Неожиданно, сам не зная по какой странной ассоциации, дон Игнасио снова подумал о Нине. А вдруг убийца из ненависти к нему решил разделаться с молодой женщиной? Но тут снова зазвонил телефон, и Виллар чуть дрожащей рукой снял трубку. Хоакин Пуиг сообщил, что Гомес сидит в отделе уголовных расследований Центрального полицейского управления как подозреваемый в убийстве Миралеса. Виллар пожал плечами и велел Пуигу предупредить мэтра Хосе Ларуби, чтобы тот сделал все возможное для скорейшего освобождения андалусийца.

Радуясь, что его тревога за судьбу Нины пока не получила подтверждения, Виллар снова откинулся в кресле и стал размышлять о необъяснимом исчезновении девушки. Гордость не позволяла ему даже допустить мысль о появлении более молодого соперника, любовь к которому оправдывала бы любые безумства. Однако факт остается фактом: в эту ночь, когда убили Миралеса, Нина не ночевала дома. Подумав о бывшем боксере, Виллар невольно вспомнил и об отставном тореро — в ночь его гибели Нина тоже отсутствовала. Дону Игнасио потребовалось довольно много времени, чтобы сопоставить эти два факта. Но как только мысль о странном совпадении мелькнула у него в голове, каид напряженно застыл. Необычайная жизненная энергия, независимость, которую она выказывала в работе, — все доказывало, что в определенных обстоятельствах Нина вполне способна осмелиться на шаг, сама мысль о котором отпугнула бы других женщин. Но зачем бы Нине мстить за Пако? Разве что… Теперь уж Виллар сам позвонил Пуигу.

— Скажите, Хоакин, как, по-вашему, Нина знала Пако?

— Нина де лас Ньевес? Право же, дон Игнасио, затрудняюсь сказать… Она наверняка видела парня, как и всех служащих заведения, но вряд ли это можно назвать знакомством, верно?

И однако в тот же миг голос директора кабаре слегка дрогнул — он вспомнил о странном поведении певицы, явившейся якобы еще раз отрепетировать песню, а на самом деле — узнать о судьбе Пако Вольса. Виллар тут же заметил неуверенность собеседника.

— В чем дело, Пуиг? Вы, кажется, не слишком уверены в том, что говорите? Уж не пытаетесь ли вы что-то скрыть от меня? Это было бы большой глупостью с вашей стороны…

Хоакина охватила паника.

— Нет-нет, дон Игнасио… Просто я вспомнил одно происшествие, которому в свое время не придал никакого значения…

И он подробно рассказал обо всем Виллару, а тот, выслушав до конца, молча повесил трубку. Некоторое время каид просидел неподвижно, пытаясь справиться с обуревавшим его бешенством. Теперь в памяти стали всплывать сцены, на которые он сначала не обратил внимания: обморок Нины, когда инспектор заговорил о зловещей посылке, ее упорное стремление выяснить подробности смерти Пако, внезапное отвращение к Миралесу… От напряжения на висках у Виллара вздулись жилы. Если Нина и в самом деле совершила эти два убийства, придется признать, что у нее были очень серьезные основания. А какие же, если не любовь? Виллар припомнил красивое лицо Пако. Была ли Нина его любовницей? Неужто она посмела обмануть, оскорбить того, перед кем дрожит весь «баррио чино»? Жестокая гримаса исказила лицо дона Игнасио. Бедняжка Нина… Она и не подозревает, что ее ждет, если хозяин когда-нибудь найдет доказательство измены…

Принимая от нее деньги за свечу, дон Хасинто испытывал необычное волнение. Ризничему давно хотелось сказать этой женщине, как он горд за свою церковь, видя такое страстное почитание Нуэстра Сеньора де лос Рейес. С робостью юного влюбленного, осмелившегося на первое признание, старик пробормотал:

— Сеньорита, я уверен, что Матерь исполнит ваше желание, и сам помолюсь за вас…

Она с удивлением посмотрела на бесхитростное лицо старого служителя. Сквозившая в глазах дона Хасинто нежность делала его удивительно симпатичным. Она шепотом поблагодарила старика и пошла на свое обычное место, не забыв предварительно поставить свечу у ног статуи Богоматери. Однако, прежде чем погрузиться в молитву, она с жалостью улыбнулась — бедный дон Хасинто… как бы он был потрясен, узнав, что прихожанка явилась благодарить Святую Деаву за позволение совершить убийство и молить о помощи в осуществлении еще нескольких…

Виллар уже собирался ехать в город, как вдруг возле виллы затормозило такси. В окно дон Игнасио видел, как Нина расплачивается с шофером и идет через парк к дому. Не желая, чтобы молодая девушка вообразила, будто он поджидает ее возвращения, каид отступил в глубь комнаты. Не стоит доставлять ей такое удовольствие! Однако он нарочно встал напротив двери, и, войдя, Нина на мгновение замерла от неожиданности.

— Здравствуй, Игнасио! Хорошо спал?

Он лишь молча сверлил ее взглядом. Только сжатые кулаки свидетельствовали о жестокой внутренней борьбе.

— Иди за мной! — наконец хрипло бросил Виллар.

Потом, не ожидая ответа, дон Игнасио повел Нину в кабинет и запер дверь на ключ.

— Откуда ты? — сухо спросил он, прежде чем молодая женщина успела сесть.

— Из «Колона». Я там ночевала.

Виллар немедленно позвонил в отель. Там ему подтвердили, что Нина приехала одна в два или три часа ночи и примерно полчаса назад покинула гостиницу. Дон Игнасио немного смягчился.

— Почему ты не приехала сюда?

— Не хотелось тебя видеть!

— Послушай, Нина, ты должна раз и навсегда запомнить: я не привык, чтобы со мной обращались, как с каким-нибудь жиголо с набережной!

— Тогда для начала сам прекрати вести себя со мной, как с девкой из баррио!

— Этой ночью ты разговаривала со мной совершенно недопустимым тоном, да еще при моих служащих!

— Тебе тоже не следовало унижать меня при своих бандитах!

Виллар с нескрываемым восхищением посмотрел на молодую женщину: что есть — то есть, храбрая крошка и умеет за себя постоять!

— Нина… ты знала Пако Вольса?

— Не особенно хорошо…

— Ты уверена?

Виллар впился взглядом в ее лицо, ища малейших признаков страха или неуверенности.

— Разумеется… А почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется странноватым, что, узнав о смерти Пако, ты упала в обморок.

— Я актриса, Игнасио… Не знаю, понимаешь ли ты, что это такое… Во всяком случае, я никак не могу привыкнуть к вашим дикарским нравам. Дома меня воспитывали в уважении к жизни ближнего… И, когда я слышу, как эти мерзавцы кичатся совершенными преступлениями, меня тошнит!

— Так ты, значит, и меня считаешь, как ты говоришь, мерзавцем?

— Да.

Виллар едва не поддался искушению избить Нину, дабы внушить ей должное почтение, но он хотел сначала узнать всю правду.

— Очевидно, ты забыла, что я для тебя сделал? И что ты всем обязана мне?

— У меня настолько хорошая память, что лишь воспоминание обо всех моих долгах тебе помешало уехать.

— Ты никуда не уедешь, Нина!

Молодая женщина немедленно встала на дыбы.

— Я сделаю это, когда сочту нужным!

— Нет, когда этого захочу я!

И Нине вдруг снова стало страшно…

Результаты лабораторных исследований не выявили на одежде и на ноже Гомеса никаких следов крови, а потому комиссару Мартину волей-неволей пришлось по требованию мэтра Ларуби отпустить андалусийца на свободу.

Как только Гомес покинул кабинет, дон Альфонсо подвел итог:

— Теперь уже не осталось никаких сомнений, Мигель: кто-то решил уничтожить банду дона Игнасио. Однако, как бы я сам ни относился к такой перспективе, мы не можем этого допустить. Согласен, Мигель?

— Естественно… Но с чего начать поиски?

— Надо покопаться в прошлом Пако Вольса, Мигель. Эта серия убийств, последовавших за его собственным, на мой взгляд, ясно указывает, что именно оно и стало первопричиной.

— Парень ни разу не упоминал о своих друзьях…

— Подождем, не получит ли Виллар еще одного письма с напоминанием о Пако Вольсе. Если да, то из этого нам и следует исходить, ибо другой путеводной ниточки все равно нет.