– Тебе случалось иметь с ним дело, когда он служил у Сорбье?

– Очень мало… Раз или два он отвозил меня.

Они перешли на другую сторону и вернулись назад. Старинный фонарь уныло освещал тусклые фасады домов, стену какого-то склада с замазанной дегтем надписью. Друзей снедала лихорадка ожидания. Они снова увидели Монжо, который сидел, подперев подбородок ладонями и задумчиво уставившись в свою тарелку. Бельяр высказал ту же мысль, что и Фред:

– Для преступника он слишком беспечен.

– Знаю, – сказал Марей.

Они остановились возле стройки, за бетономешалкой. Оставаясь невидимыми, они следили за всей улицей, не спуская глаз с красноватого пятна бара. Ждать. Дело привычное. Марей порылся в карманах, достал смятую сигарету и закурил ее, прикрывая ладонями, глаза его по-прежнему были устремлены вдаль. Бельяр припоминал забытые жесты: прислониться плечом, чтобы дать отдохнуть ноге, повернуть голову так, чтобы в поле зрения попадало как можно больше пространства. Военные ночи. Карман у самого сердца оттягивал пистолет. А до рассвета так далеко! Приближались чьи-то шаги, и Бельяр отступил в густую тень. Они заметили мужчину, толкавшего велосипед, его еще долго было слышно. Откуда-то издалека доносился приглушенный шум города. Бельяр переступил с ноги на ногу.

– Я совсем закис, – шепнул он.

– Что он там делает, – проворчал Марей. – Пойдем поглядим. Я не догадался спросить Фреда, можно ли выйти из кафе с другой стороны, но он предупредил бы меня.

Они снова неторопливо двинулись в путь, миновали бистро. В этот самый момент зазвонил телефон. Марей схватил Бельяра за рукав.

– Стоп здесь.

Он пересек улицу и издали увидел, как хозяин бара протягивал трубку Монжо, затем пододвинул на стойке две рюмки. Монжо не вынул трубки изо рта. Он слушал, кивая головой, казалось, соглашаясь с кем-то. Разговор был коротким. Монжо взглянул на свои часы, сказал несколько слов, потом чокнулся с хозяином. Марей подошел к Бельяру.

– Монжо только что говорил по телефону, – прошептал он. – Мне показалось, что он получил какие-то распоряжения. Думаю, он ждал этого звонка. Возможно, ему назначили где-то свидание.

И снова Марей подумал о том, «другом». Он потащил Бельяра за собой, сделав крюк, они вернулись к машине.

– Поезжай вперед, – посоветовал Марей, – но не теряй меня из виду. Он может сесть в такси.

Монжо вышел из бара; он выбил трубку о каблук ботинка и, засунув руки в карманы, двинулся в путь. Марей подождал, пока он дойдет до угла улицы, и пошел следом за ним. Монжо направился к Сене. Он шел не оборачиваясь, видно, ничуть не был встревожен. Шаги его звучала четко, и Марею, который следовал за ним в тени домов, осторожно ступая в своих ботинках на каучуке, предосторожности эти стали казаться никчемными. Машина двигалась на первой скорости, метрах в двухстах. Комиссар готов был пожалеть, что взял с собой друга, словно он пригласил его на заведомо неудачную охоту. Монжо дошел до набережной, и Марей снова остановился, через несколько минут Бельяр подъехал к нему. Марей знаком попросил его выйти из машины.

– Что случилось?

– Ничего. Мы уже на месте.

Они вышли на набережную. Монжо исчез.

– Он пошел к себе. Вот его лачуга между двумя домами.

В окне гостиной вспыхнул свет, показался силуэт Монжо. Его было хорошо видно, он смотрел куда-то в глубь комнаты. Вдали церковные часы пробили десять.

Друзья вдруг вздрогнули, обменявшись коротким взглядом, Монжо бессильно раскинул руки. Потом вытянул ладонь вперед, словно отводя какой-то довод или упрек. Он был не один. Он с кем-то спорил. И в жестах его, искаженных косым светом, появилось что-то угрожающее.

– Гость, видно, стоял у двери, – проворчал Марей. – Мне надо было поторопиться, вместо того чтобы ждать.

– Ничего пока не потеряно.

В этот самый момент рука Монжо потянулась к окну, он задернул шторы. Марей больше не раздумывал, он толкнул калитку и шагнул в сад. Но, едва ступив на дорожку, ведущую к крыльцу, он так резко остановился, что Бельяр наткнулся на него. Прямо напротив них, в гостиной, прогремел выстрел.

– Не двигайся с места! – крикнул Марей. – Следи за калиткой!

В руках у него уже был пистолет, и он толкнул дверь. Она не поддалась, и Марей в ярости выругался. Пока он нашел свою отмычку… Кто-то стонал за дверью, совсем рядом. Замок щелкнул. «Меня могут пристрелить», – подумал Марей. В прихожей было темно, но слева из-под плохо прикрытой двери пробивалась полоска света. Марей толкнул дверь ногой. В комнате никого не было. Впрочем, нет. Внизу у лестницы в луже крови хрипел Монжо. Марей взбежал по ступенькам на площадку второго этажа.

Лампа освещала узкий коридор. Плечом вперед Марей шагнул в комнату Монжо, повернул выключатель. Кровать, два стула, туалетный столик, открытое окно. Он наклонился над подоконником. Прислонившись к решетке, Бельяр ждал. И Марей понял, что сейчас ему довелось пережить ту самую сцену, которая разыгралась тогда на заводе.

Жертва есть, а убийцы нет… Невероятно!.. Убийца еще не успел уйти из дома. Он неизбежно здесь, рядом, в соседней комнате.

Марей вышел в коридор, открыл дверь. Никого. И здесь тоже негде спрятаться. Он машинально проверил, закрыто ли окно.

Может быть, внизу? Он сбежал по лестнице, перешагнув через распростертое тело. Ни в бельевой, ни в кухне – никого.

– Роже… Можешь войти.

Бельяр поспешил к нему.

– Ну как?

Марей вытер лицо.

– Да вот так… все начинается сначала… Как там… В Монжо стреляли, а убийцы нет.

– Что?

Они вместе обошли весь первый этаж, потом второй, не задерживаясь. Достаточно было бросить взгляд, чтобы убедиться. Они спустились вниз, склонились над раненым, перевернули его. Монжо едва дышал. Лицо осунулось, нос заострился, казалось, он умирает.

– Какое счастье, что ты здесь, – прошептал Марей. – Постарайся найти телефон и позвони в комиссариат. Пусть пришлют санитарную машину. Скорее!

Бельяр побежал. Марей опустился на колени возле шофера, но каждый его жест казался бесполезным. Там, на заводе, он тоже опустился на колени. Проверил карманы Сорбье. Теперь он осматривал карманы Монжо: платок, трубка, кисет, зажигалка, два ключа, бумажник. В бумажнике водительские права, несколько десятифранковых билетов, вырезанные из газеты статьи, в которых говорилось о преступлении на заводе. Что же теперь делать?… Искать? Все точно так же, как там. Что искать? Потайную дверь? Смешно. Убийца вдруг превратился в невидимку. Вот и все. Но он не забыл унести с собой револьвер, тот самый, из которого, по всей вероятности, стрелял в Сорбье. Потому что с этой минуты преступник не Монжо. Теперь уже нет. Но кто же тогда, черт побери, кто?

Марей взглянул на тело, лежащее у его ног, потом на часы. Если Монжо не спасут, никакого следа больше не останется, ничего. Глухая стена. Монжо был ранен в грудь. Комиссар расстегнул окровавленную рубашку, осмотрел рану. Вероятно, задето легкое, этим и объяснялось свистящее дыхание, розовая струйка в углах рта. Если хоть немного повезет, Монжо заговорит. Разгадка тайны скрывалась тут, под этим мертвенно-бледным, почти холодным лбом. Марей порылся в карманах. Сигарет не осталось. Тем хуже. Его осаждали привычные мысли. Самоубийство? Несчастный случай из-за неосторожного обращения с оружием?… Но револьвер-то исчез. Снова на ум пришла мысль о потайной двери. Он опять пожал плечами. Стены сложены из облицовочного камня. Даже подвала и того не было. Нет, убийца придумал какой-то трюк. Как на заводе. И как на заводе, в его распоряжении было всего несколько секунд. Марей прекрасно знал, что этого не может быть, что никакого трюка нет, просто сам он неправильно рассуждает, неправильно подбирает факты. Он сел на краешек стола, но тотчас встал. Там, в углу у лестницы, какой-то блестящий предмет… гильза… Он поднял ее… калибр 6.35… Ну конечно, тот же револьвер!

Марей почувствовал истинное облегчение, когда услышал, как затормозила санитарная машина, словно ему самому нужна была помощь. Первым вошел Бельяр. Он тяжело дышал.