лондона. Я дошла до этого дома и с тех пор следила за тобой.

- Но зачем?.. – начал Нат.

- Достаточно, - глаза леди Илейн вспыхнули. – Я ответила на много вопросов. Моя очередь задавать их, - она пронзила меня взглядом. – Крестница, Норри сказала мне, что ты сняла камень в Канун Всех святых. Он с тобой?

Я вытащила рубин в ответ.

Даже леди Илейн была потрясена. Она склонилась, чтобы разглядеть его, а потом попросила медленно покрутить его, словно она была ювелиром.

- О, какой хороший, - прошептала она. – Очень хороший камень.

- Я его почти не снимаю, - сказала я. – Кроме чтения мыслей, но…

- Что? – руки леди Илейн напряглись. – Что за магию ты применяла, крестница?

Я рассказала ей.

- Ты вошла в разум лорда Скаргрейва магией лунного шиповника? Без защиты? - она с ледяной яростью повернулась к сэру Барнаби, Пенебриггу и Нату. – Вы ее заставили?

- Никто не заставлял, - сказала я. – Это я хотела попробовать.

Объяснение лишь сильнее разозлило леди Илейн.

- Все вы ужасно беспечны! Конечно, я ощутила магию в воздухе. Странно, что ее не учуяло все королевство.

Я коснулась рубина.

Леди Илейн взглянула на меня.

- Никогда больше не снимай камень.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

КАМНИ

Моя ладонь застыла на камне.

- Никогда не снимать? Почему?

- Потому что камень тебя защищает, - сказала леди Илейн, в голосе слышалась сдержанная злость. – Камень есть у каждой Певчей. Его создают ее мама и крестная, он защищает ее от Дикой магии, которой много в мире.

- Дикая магия? – спросила я.

- Что это? – настороженно спросил Нат. Пенебригг и сэр Барнаби выглядели растерянно за ним.

- Вы ничего не знаете? – возмутилась леди Илейн. – Дикая магия всюду. Во всем – семенах, камнях, ветре, дожде, даже в самой земле – есть своя музыка, своя песня. В древние времена мы, Певчие, слушали это пение и создавали так свои песни.

- Тогда что в этом плохого? – спросила я.

- Не все в этом мире желает нам добра, - мрачно сказала леди Илейн. – Многое желает нам зло. Кровь Певчих слабеет, нам стало проще обманываться ими, следовать их песням к своему разрушению и смерти. Потому наши предшественницы создали камни. Они подавляют песни Дикой магии и отгоняют их от нас…

- Как это работает? – с интересом перебил сэр Барнаби. – Она ведь не носит камень на ушах, да?

- Конечно, нет, - в голосе леди Илейн было презрение, словно она объясняла очевидное дуракам. – Сердце слышит Дикую магию. И потому сердце нужно защищать от песен, что могут нам навредить. Пока Певчая держит камень у сердца, она будет в порядке.

- Кхм… ясно, - неуверенно кивнул сэр Барнаби.

Нат и Пенебригг выглядели так, словно хотели задать еще вопросы, но первой заговорила я.

- Я слышала пение и до того, как сняла камень. В саду на острове. Как это?

- Порой такое бывает, - признала леди Илейн. – Особенно, когда Певчая юна, сильна и очень уязвима, как ты. Когда Дикая магия очень сильна, например, в Канун Всех святых, она может использовать твои желания против тебя.

- Не понимаю, - сказала я.

- О чем ты думала в день, когда услышала ту музыку? – глаза леди Илейн мерцали. – Хотела оказаться дома? Или желала приключений? Волнений?

Откуда она знала? Я отвела взгляд, мне не нравилось, что меня легко читали.

- И Дикая магия тебя услышала, - тихо сказала леди Илейн. – Услышала и позвала домой, а потом подвергла самой большой опасности. Так Дикая магия и делает. Потому ты должна носить камень. Если Дикая магия достигнет тебя так – только очень сильная магия – то она все равно не сможет причинить вред. Но, если ты снимешь камень и впустишь магию в сердце, она может тебя ранить.

- Интересно, - пробормотал сэр Барнаби.

Леди Илейн пронзила его злым взглядом.

- Вы не поняли, сэр. Певчая, снявшая камень и открывшая сердце Дикой магии, вскоре окажется в ловушке, ее предадут или еще хуже. Люси уже свой урок выучила.

Все смотрели на меня.

- Первая ошибка была твоей и только твоей, - сказала мне леди Илейн. – Она возникла из-за неведения, но менее серьезной от этого не стала. Ты услышала ветер в Канун Всех святых, и ветер пел так сладко, обещал так много. И ты видишь, к чему все это привело. Ты улетела из безопасного места и потеряла Норри.

Я не могла ничем оправдать себя. Леди Илейн была права, я все испортила.

- Но, будто этого было мало, эти люди вовлекли тебя в еще более ужасные ошибки. Они не могли быть так же слепы, как ты, к опасностям, - она пронзила их ледяным взглядом. – Джентльмены, чем вы думали? Слушать ветер глупо, но слушать семена лунного шиповника, еды тенегримов – кошмарно!

Пенебригг и сэр Барнаби виновато переглянулись. Нат смотрел на свои ладони.

Лицо леди Илейн было мертвенно-бледным в темной комнате, ее хрипящий голос все равно казался мелодичным.

- Певчая, исполняющая песню лунного шиповника, может зайти так глубоко в чужой разум, что не найдет путь обратно. Ее сердце будет биться в такт с чужим, она забудет о своем существовании. Опаснее, если другой человек обладает силой и решит навредить ей. Тогда Певчая может погибнуть. Даже если она выживет, отпечаток чужого разума останется на ней, сделает ее восприимчивой к его влиянию. Вот это, - она вскинула руки в беспомощном гневе, - вы сотворили с моей крестницей.

Я побелела, вспомнив последние мгновения в голове лорда Скаргрейва, каркали вороны.

- Это не все, - сказала леди Илейн. – Тенегримы могут учуять действие Дикой магии, из всех песен их сильнее всего притягивает песнь лунного шиповника. Подстрекая Люси, вы открывали ее и себя их ужасам.

- Тенегримы знают, где мы? – выдохнул Пенебригг.

- Если бы они знали, вы бы уже были в Вороньей яме, - сказала леди Илейн. – По словам Люси, она пела только днем, когда тенегримы спали, кроме раза, когда она в сумерках вошла в сознание Скаргрейва, и вороны проснулись. Пока они вылетели, запах Дикой магии рассеялся, следы сдул ветер, - она добавила, - но не далеко. Не заметили, что тенегримы этим вечером кружат над городом? Что-то их беспокоит. Может, дело в этом.

- Мы смотрели только на Люси, - заявил Нат. Пенебригг кивнул. Они были потрясены, как и сэр Барнаби. Кружащие тенегримы пугали их так же, как и меня?

- Мы уже проиграли? – спросила я. – Надежды победить нет?

Встав перед угольками, леди Илейн выглядела утомленнее, чем раньше.