На следующий день Самошин, сидя в своем кабинете, с нетерпением поглядывал на медленно ползущие стрелки часов. Как только меньшая из них коснулась двойки, он снял трубку телефонного аппарата и набрал заветный номер:

- Фармацевтическая компания Остенбах ГМБХ. Добрый день.

- Алло. Можно мне поговорить с Полиной Петровной?

- Представьтесь, пожалуйста.

- Владимир Витальевич Самошин.

- Подождите, пожалуйста, я сейчас попробую вас соединить.

Минуты две Самошин слушал в телефонной трубке какой-то вальс. Вальс цветов, кажется. И еще какую-то классическую, как ему казалось, дрянь. А потом ему ответил нежный голос Полины Остенбах:

- Добрый день, Владимир.

- Здравствуйте, Полина Петровна.

- Как я и планировала, сегодняшний вечер у меня свободен, и мы можем провести его вместе. Я подъеду за вами на машине к семи. Вас устроит?

- Да, конечно…

- Тогда до встречи.

- До встречи, Полина Петровна. Самошин положил трубку и, откинувшись на спинку кресла, чрезвычайно довольный собой, потер вспотевшие от волнения руки. «Встреча с такой женщиной, которая к тому же еще и проявляет ко мне явную симпатию…»

Серебристый «мерседес» мягко выплыл из-за угла дома и притормозил возле платной стоянки.

- Приятный все же молодой человек. - Полина потянулась, раскинув руки, в удобном водительском кресле и, вспомнив время, проведенное за ужином вместе с Самошиным, закрыла глаза.

Она находилась в том возрасте, когда, не потеряв еще женской прелести и очарования, женщина в совершенстве овладевает наукой обольщения. Ее интересовали мужчины, коих принято называть сильными мира сего, бизнесмены, политики, ученые, имена которых у всех на слуху. Ее не смущало семейное положение избранников. Она шла напролом, растаптывая чужие чувства, разбивая семьи и оставляя позади шлейф восхищений с одной стороны и проклятий с другой.

В работе Полина придерживалась тех же принципов, которые и помогли ей достичь серьезного положения на мировом рынке фармпрепаратов. Ее отец - владелец фармацевтической фирмы «Остенбах ГМБХ» - передал ей все свои знания, которые, в сочетании с гибким женским умом, тонкой интуицией и очаровательной внешностью, сделали ее главным помощником и представителем отцовского дела. Она была способна провернуть любую сделку, уладить самые неожиданные спорные ситуации. Полина не была ханжой и пускала в ход любые средства. Излюбленным ее приемом было соблазнить и повергнуть к своим стройным длинным ногам очередного противника. Не гнушалась она также шпионажем и даже шантажом. Гигантская немецкая машина папиной фирмы и его капиталы обеспечивали ей полную безопасность.

И теперь эта женщина откинулась на спинку кресла и, полуприкрыв глаза черными мохнатыми ресницами, вспоминала встречу с Самошиным. Талантливый, умный, общительный и со светящимися тщеславием глазами, он нравился ей и уже достиг определенного положения, защитив диссертацию. Она понимала, что в нем есть что-то, присущее ей самой. Именно люди, похожие на нее, притягивали Полину. «Хорошо, что мы будем работать вместе, - подумала она. - Такие сотрудники ценны в реальных условиях рынка фармацевтики». И особенно… Полина потерлась щекой о мягкий плюш подголовника, вспомнив, каким горячим и страстным был его взгляд, которым он откровенно раздевал ее во время беседы… От возбуждения ее алые от помады губы приоткрылись, обнажая ряд белых ровных зубов.

Последние часы они провели вместе в полумраке маленького ресторана на Московском проспекте. Они сидели за аккуратненьким столиком со свечами и наслаждались изысканным меню и хорошей спокойной музыкой. Скромный ужин, состоящий из салата с крабами и мидиями, которые она обожала, и крохотная чашечка кофе подогревали дружескую непринужденную беседу, во время которой Полина старалась узнать как можно больше о своем новом знакомом. Но Самошин старательно избегал темы своей личной жизни.

Он самозабвенно рассказывал Полине о кровеносной системе и оперативном лечении болезней сердца, пересадке, которая уже скоро будет возможна даже в рядовой больнице. Жаловался на недостаток лекарственных препаратов в отдаленных районных центрах, на недоступность отдельных видов лекарств малообеспеченным слоям населения. А Полину больше всего интересовали отношения Самошина с профессором Вульфом, смерть профессорской дочки и крупный общественный скандал вокруг этого. Но собеседник упорно замалчивал подробности, столь интересные для Полины, тем самым интригуя и провоцируя на дальнейшие отношения.

Она не сводила глаз с его тонких губ и представляла, как эти губы будут покрывать поцелуями ее грудь. От этого по телу разливалась теплая волна возбуждения, сердце начинало биться быстрее, пульс становился частым, а дыхание прерывистым. Ее взгляд поминутно заставлял рассказчика становиться пунцовым от подбородка до корней волос. После ужина она подвезла Самошина до подъезда его дома и, улыбнувшись плотоядной улыбкой, не оставила ему никаких сомнений насчет их дальнейшей встречи, проговорив:

- Увидимся завтра. Я буду ждать вас в офисе, чтобы обсудить дальнейшие условия нашей совместной работы. А после у меня есть для вас предложение. Но это пока секрет.

- Хорошо, Полина, - по-лакейски улыбнулся в ответ Самошин и произнес: - До завтра.

Когда за ним захлопнулась дверь ее «мерседеса», Полина, заглянув в зеркало заднего вида, поправила аккуратную стрижку, достала из косметички алую помаду «Ревлон» и провела ее кончиком по контуру чувственных губ. Забросив косметичку обратно в сумочку, она повернула ключ зажигания и надавила на педаль газа. «Мерседес» медленно поплыл по пустынному ночному проспекту в направлении ее дома.

Самошин, не чувствуя земли под ногами, взлетел, как на крыльях, благо лифт был скоростной, на свой восемнадцатый этаж и от волнения долго не мог попасть ключом в замочную скважину. «Вот это Женщина!!!» - думал он. - «Женщина с большой буквы! Не чета деревенской дуре Анжелике или потаскухе Лельке. Это же не женщина, это мечта!»

Разобравшись с мудреным замком, Самошин наконец проник в свою новую квартиру, скинул модные, начищенные до блеска ботинки и длинное черное пальто. В комнате на стуле оставил пиджак, затем туда же кинул брюки и, расстегнув пуговицы рубашки, отнес ее в ванную. Через пять минут разомлевший от впечатлений Самошин уже лежал в горячей воде, предаваясь мечтам о будущей карьере.

На следующее утро, в одиннадцать, Самошин уже находился в числе ожидавших в приемной Полины Остенбах. Тут были разные люди - директора больниц и поликлиник, менеджеры городских аптек и просто люди, пришедшие сюда со своими проблемами. У Самошина проблем не было. Кроме одной. Ему не терпелось увидеть ЕЕ. За этой дверью, вход в которую охраняла бдительная секретарша, находилась Женщина, потрясшая его воображение.

Бесшумной кошачьей походкой Самошин переместился к столу секретаря.

- Людочка, - вспомнил он имя, которым позавчера Полина называла свою секретаршу. - Доложите обо мне Полине Петровне.

- Представьтесь, пожалуйста. - Людочка подняла головку с аккуратно зачесанными назад волосами.

Взгляд ее огромных синих глаз выражал недоумение, как будто она видела его впервые: - Вам назначено?

Самошин вздрогнул. «А ведь у нее глаза точь-в-точь как у Лики», - подумал он, но тут же прогнал от себя неприятное воспоминание.

- Да, я приглашен, - ответил он. - Я Самошин. Владимир Витальевич Самошин. Разве вы меня не помните?