– Вряд ли нам чем-то поможет подсказка «За удачу!» – покачал головой Руперт.

– Да как же, Руперт! Ведь в Длинном Зале есть единственное во всём доме место, где висел Меч Удачи! Ниша, где был меч! – Рики указала на углубление над камином.

Руперт сорвался с места:

– Я принесу лестницу из кухни!

Вэл, Чарити и Рики словно зачарованные смотрели на нишу над камином.

– Только бы подсказка сработала! – проговорила Рики. – Тогда – мы богаты, тогда…

– Не говори «гоп», – оборвал её Вэл, но Рики не слушала его…

Руперт внёс лестницу и под дружные подсказки остальных поднялся к нише.

– Здесь ничего нет, – заявил он, адресуясь к аудитории внизу. – Только два камня в стене, между которыми вешался Меч Удачи.

– Попробуйте нажать на них, – посоветовала Чарити.

– Нажал, ничего не случилось, – доложил Руперт. – Но теперь, раз уж я здесь, понажимаю, пожалуй, на всё, что попадётся под руку.

– Ничего не случилось, – разочарованно подытожила Рики. А Вэл повернулся к камину и застыл в изумлении. С боков камин был отделан дубовыми панелями, по пять с каждой стороны. Средняя панель слева отодвинулась, обнажив тёмное углубление.

– Сработало! – и Рики кинулась к тайнику.

За панелью был спрятан объёмистый шкаф. Некоторые его полки прямо-таки ломились от свёртков, кошельков, сундучков и шкатулок. Впрочем, бо́льшая часть полок оставалась пустой. Заниматься тщательным осмотром не было времени, поэтому Рэйлстоуны извлекли самые примечательные на их взгляд вещи: две маленькие деревянные шкатулки, одну резную, явно для драгоценностей, другую попроще с виду, но запертую, потом два плотно набитых мешка, один из них парусиновый, и некий свёрток, упакованный в скатерть. Видимо, последний укладывали в страшной спешке. Руперт разложил добычу на полу и спросил:

– С чего начнём?

– Я предлагаю выслушать, что скажет Чарити, – предложил Вэл. – Ведь это она подсказала тебе, Руперт, куда нажимать. И её кот нашёл для нас записку.

– Отлично. Так с чего начнём, миледи?

Чарити указала на резную шкатулку:

– Ах, какая женщина устоит против бриллиантов!

– Прошу вас, – Руперт открыл шкатулку.

Все три её отделения были пусты.

– Всё продано до нас, – грустно констатировал Вэл.

Но тут Руперт потянул за колечко сбоку и в шкатулке открылась дверца. Внутри полости оказались три небольших кожаных мешочка. Из одного выпали потускневшие, но явно золотые серьги, украшенные тёмно-красными камнями. Рики немедленно закричала, что серёжки удивительно гармонируют с её глазами. Чарити компетентно назвала серьги подвесками, но тоже одобрительно вздохнула, глядя на них.

В следующем мешочке обнаружилась большая печать на длинной позолоченной цепочке. На цепочке был выгравирован орнамент в стиле эпохи Регентства. Какой-нибудь денди двести лет назад не постеснялся бы достать такую цепочку из жилетного кармана. В третьем мешке хранился потемневший от времени серебряный крест, украшенный аметистами. Крест висел на цепочке из такого же сплава, что и цепочка для печати.

Тем временем Руперт сумел найти в шкатулке ещё одно потайное отделение. В нём также было несколько кожаных мешочков. В них оказались ещё один крест, из чёрного янтаря, с позолотой, подвешенный к ожерелью из такого же чёрного янтаря. Затем на свет появился широкий браслет из кораллов и яхонтов – изготовленный, впрочем, довольно грубо. Вполне возможно, это была работа каких-нибудь местных умельцев-индейцев. Потом достали флакончик, оплетённый металлической сетью и украшенный камнями. Рики понюхала – флакон всё ещё хранил аромат старинных духов. Что до Чарити, то её больше всего изумил веер, вырезанный из слоновой кости. Нежный узор был так тонок, что казалось, это не кость, а кружева. На слоях шёлка между перегородками веера были изображены сцены сельской жизни у реки: столетние дубы, лодки с лодочниками, болота и дичь. Только очень искусный и терпеливый художник мог выполнить столь сложную работу на безделушке, заявила Чарити. Она бережно сложила веер и убрала его в футляр. В это время Руперт осматривал другие мешочки. Они были пусты, лишь из одного выкатилось кольцо – незатейливое, всего лишь широкая полоса золота редкого красного оттенка.

– Вам известно, что это за кольцо? – Руперт показал его девушкам.

– Нет, – Рики всё прикидывала, идут ли серьги к её глазам.

– Это свадебное кольцо, которое должна была носить Невеста Удачи.

– Что-что? – наклонился к кольцу Вэл.

Рики тоже оторвалась от серёжек. Но Руперт почему-то обратился к Чарити, а не к ним:

– Вам известна история Рэйлстоунов?

Чарити кивнула.

– Когда из Палестины в дом Рэйлстоунов попал Меч Удачи, – продекламировал Руперт, – было решено, что хранить Меч должен член семьи, который обязывался на всю жизнь заботиться о Мече. Так как мужчины в доме вечно отсутствовали – то на войне, то на тропе разбоя, – забота о Мече перекладывалась на плечи старшей дочери при условии, что она невинна. Она удостаивалась величественного обряда посвящения в Невесты Удачи. Девушка и Меч венчались в часовне Лорна. Она оставалась Невестой Удачи до самой смерти. Или совет семьи мог по каким-либо причинам освободить девушку от этой почётной обязанности. Но пока девушка носила это кольцо – кольцо Невесты Удачи – она не имела права прикасаться ни к одному из смертных мужчин.

Руперт погладил красноватый металл и добавил:

– Видно, что кольцо очень старое. Это красное золото, которое добывалось в Ирландии и Англии ещё до нашествия римлян. Возможно, его нашли в одном из древних могильников неподалёку от Лорна. Впрочем, без Меча Удачи кольцо ничего не значит.

Протянув кольцо Рики, Руперт объявил:

– По праву старшей девушки в семье кольцо – твоё.

Рики лишь покачала головой в ответ:

– Нет, я не могу взять его. Оно такое старое. И такое страшное. Понимаешь, Руперт, серьги – совсем другое дело. Их носят девушки, такие же как я, современные. Потому что серьги украшают. А кольцо – это серьёзный поступок. Это обязывает. Помнишь, ты мне сам рассказывал про Леди Изельту. Когда родичи отказали ей в просьбе освободить её от ношения кольца Невесты, она покончила с собой! Так вот, я не хочу носить это кольцо. По крайней мере, сейчас.

Руперт спрятал кольцо в мешочек:

– Хорошо. Я отдам его на хранение ЛеФлеру. Может быть, из найденных вещей стоит передать ЛеФлеру что-нибудь ещё, столь же неудобное, как кольцо?

– Нет, – ответила за всех Рики. – Здесь больше нет ничего столь ценного.

Сообща они перешли к новой шкатулке. Когда её открыли, даже хладнокровный Руперт остолбенел, а Чарити громко воскликнула:

– Деньги!

Шкатулка была доверху набита толстыми пачками банкнот, аккуратно перевязанных верёвочками. Никто из присутствующих не видел такого количества денег вне банка. Руперт внимательно вгляделся в верхнюю пачку и горько усмехнулся:

– Если нам повезёт, в базарный день за эту гору можно выручить центов десять. И то, если попадётся чудак-коллекционер.

– Руперт, но ведь это настоящие деньги? – голос Рики дрожал от страшного подозрения.

– Да, – Вэл уже поднёс купюру к глазам. – Но это деньги, выпущенные во время правления Конфедерации. Они так же бесценны, как наши нефтяные акции. А наши акции, если помнишь, не стоят ни гроша. Вот! Я же говорил вам, что в этом доме удача сомнительна! Мы постоянно находим сокровища, от которых пользы никакой. И сколько же будет продолжаться такое безобразие!

Руперт прочитал вслух надпись на обёртке-бандерольке верхней пачки денег: «Получено и опечатано в уплату за прорыв блокады северян – тридцать пять тысяч».

– Тридцать пять тысяч! – грустно повторила Рики. – Так много! Ну почему наши предки не могли взять эту сумму настоящими деньгами?

– Ваши предки сражались на стороне южан, – объяснила Чарити. – И для них настоящими деньгами были эти деньги, а не деньги северян. Кто же знал, что победят деньги северян?

– Всё равно приятно знать, что когда-то Рэйлстоуны были богаты, – отозвался Вэл. – Что будем делать с этими старинными обоями, а, Руперт?