Пуиг долго смотрел, как «звезда» идет прочь по Конде дель Азальта. Чудесная фигурка… Но какого черта девушка спрашивала о Пако? У Хоакина невольно возникло впечатление, что Нина пришла только ради этого. Возвращаясь в кабинет, он раздумывал, не сообщить ли Игнасио Виллару. Но тут надо держать ухо востро — как бы не промахнуться. Похоже, Виллар здорово увлечен Ниной, так что ссориться с ней, пожалуй, опасно. И Хоакин Пуиг решил не вмешиваться — в конце концов, это вовсе не его дело. Так или иначе, девушка все равно никогда ничего не узнает о судьбе Пако…

Час, проведенный с матерью, которая так оплакивала Пако, будто уже получила официальное извещение о его смерти, совершенно измотал Хуаниту. По дороге на работу, на калле Пелайо, она думала, что непременно должна узнать правду, иначе сойдет с ума. В представлении Хуаниты, будущее связывалось только с Пако, и если ему не суждено вернуться — что ж, значит, она навсегда останется одинокой. Проще всего, конечно, пойти в «Агнелов и Демонов» и спросить, где Пако, но коли его втянули в какую-нибудь темную историю, уж ей-то об этом точно не расскажут, а просто выпроводят вон. Не говоря о том, что «баррио чино» — не совсем то место, где без ущерба для собственной репутации может показываться порядочная девушка… Контора Хуаниты находилась на углу улиц Пелайо и Вергара, неподалеку от фирмы Игнасио Виллара. Девушка знала, что только он один при желании мог бы сообщить ей о судьбе Пако. Но как до него добраться? И как убедить сказать правду? Если Хуанита не сумеет найти более серьезного основания для расспросов, нежели простое любопытство, ее даже не примут. Собственное бессилие приводило Хуаниту в ярость. Пользуясь тем, что до начала рабочего дня оставалось еще несколько минут, девушка заставила себя пройти мимо окон фирмы Игнасио Виллара. Думая о том, что лишь тонкое стекло мешает ей увидеть человека, от которого, быть может, зависит все ее счастье, Хуаните хотелось кричать. Девушка успокоилась, только дав себе клятву, что, если Виллар причинил зло Пако, ее Пако, отныне у нее появится цель в жизни: отомстить…

Уже по тому, как муж закрыл за собой дверь, Конча поняла, что о Паке по-прежнему ничего не известно. Обычно, входя в уютную квартиру на каллер Росельон (неподалеку от площади Гауди, где возвышается удивительная церковь Святого Семейства) в новой части Барселоны, старший инспектор Мигель Люхи громко хлопал дверью, словно желая показать, что вернулся хозяин дома и счастливый обладатель лучшей в мире жены.

Зато когда Мигеля что-то сильно беспокоило, он появлялся почти бесшумно, и становилось ясно, что мысли его витают очень далеко. Именно так он и вошел, когда старые часы, привезенные Кончей из родной арагонской деревушки Сопейра, негромко прозвонили два раза. Сеньора Люхи знала, что в подобных случаях лучше всего молча ждать, пока муж сам расскажет о своих заботах. Едва Мигель переступил порог кухни, Конча, поглядев на его хмурое лицо, предложила выпить рюмку мансанилы, пока она закончит последние приготовления к обеду. Мигель лишь молча кивнул и, тяжело опустившись на стул, принялся барабанить пальцами по столу, что делал лишь в минуты крайнего нервного напряжения. А Конча склонилась над плитой и с удвоенной энергией взялась за готовку, чтобы не поддаться искушению пристать к мужу с расспросами.

Все знакомые считали Мигеля и Кончу на редкость дружной парой. Поженились они десять лет назад. Однажды, когда ему уже стукнуло тридцать, Мигель получил на службе ранение и поехал лечиться в Сопейру. Там его и познакомила с Кончей дальняя родственница, старая каталанка Мария Поль, переехавшая в эту арагонскую деревушку, чтобы умереть поближе к монастырю О (старуха особенно почитала Святую Деву, которой посвящен этот монастырь). К тому времени, когда Конча Кортес познакомилась с Мигелем Люхи, ей исполнилось двадцать пять лет, и девичество грозило затянуться навеки. Высокая, крепко скроенная, она отличалась суровостью, вообще свойственной арагонцам, и, по слухам, куда больше склонялась к религии, чем к радостям земного бытия. Именно ее серьезность и поразила Мигеля. Но больше всего их, несомненно, сблизило то, что оба остались в этом мире совершенно одни. Конча потеряла родителей в раннем детстве, и воспитывал ее дядя, но и он погиб во время гражданской войны. Полученный в наследство домишко да кое-какие крохи позволяли худо-бедно сводить концы с концами, однако бедность отнимала надежду на замужество, которое избавило бы ее от одинокого прозябания в этой арагонской деревушке. О браке же с каким-нибудь местным крестьянином Конча и думать не хотела — при ее воспитании подобный мезальянс был бы просто оскорбительным. И сеньорина Кортес уже подумывала о постриге, когда в ее жизни неожиданно появился Мигель.

Единственный сын рядового полицейского, убитого в «баррио чино» во время облавы, Мигель пошел работать в полицию из ненависти к бандитам, по чьей вине он стал сиротой, а его мать — преждевременно состарившейся прислугой. Он, в свою очередь, надел форму и ночи напролет бродил по грязным кварталам, расположенным между Паралело и казармой Атарасанас, а потом с редким упорством принялся за учебу, чтобы эту форму снять и превратиться в офицера полиции.

Мать Мигеля умерла прежде, чем ее сын достиг цели. От этого ненависть Люхи к шпане из «баррио чино» только возросла, ибо теперь он обвинял своих врагов еще и в безвременной кончине матери. Оставшись один, Мигель с головой ушел в работу, и начальство, отдавая должное его достоинствам — редкой отваге и чувству долга, слегка забеспокоилось, ибо Мигель от избытка рвения превращал каждую порученную ему миссию в сведение личных счетов. Получив инспекторский чин, Люхи попросил, чтобы его перевели в Отдел уголовных расследований, — мелкая сошка его не интересовала. Там на него сразу обратили внимание, а Альфонсо Мартин, непосредственный шеф Мигеля, стал считать его своим лучшим помощником. В «баррио чино» тоже скоро узнали инспектора Люхи, и очень многие бандиты с удовольствием скинулись бы, лишь бы обеспечить ему уютное жилище в конце проспекта Икариа — на кладбище. Но душа, казалось, накрепко приколочена к телу Мигеля, или какой-нибудь особо заботливый каталанский святой ни на секунду не сводил с него глаз. Люди рядом умирали, а Люхи оставался невредим. За десять лет расследований в «баррио чино» он заработал всего два удара ножом и пулю в бедро. Женитьба на Конче нисколько не умерила его пыл и не укротила ненависть. Но у Мигеля все же хватило человеколюбия перебраться с молодой женой из двухкомнатной квартирки на улице Монкада в старой части Барселоны в новое здание на улице Росельон. Инспекторское жалованье позволяло им жить вполне прилично.

Во время рейдов в «баррио чино» Мигель Люхи нередко сталкивался с выросшими мальчиками и девочками, с которыми когда-то играл в родном квартале. Инспектор преследовал их так же безжалостно, как и остальных, но в глубине души очень страдал и только еще больше ненавидел каидов[8], превращавших некогда симпатичных мальчишек в преступников, а девочек, чьих кукол он не раз чинил, — в уличных девок, по ночам поджидавших прохожих на улице Сида и в окрестных переулках. Конча, быстро разобравшись в психологии мужа, поддерживала его всей душой. Возможно, порой она и хотела, чтобы Мигель хоть немного расслабился, но, по-видимому, он был на это просто не способен. Даже ночами Люхи не мог спать спокойно и часто в кошмарных видениях вновь переживал мучительные часы, проведенные у тела отца, видел его вспоротый живот… Тогда Конча тихонько вставала, поила супруга подслащенной водой и вытирала вспотевший лоб. Жизнь подле Мигеля стала для сеньоры Люхи чем-то вроде сурового религиозного служения, а их дом превратился в пусть не слишком веселое, но зато надежное пристанище. Полицейский искренне любил жену, однако ни за что на свете не согласился бы хоть на минуту отвлечься от раз и навсегда поставленной цели. Теперь он был уже старшим инспектором, и ходили слухи, что скоро его назначат заместителем комиссара, но, положа руку на сердце, Мигель не мог бы сказать, что перспектива такого повышения его радует, ибо это неизбежно лишило бы его самой любимой части работы — участия в операциях.