Воспитанник императора! Все стало на свои места.

Внезапно Тил сделал еще одно заключение.

— А не тот ли это дикарь, что пять лет назад уничтожал здешние посевы?

— Тот самый. Только теперь уже не дикарь, а мужчина. Руки Тила сами потянулись к палицам на поясе.

— Он тогда укусил меня. Я расквитаюсь с ним.

— Нет, — твердо сказала Сола. — Именно для того, чтобы ты не вызвал Вара в круг, я и пришла с ним.

— Он укусил меня ночью, а теперь боится встречи при свете дня?

— Вар не боится ничего и никого. Но он пока новичок в кругу, а ты, если мне не изменяет память, второй Мастер империи.

— Хорош воин, которого опекает женщина! И я еще нарек его мужским именем Вар-паличник! Сола надменно расправила плечи.

— Желаешь обсудить эту тему с моим мужем?

Тил был человеком чести и, помня, что связывает его с тем, кого она назвала своим мужем, усилием воли подавил вспышку ярости и просто ответил:

— Нет.

Она повернулась к Вару.

— На ночь мы останемся здесь, а утром пустимся в обратный путь. Если хочешь, проведи вечер в общем шатре.

Тил внутренне возликовал. Молодой воин столь безобразен, что на его браслет этим вечером вряд ли кто польстится из женщин, не имеющих покровителя с именем. И поделом ему! Пусть празднует победу в одиночестве!

Вару было прекрасно известно, что изготовленный чокнутыми золотой браслет не только символизирует его мужественность, но и дает право на женщину. В течение ночи, года или века.

Посреди каждою лагеря здравомыслящих всегда располагался большой общий шатер, где собирались холостые воины и одинокие девушки. Именно к такому шатру и зашагал в сгущающихся сумерках Вар.

Внутри горели лампы. А праздничная трапеза уже закончилась, но Вар не испытывал голода, поэтому жалеть было не о чем.

Девушки были в домотканых одеждах. Чокнутые, конечно, поставляли здравомыслящим все необходимое, но те все же предпочитали вещи собственного изготовления.

Недолго думая, Вар подошел к ближайшей девушке. Ее платье — яркий кусок ткани, скрепленный на груди серебряной брошью — красноречиво говорило о доступности хозяйки; на плечи густыми волнами спадали темно-русые волосы; фигура была просто загляденье — высокие груди, соблазнительные бедра, длинные стройные ноги. Да, она — то, что надо!

Как воины приглашают приглянувшихся девушек, Вар не раз видел прежде и поступил так же: вопросительно глядя на красавицу, стал снимать с запястья золотой браслет.

— Нет, — отрезала она.

Не подвел ли его слух?.. Он молча посмотрел на нее. Девица, наморщив носик, отвернулась.

Отказа Вар не ожидал и как вести себя дальше, не представлял. В нерешительности он приблизился к следующей красотке — совсем молоденькой, с длинными кудрявыми волосами. Она показалась ему даже краше первой. Пристально глядя ей в глаза, он показал браслет.

— Ты не разговариваешь?

— Брас-с-слет, — с трудом пробормотал он.

— Уходи, тупица.

Пораженный Вар кивнул и направился к третьей девушке, но ни она, ни остальные за ней не приняли его предложения. Некоторые даже выражали свой отказ, ничуть не стесняясь в выражениях.

Наконец к нему приблизилась пожилая женщина с браслетом на руке:

— Ты, воин, очевидно кое-чего не понимаешь, так я тебе объясню. Я видела, как ты сегодня победил в кругу, так что не сочти мои слова оскорблением.

Вар был рад, что хоть кто-то обратил на него внимание.

— Эти девушки слишком молоды, — продолжала старуха. — В своей жизни они пока мало что видели, толком еще не работали, ни разу не вынашивали и не рожали детей. А ты — чужестранец, и немудрено, что они тебя остерегаются. А высокомерны они оттого, что воин ты начинающий. Скажу больше, красавцем тебя не назовешь. В кругу внешность значения не имеет, но здесь — дело иное. Умудренные опытом женщины, может, и оценили бы тебя, но эти — молодые и глупые. Не вини их.

Вар кивнул и прохрипел:

— Кто?..

— Я — Тила, жена здешнего вождя.

Он намеревался спросить, к какой девушке ему еще обратиться, но узнать имя заговорившей с ним доброй женщины был тоже рад.

— Возвращайся в свой лагерь, — посоветовала она. — Похоже, Тил тебя невзлюбил, и оттого все остальные относятся к тебе с подозрением. Сожалею, что твоя первая ночь не удалась.

Теперь Вар понял. Его здесь не хотят! Возможно, даже презирают!

— Спа-сибо, — прохрипел он.

— Удачи тебе, воин. Уверена, ты еще отыщешь ту, которая будет тебя достойна.

Вар вышел наружу. Его здесь не желают! В лагере императора ничего подобного не было. Никто там ему не говорил, что он безобразен. Но сегодня он не только стал наконец мужчиной, но и с горечью постиг, что в обществе людей он изгой.

Голова шла кругом, руки дрожали. И он, глупец, предлагал насмехающимся над ним девицам свой сияющий браслет!

Волной нахлынула ярость. По какому праву эти люди осудили его?! Он из кожи вон лез, чтобы жить по выдуманным ими правилам, а они с презрением отвергли Вара. А ведь ни один из них не выжил бы в Гиблых Землях! Но теперь он воин и оскорблений сносить не намерен!

Вар вступил в тот самый круг, где выиграл сегодня днем, и, достав из-за пояса палицы, во все горло завопил:

— Выходите! Я вызываю вас всех!

Из маленького шатра поблизости вышел Тил — вождь этого лагеря, который по непонятным причинам невзлюбил Вара.

— Что за шум? — спросил Тил, подходя ближе. — Чего разорался?

— Сразись со мной! — вскричал взбешенный Вар, угрожающе размахивая палицами. Слова его звучали невнятно, но ошибиться в их значении было невозможно.

Тил, хотя и рассердился не на шутку, но в круг не вступил.

— Воины после захода солнца не сражаются, — сказал он. — А если бы сражались, я с удовольствием разукрасил бы твою безобразную морду и пинками погнал через поля туда, откуда ты явился. Прекрати валять дурака!

Поля? Вару вдруг припомнилась давняя встреча с этим человеком.

Вокруг уже собирались люди. На Вара глядели, не пряча ухмылок, и он внезапно осознал, что снова выставил себя на посмешище.

— Оставьте его, — распорядился Тил и, не оглядываясь, направился к своему шатру.

Остальные тоже стали расходиться, и вскоре Вар остался один.

Он направился в единственное место, где рассчитывал найти понимание — в шатер на окраине лагеря, к своей спутнице, жене императора.

— Я боялась, что так и получится, — мягко сказала Сола. — Сейчас же пойду к Тилу и заставлю его извиниться.

— Нет! — вскричал Вар. Не все человеческие законы пока были ему понятны, но то, что воину не годится прятаться за женщину, даже у него не вызывало сомнений.

— Будь по-твоему. Именно поэтому я выбрала шатер на окраине лагеря.

Вар не понял, какая тут связь.

— Входи же и приляг, — велела она. — Все не настолько плохо, как ты себе вообразил. Юноша не становится мужчиной ни за день, ни за ночь. На то, чтобы самоутвердиться, уходят годы.

Вар лег рядом с Солой. Эту женщину он знал лишь поверхностно.

Узнав, что она сама вызвалась сопровождать его в лагерь Тила, Вар весьма удивился. Женщина! Обуза! Но вскоре он отдал ей должное: со встречными чужаками разговаривала она, да и на ногу была легка, и за день они одолевали не один десяток миль. Хотя он и предпочел бы, как в юности, проводить ночи на дереве, спали они на стоянках, она — на своей лежанке, а он — на своей. Принимая душ или переодеваясь, своего тела она не скрывала, а Вар все еще был получеловеком, полуживотным, и вид любой обнаженной женщины, даже такой старой, как Сола, вызывал в нем волну желания.

Сейчас, отвергнутый всеми в незнакомом недружелюбном лагере, он пришел к ней — последнему связующему звену с единственным другом, императором.

— Ты добивался расположения молоденьких девушек, и они отвергли тебя,

— сказала она. — Я надеялась на лучшее, но… Я тоже была молодой и глупой и наивно полагала, что самое важное в мире — сила и власть. Поэтому и вышла замуж за вождя и потеряла любимого. И свою дочь.