Он еще раз сравнил линии на карте со своими, намеченными на листке, еще раз ввел поправку. Нет, конечно, они не совпадали в точности, но расхождение не превышало двух-трех градусов. Естественно – он же чертил по памяти. Разберемся-ка получше с картой. Да и эти линии, если их продолжать, может быть, и не упрутся в Новые, но, во всяком случае, пройдут в непосредственной близости от них. А какой из этого следует вывод?

И сейчас же он понял, какой следует вывод. Не выпуская из рук листа бумаги и карандаша, он повернулся и бросился из рубки.

Он стремительно ворвался в каюту; Старик удивленно поднял голову, но не произнес ни слова, ожидая.

– Скажите, командир, – начал Игорь голосом, хриплым от волнения. – Эти линии на стереокарте – они ведь показывают направление полета Журавлей? Тогда, когда с ними встречались другие корабли?

– Совершенно точно, – сказал Старик.

– А вам не показалось любопытным, что эти линии, если их продолжить, во всех случаях пройдут невдалеке от Новых? Мне кажется, здесь можно говорить о закономерности!

– Предположим.

– Но неужели вы не пытались построить на этом…

– Интересно, а что построили бы вы?

Игорь даже развел руками от удивления.

– Но ведь выводы напрашиваются сами собой! Кстати, они убедительно подтверждают вашу гипотезу! Такие сгустки энергии и могли возникнуть во время вспышек Новых! Как вы не задумались над этим? Ведь если в каждом случае эти конусы движутся от Новых…

Насмешливый блеск глаз остановил его. Игорь умолк, все еще не опуская занесенную для решительного жеста руку.

– Мальчик… – сказал Старик не то с сожалением, не то с иронией. – Милый мой юноша, вы опять торопитесь. Ждать, говорил я вам, надо уметь ждать. И не торопиться с обобщениями. Почему вы решили, что Журавли движутся именно от Новых, а не к ним?

– Но на карте ясно указано направление…

– Да, указано. Но из того, что там записаны даты и названия кораблей, с борта которых делались наблюдения, следовало сделать один промежуточный вывод, мимо которого вы пробежали.

– А именно?

– С точки зрения находившегося на корабле наблюдателя, Журавли действительно имели направление от Новой. Но это не значит, что расстояние между Новой и Журавлями увеличивалось. Это могло быть – и было – простым следствием того факта, что корабль, идя параллельным или почти параллельным курсом имел скорость большую, нежели Журавли. Поэтому для наблюдателя Журавли имели отрицательную скорость: они с каждым мигом оказывались дальше от Новой, чем корабль. Это относительное движение и указано на карте, потому что наблюдения, как это обычно делается, велись и регистрировались в системе координат корабля. Если же перенести их в систему координат Новой – а мы именно так и должны поступить, – то окажется, что Журавли вовсе не удаляются от звезды, а приближаются к ней. Кстати, об этом же говорит и ориентация конусов в пространстве. Вы же не поинтересовались ни тем, ни другим и сразу принялись строить гипотезу. И вот результат…

Игорь густо покраснел. Действительно, дилетантская манера. Старик правильно упрекнул его. Надо было еще подумать, не следовало так сразу бежать и беспокоить Старика изложением несостоявшегося открытия.

– Я понимаю… – пробормотал Игорь.

– Не обижайтесь и не падайте духом. Ведь объяснение сущности Журавлей – не ваша цель, и поэтому разочарование не должно быть особенно большим. Вот если бы что-либо подобное постигло меня…

Он умолк и покачал головой, то ли отрицая самую возможность такого события, то ли выражая этим движением мысль о том, как плохо ему тогда было бы. Очевидно, правильным было последнее, потому что Старик закончил:

– Если бы меня постигло даже полное крушение гипотезы – это я еще перенес бы, потому что на обломках рухнувшей поднялась бы новая идея. Но если бы я еще раз встретился с Журавлями и не смог бы сделать ничего для решения своей задачи, последней и единственной, – то я, пожалуй, никогда больше не вышел бы в пространство. Для меня это стало бы последним разочарованием.

– Почему вы говорите так категорически?

– Ибо знаю: у меня не хватит сил убедить себя в том, что есть смысл продолжать поиски.

Игорь кивнул; слова Старика относительно разочарований объяснили, как ему показалось, перемену в отношении командира к нему: как-никак они оказались товарищами по несчастью, друзьями по одиночеству, хотя причины его были разными. Конечно, какое-то неосторожное слово могло заставить Старика снова уйти в раковину молчания. И все же возможность узнать о Журавлях как можно больше следовало использовать до конца: страшно было подумать, что еще много месяцев – а может быть, и лет, ведь «Летучая рыба» пока не приближалась к Земле, а по-прежнему удалялась от нее, от солнечной системы, от обжитого района космоса, – много времени еще придется провести, ничего не делая, а это может привести в отчаяние даже куда более выносливого человека. Поэтому вопрос он приготовил заранее:

– Почему вы так уверенно говорите, что на этот раз встретите их? Интуиция? Или что-то более конкретное?

– На сей раз мы их найдем, – подтвердил Старик. – Разве я не говорил вам? Получено сообщение патрульного корабля: он видел их и определил направление.

В глазах его была улыбка, показывавшая, что он отлично помнит, говорил или не говорил о принятом сигнале. «Тебе не было дела до этого, вот я и молчал», – понял Игорь.

– Спасибо за беседу, – сказал он, – и за критику тоже, разумеется.

– Вы уходите?

– Пойду в салон. Мне надо кое о чем подумать.

– Подумайте, – сказал Старик; он словно не почувствовал изменившегося тона Игоря. – Подумайте, – повторил он. – Но, – он поднял палец, – не торопитесь с выводами. Умейте ждать.

Затворяя за собой дверь, Игорь оглянулся. Старик сидел в привычной позе, взгляд его был устремлен на дубль-экран, на котором, как всегда, не было видно ничего.

«Умейте ждать!», «Умейте ждать!» Игорь повторял эти два слова на разные лады, расхаживая по салону. Стояла тишина, мягкий ковер скрадывал шаги.

«Умейте ждать!» Но бывают случаи, когда ждать так же бесполезно, как глядеть на этот вот иннерфон и надеяться, что когда-нибудь он все же нарушит молчание и зазвонит.