– Дело движется, некоторый прогресс налицо, – жизнерадостно затараторила я, – но до завершения еще далеко. Однако второе убийство должно помочь. Надо только подождать. С Джерри все будет в порядке, так что не стоит волноваться. Скажите ему, что завтра я заеду в магазин повидаться с ним.

До холодных макарон с сыром я добралась лишь в начале одиннадцатого. Не успела я их прикончить, как в дверь позвонили. Настал час психотерапии – пора успокаивать Эллен.

В среду утром слегка пришедшая в себя Эллен приготовила завтрак и мы мирно поели. Пока она одевалась на работу, я спустилась вниз – дожидаться Тима. Ровно в восемь они с писклей Коркораном подкатили к подъезду.

Как только я села в машину, кто-то произнес имя Джерри. Наверное, я…

– Вы не можете продолжать подозревать его! – исступленно заговорила ваша покорная слуга. – Вы что думаете, Константин тоже держал деньги в холодильнике?!

– Очень остроумно! – визгливо парировал Коркоран. – Да у твоего клиента найдется тысяча причин пришить этого парня. Может, он выяснил, что Константин что-то видел в ту ночь, когда он прикончил старуху… может, тот ошивался неподалеку. А может, парнишка решил сбить нас со следа. А может…

Я не дала ему закончить:

– Да ты, должно быть, спятил, любезный! У бедолаги Джерри и так хватает неприятностей. С какой стати, выйдя под залог, ему совершать новое убийство?!

Я так раскипятилась, даже странно, что пар не повалил у меня из ушей.

– Остынь, Дез, – вмешался Филдинг. – Никто не говорит, что парнишка совершил второе убийство. Вчера вечером, если припоминаешь, я лишь заметил, что совпадение довольно странное.

– Если это было совпадением… – Перебить его мне не удалось.

– Послушай! Прежде чем ты начнешь говорить, уясни: факт остается фактом. Поскольку Джерри Костелло не находился за решеткой, он мог совершить это убийство. Это всего лишь возможность, не более того.

– И точно такая же возможность существовала у любого человека, не сидевшего ночью в каталажке! Почему бы тебе не выяснить, где вчера находился Шон Клори?

– Мы знаем, где он находился, – тут же встрял Коркоран. – Он был у нас в участке.

– Как?!

– В понедельник вечером он подрался в соседнем баре. На пару еще с одним болваном они начали крушить мебель. Бармен вызвал полицию, и обоих забрали. Это случилось примерно в десять тридцать. А отпустили лишь в девять утра.

Больше никто не произнес ни слова до тех пор, пока мы не подъехали к роскошному высотному зданию на 63-й улице.

– Неплохо, – пробормотал Коркоран, окинув дом быстрым взглядом.

Дверь квартиры открыла элегантно одетая молодая женщина. Розовый кашемировый костюм, коричневое замшевое пальто небрежно наброшено на плечи. В руке она держала дипломат, словно сообщая нам о том, что собирается уходить.

Дама посторонилась, и мы вошли в небольшой, увешанный зеркалами вестибюль. Ого! То еще местечко!

– Меня зовут Франни Эппингер, я подруга Селены, – сообщила дама, продолжая держаться за ручку все еще открытой двери. – Селена ждет вас в гостиной. Она попросила, чтобы я оставила ее сегодня одну. Бедняжка хочет поспать. А я уже опаздываю на работу. Я вам не нужна?

Филдинг сказал, что в ее присутствии вряд ли есть необходимость, но, возможно, он захочет побеседовать с ней в другое время.

– Конечно. Когда вам будет удобно. – С этими словами мисс Эппингер вышла, плотно притворив за собой дверь.

Гостиная была огромной (во всяком случае, по моим скромным стандартам) и великолепно отделана в серых и персиковых тонах (мое любимое сочетание) в стиле «арт деко» (мой самый любимый стиль). По обе стороны мягкого дивана, обтянутого темно-серой шерстью, стояли изящные черные лакированные стулья с гнутыми спинками. Кофейный столик имел более современный вид – большая стеклянная столешница на толстых ножках из прозрачного пластика. Паркетный пол был устлан роскошным ковром с геометрическим ри­сунком. Кстати, о роскоши. Жаль, что вы не видели, какой там был шкаф! Черный, лаковый, с золотым китайским орнаментом (на этот счет меня как-то раз просветил один знакомый дизайнер). Шкаф был просто гигантский. Настоящий монстр – во всю стену, от пола до потолка. А теперь перехожу к самому главному. Над диваном и на прочих стенах висело не меньше полудюжины совершенно потрясающих полотен. Импрессионисты! В подлинниках!

Я описываю эту комнату вовсе не потому, что она имеет какое-то отношение к делу, а потому, что была сама не своя от изумления. Открыв рот, пялилась по сторонам. Ох, вот бы мне такую комнатку! Ничего больше в жизни не надо… Так где я остановилась? Ах да… На диване, среди подушек светло-персикового цвета, поджав под себя ноги, сидела молодая женщина лет двадцати восьми. Золотисто-желтый халат небрежно подпоясан, густые темные волосы растрепаны, словно она только что пробудилась от беспокойного сна. Взгляд покрасневших глаз был остекленевшим, она безучастно смотрела на нас. У меня сложилось впечатление, что девушка принимает нас за пришельцев из потустороннего мира. Судя по всему, она находилась под действием трех сильных факторов: потрясения, горя и большой дозы транквилизатора. Жуткая смесь.

– Мне очень жаль, что приходится тревожить вас в такое время, – начал Филдинг заботливым голосом, – но мы должны задать вам несколько вопросов.

Селена кивнула в знак согласия.

– Садитесь, пожалуйста, – апатично предложила она, словно механически повторяла зазубренную роль. – Приготовить кофе?

Мужчины вежливо отклонили предложение. Но я решила, что бедняжке самой не помешает добрая порция кофеина.

– Было бы неплохо. (Девушка привстала) Нет-нет, сидите! Вы только скажите, где что находится, я сама приготовлю. (Она тупо уставилась на меня.) Хорошо, сама все найду.

Копошась на кухне, я слушала, как Селена немногословно отвечает на вопросы. Голос ее звучал невыразительно и безжизненно.

– Вы с Нилом Константином жили вместе?

– Да.

– Как долго?

– Семь месяцев.

– Вас зовут миссис Уоррен?

– Да.

– Вы с мистером Уорреном в разводе?

– Мы разошлись.

– Насколько мне известно, прошлую неделю вы провели в Чикаго, навещали свою мать.

– Верно.

– Она больна?

– Да.

– Надеюсь, ничего серьезного.

– Ей удалили желчный пузырь.

Я поставила кофейник на плиту и присоединилась к остальным.

– Вы уехали из города в прошлое воскресенье? – продолжал Филдинг.

– Да.

– И вернулись только вчера утром? Селена кивнула.

Я пожалела Тима. Это все равно что рвать зубы.

– Прошу вас, расскажите, как это было. Вы подошли к входной двери… – начал за нее он.

– Да… Дверь была открыта. Нет, не настежь, но не заперта. Я слегка удивилась. Мы с Нилом всегда запирали замок.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Ну… я вошла и крикнула: «Нил! Я дома!» Но никто не ответил. Тогда я оставила сумки в гостиной и двинулась в спальню. Он лежал в маленьком коридорчике… На полу… И повсюду была кровь…

Девушка закрыла лицо руками.

И тут вмешался пискля Коркоран. Противным скрипучим голосом он велел девушке успокоиться и продолжать. Не человек, а бревно бесчувственное!

Через минуту-другую Селена справилась с собой. Увидев Нила, она побежала к соседу, доктору Эллисону. Бедняжка не знала, дома тот или нет, но она молилась, чтобы доктор оказался дома.

– Мистер Эллисон уже немолод и постепенно отходит от практики, поэтому он не каждый день бывает на работе. Я не знаю его расписания, но молилась, чтобы он оказался дома, иначе пришлось бы бежать к нему в кабинет, а это в трех кварталах, и…

Односложные ответы сменились неконтролируемым потоком слов. Тим попытался вернуть разговор в нужное русло:

– Доктор оказался дома?

– Что?

Взгляд у девушки снова стал пустым. Она находилась где-то далеко-далеко.

– Доктор Эллисон оказался дома?