– Отсутствие у вас формального образования в некотором смысле можно расценить как положительное качество, Йодама. Оширо напомнил мне очень кстати, что вы уже целых двенадцать лет совершенствуете мастерство воина. А это значит, что вы являетесь просто кладезем знаний и боевого мастерства.

Шин кивнул.

– Вы снова оказываете мне честь, но думаю, что не всю информацию в моем досье следует воспринимать буквально. Да, я осиротел во время сражения на Марине в 3028 году. В тот год мне исполнилось всего семь лет. Я был среди тех, кто спасся бегством во время наступления частей Штайнера, и только благодаря чистой случайности меня подобрал и спрятал отряд партизан. Мне удалось засунуть сумку со взрывчаткой и взорвать мост, известный как брод Павлюка, лишь благодаря своему маленькому росту, который позволил пролезть по дренажной трубе.

Хосиро едва заметно покачал головой.

– Никто из нас не переоценивает значения твоих поступков на Марике, ведь мы понимали, что, хотя тебе и пришлось проявить смелость и ловкость, они скорее свидетельствовали о твоей способности выполнять приказы. Куда большее впечатление на нас произвел организованный тобой во время Ронинских войн налет на опорный пункт отрядов перебежчиков, окопавшихся на Надже. Атака боевых роботов, подготовленная и осуществленная командиром, которому только что исполнилось восемнадцать лет, оказалась в высшей степени успешной.

– Вы снова хвалите меня лишь за то, что мне подфартило. – Шин почувствовал, как его щеки покрывает румянец смущения.

– Когда ренегаты-перебежчики из-за ненависти к нам попытались уничтожить центр боевой подготовки, моим долгом перед соотечественниками и теми, кто оказал нам честь стать воинами, сражающимися на боевых роботах, было возглавить роту кадетов и организовать оборону.

Если бы изменники знали территорию нашей базы так же хорошо, как мы, и у них не отказало вооружение на боевых роботах, то я бы не стоял сейчас здесь и не беседовал с вами.

Неожиданно Шин вздрогнул, словно от удара, когда вспомнил, как «Центурион» навел свое скорострельное орудие на башню его «Пантеры». «Если бы его пушка не заглохла, я был бы мертв».

Несколько мгновений Тарукито наблюдал за ним и затем медленно склонил голову.

– После стольких лет боевой службы среди заносчивых вояк, стремящихся лишь к личной славе, твоя скромность как свежа, так и недооценена. Боевой путь, который ты прошел после Наджа, достоин подражания. Я хочу, чтобы ты возглавил командование ротой Хайо.

Хосиро кивнул в знак согласия с тем, что Тарукито по достоинству оценил заслуги Шина.

– Мы хотим, чтобы боевой путь этой роты был таким же славным, как у вас, Йодама-сан. Надеюсь, что вы поделитесь со мной не только боевым опытом и знаниями, но и удачей.

Шин поклонился.

– Я отдам весь мой опыт служению вам. Тарукито широко улыбнулся.

– Теперь мы можем больше не опасаться. – Он дважды хлопнул в ладоши. – Я пригласил вас сюда на чай, так давайте приступим к чаепитию. После этого, тай-и Шин Йодама, вы объедете Эдо и получите возможность ближе познакомиться с вашим новым домом.

Кольца вокруг планеты Залив Черепах были словно выгравированы в ночном небе от горизонта до горизонта. По мере наступления сумерек планета все больше затеняла кольца, дальние области которых еще сверкали в его лучах малиново-багряно-золотистыми отблесками. И хотя Шину уже довелось наблюдать это сияние с борта шаттла во время посадки на планету, все же игра цвета, увиденная с поверхности планеты, совершенно отличалась от вида из космоса.

Шин остолбенел, глазея, как турист. «Эта планета, пожалуй, самая красивая из тех, на которых мне довелось жить. Надеюсь, я никогда не утрачу чувства восхищения, вызванного столь величественной панорамой».

Спустя несколько мгновений, переложив неоткупоренную бутылку сакэ из левой руки в правую, Шин двинулся дальше по холмистой местности Эдо, внимательно вглядываясь в уличные указатели. Вся тяжелая промышленность планеты располагалась в космосе. Добыча полезных ископаемых и переработка их в полуфабрикаты осуществлялась на астероидах, составлявших кольца вокруг планеты. Поэтому город Эдо казался приятным, безмятежным и свободным от крупных промышленных комплексов. Он вспомнил слова оябуна, сказанные на Марике: «Мы – цивилизация и, следовательно, должны жить цивилизованно. Моему оябуну понравилось бы это место».

Следуя по дороге, Шин спустился с холма и подошел к темным воротам. До него донеслось гудение электронного оборудования, но ничто и никто не помешал ему войти. Дорога поворачивала налево и поднималась на холм. Свернув за угол, он увидел, куда попал.

Здание по стилю напоминало замки, которые возводили в Японии пятнадцать столетий тому назад. Стены из массивных каменных блоков образовывали основание пагоды высотой в семь этажей. Каждый верхний этаж занимал чуть меньшую площадь, чем под ним, конусообразно сужаясь по форме и изящно дополняя красоту естественных линий холма. Карниз каждого этажа загибался по углам, являя миру свирепые морды драконов, пристальный взгляд которых был устремлен вниз на приближавшегося воина – водителя боевого робота. Под карнизами сквозь ставни-шоджи виднелись свечи, мягкое мерцание которых вырисовывало замысловатые извивы деревянных поручней, обрамлявших балкон каждого этажа.

Вглядываясь в строение, Шин искренне улыбался. «Кольца, парившие среди звезд, и стволы двух сосен, росших с каждой стороны замка, великолепно гармонировали с ним. Архитектор гениально воспользовался художественными достоинствами природного ландшафта». По ступеням он поднялся на просторный ровный внутренний дворик перед башней, бесшумно пересек деревянный мостик над речкой, выложенной из белых камней, и приблизился к входу.

Двое мужчин склонились в поклоне, когда он вошел в прихожую. Шин ответил поклоном и снял свои бутсы. Один из мужчин унес бутылку сакэ. Шин нахмурился, но взгляд оставшегося дал ему понять, что рисовую водку перельют из бутылки в кувшин и предложат, когда наступит время. «Если они ее отравят, то не станут пить вместе со мной».