Шимон. Конечно, нельзя!
Бартошиха. Гляди-ка на этого хромого! Да как ты можешь мне, в моей же избе?.. Кто тебя сюда звал, а? Будет мне мужика бунтовать, когда ему и так…
Входит управляющий Травинский.
Травинский. Что это здесь? Из ночи день делаете, а утром приказчик не добудится.
Бартош. Соседи сошлись.
Травинский. Что-то часто к вам соседи сходятся, — слышал, слышал!
Бартош. С каких это пор нельзя сойтись, поговорить?
Травинский. А, и почтеннейший кузнец здесь… Ну да…
Шимон. Прошу прощения, ваша милость, мы это после работы сошлись…
Травинский. Коня сегодня запарил, болван, я еще с тобой посчитаюсь!.. Банах, как с отработкой?
Бартош. Вот как раз насчет отработок…
Травинский. Что?
Бартош. А то, что вы, по-моему, не совсем так поступаете, как бы полагалось.
Травинский. Что? Да я вас!
Бартош. И нечего в моей избе на людей орать. Да и в других местах тоже! Эти времена прошли, пан управляющий!
Травинский. Вот как? Ну, смотрите, пан Гловацкий, смотрите! У всех у вас совсем в башках перевернулось. Ну, да я вас выучу.
Владек и Шимон тихонько выскальзывают из избы.
Бартошиха. О, господи, ваша милость, пан управляющий, говорю, говорю своему…
Ян. Помолчите, кума, одурели, что ли? Пану управляющему видится, что он в поле на людей покрикивает, а тут ведь Войцехова изба.
Травинский. Войцехова изба… Что ж, пусть так… Войцехова изба… (Выходит.)
Бартошиха. Ну, видишь, что ты наделал? Господи Исусе, ведь как тебя просила! Разозлили его теперь, только и всего.
Бартош. Ничего он мне, Марыся, не сделает. Не плачь.
Бартошиха. Ты вот знаешь, что ничего не сделает! Все-таки управляющий! Слышали, Ян, как он кричал?
Ян. Слышал, не глухой.
Бартошиха. И как вам сдается?
Бартош. Да что сдаваться-то? Забила ты себе что-то в голову, только и всего. Пойду вот завтра в усадьбу. Говорят, староста приехал. Он его живо окоротит.
Бартошиха. Ох, нехорошо это выйдет, нехорошо! А ты бы лучше тихо сидел. Есть у тебя изба, корова, кабанчик, свинья, чего тебе еще надо? Что ты слушаешь всякого, кто к тебе лезет!
Ян. Помолчали бы вы, Бартошиха. На то он и мужик, чтобы за мужицкие дела душой болеть!
Бартошиха. И вы туда же!
Бартош. Не ори, детей побудишь.
Бартошиха. Ну да, побудишь! Спят как убитые! Розу и утром-то с постели не стащишь.
Ян. Надо и мне собираться. И как же вы, Войцех, думаете? И вправду хотите идти?
Бартош. Надо. Все молчат, так управляющий совсем взбесился. Теперь уже и к Владеку с этой отработкой.
Бартошиха. А вот Владек-то с Шимоном и кинулись — только пятки засверкали, как он на них поглядел!
Бартош. Дивиться нечему. Застращали деревенский люд. С утра до ночи гнет спину на работе, вот потом и трудно поднять голову.
Ян. А подымешь, так опять пригнут.
Бартош. Кабы я так мудрил, как вы, мне бы и жить не хотелось. Надо поговорить, напомнить старосте, что, мол, манифесты…
Ян. Говорить можно… Известно, деревенские…
Бартошиха. А сами-то вы не деревенский?
Бартош. Глупо вы говорите, Ян.
Ян. А я вам, Войцех, скажу, когда в городе Варшаве восстание было, там не разговаривали… Городской народ, он умней. Там…
Бартошиха. И что же эти городские?
Ян. Обыкновенно. Вешали панов. На улицах вешали.
Бартошиха. Господи, твоя воля! Да вы у меня в избе и говорить про это не смейте! И без того беды не оберешься. Боже милостивый!
Ян. Так, так… Боязливый у нас народ. Ему только чтобы что-нибудь напечатали да поговорили, — только бы дать себя обмануть… Ну, будьте здоровы. Должно, и до утра недалеко, а встать надо рано, плуг наладить.
Бартош. Будьте здоровы.
Бартошиха. Войтусь, знаешь, что я тебе скажу? Не ходи ты никуда!
Бартош. Да ты что?
Бартошиха. Так, мне чего-то боязно… Злыми глазами на тебя управляющий смотрел, ох, злыми…
Бартош. Гляди, какая приметливая! Да что мне в его смотренье?
Бартошиха. Уж что-то он худое задумал. Ох, Войтусь, доля моя горькая! Сидел бы ты тихо, смотрел за хозяйством… А так хорошо говорил, как мы хлев построим…
Бартош. Это не я, а ты говорила.
Бартошиха. А о Валеке — это уж ты! Что пошлем его учиться… и Роза… и…
Бартош. Ишь ты как растужилась… Ну, тише, тише, милая ты моя! И что это на тебя напало?
Бартошиха. Не знаю. Такой меня чего-то страх взял. Ой, Войтусь, Войтусь, как бы ты себе чего не наделал.
Бартош. Ну-ну, не хнычь, все будет хорошо. Зайду в усадьбу, поговорю со старостой… об отработке, о том, что Травинский дерется. Как же так, ведь он солдат бьет, что под Рацлавицами на пушки шли… Пан староста сам обещал — стало быть, сделают… А то что же? За избу и корову уйти от своих, не защищать их от обид, не напоминать об их правах?
Бартошиха. А потом ты уж ни во что вмешиваться не станешь?
Бартош. Да во что же? Будут себе люди спокойно работать, не как собаки загнанные, что даже со своего поля собрать не удосужатся, как вот хоть Агата…
Бартошиха. И хлев поставишь?
Бартош. Поставлю, поставлю…
Бартошиха. Корова отелится; если бычок — продадим, а если телочка — будем растить… Валек учиться будет, Розу выдадим замуж, свадьбу справим хорошую.
Бартош. Отчего бы нет.
Бартошиха. Только в дом ее отдадим, а мы тут вдвоем в избе останемся. До самой старости, правда?
Бартош. Конечно, а то как же, Марыся!
Бартошиха. Светает.
Бартош. Птичек слышно… Помнишь, Марыся, как я к тебе ходил еще парнем?
Бартошиха. Помню.
Бартош. Приходилось через забор скакать, а потом утром твой отец по росе выслеживал, что к тебе кто-то ходит…
Бартошиха. Вишни в ту весну цвели, ну прямо как снег… А сейчас уже осень скоро. Скоро солнышко взойдет. Как это мы всю ночку проговорили? Погода хорошая, в самый раз картошку копать. Надо спать идти.
Бартош. Народ скоро на работу пойдет.
Бартошиха. Войтусь…
Стук в дверь.
Что это?
Бартош. Кто там ломится?
Дверь с шумом распахивается, в дверях приказчик.
Приказчик. Бартош, на барщину!
Бартошиха. Господи!..
Бартош. Вы что, одурели?
Приказчик. Как ты смеешь, хам, так со мной разговаривать!
Бартош. Кто это хам?
Приказчик. Нечего шуметь. Слышал, что я сказал? На барщину! Солнце всходит.
Бартош. Пускай себе всходит. Вы что, не знаете, что я на барщине не работаю?
Приказчик. Слышал, что я сказал? С сегодняшнего дня кончено. На работу! Хочешь плеть вспомнить? (Замахивается.)
Бартош (бросается на него). Ты меня… ты меня… не дождаться тебе!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Картина первая
Покои старосты, как в прологе. Староста за столом. Его жена у камина вышивает. Травинский.
Староста. Весьма на тебя, сударь, претендую, весьма! Это твоя, сударь, вина. Как можно было допустить?
Травинский. Ваша милость…
Староста. Потом, потом! Ввести!