– Я предупреждал тебя, что ничего хорошего от нее не дождешься, – выговаривал мне Блад, когда я очнулся.

Он смотрел, как я прочищаю и дезинфицирую рану йодом, и хмыкал, когда я морщился. Я сложил свое барахло, собрал на дне котла запасную амуницию, избавился от браунинга в пользу более мощного 06-го. А потом нашел кое-что еще, должно быть, выпавшее из ее одежды.

Это была маленькая металлическая пластинка около трех с половиной дюймов длиной и полутора шириной. А на ней выбиты строчка цифр и в беспорядке расположенные дырки.

– Что это такое? – спросил я Блада.

Он взглянул на пластинку, понюхал:

– Должно быть, какая-нибудь идентификационная карточка. Девушка, наверное, с ее помощью может входить и выходить из подземки.

Эти слова и решили все. Я положил карточку в карман и пошел ко входу в спусковую шахту.

– Куда ты, к черту, направился?! – взвыл Блад позади меня. – Вернись обратно! Тебя там убьют! Альберт, сукин сын, вернись!

Я продолжал шагать. Мне необходимо было отыскать эту суку и вышибить из нее мозги. Даже если придется спуститься для этого в подземку.

Через час я подошел к шахте, ведущей вниз, к Топеку. Временами мне казалось, что Блад идет следом, держась в отдалении. Мне было наплевать. Я был взбешен. И вот передо мной вход – высокий, прямой, безликий столб черного блестящего металла. Он оказался футов двадцати в диаметре, с совершенно плоской верхушкой. Просто колпак, только-то и всего. Я подошел к нему вплотную, покопался в карманах, выискивая металлическую пластинку. Вдруг кто-то потянул меня за правую штанину.

– Слушай, ты, недоумок! Ты не должен туда спускаться!

Я в бешенстве отшвырнул пса ногой. Тот вернулся вновь.

– Выслушай меня!

Я развернулся и уставился на него с ненавистью.

– Альберт...

– Меня зовут Вик, ты, облизывающий яйца!

– Ладно, ладно, шутки кончились. Вик, – его тон смягчился. – Садись, Вик.

Я прямо весь кипел, но понимал, что предстоит серьезный разговор. Пожав плечами, я устроился рядом с ним.

– Слушай, человек, – продолжал пес, – Та курочка действительно выбила тебя из нормальной формы. Ты сам ЗНАЕШЬ, что не можешь туда спуститься. У них там свои порядки и обычаи, они знают друг друга в лицо. Они ненавидят соло. Бродячие стаи совершают рейды по подземкам, насилуя их дочерей и воруя пищу. Они убьют тебя, человек!

– Тебе-то какое дело? Ты же всегда говорил, что без меня тебе будет только лучше, – при этих словах Блад сник.

– Вик, мы прожили вместе почти три года. Были хорошие времена и дурные. Но этот момент может оказаться худшим из всех. Я напуган, человек. Напуган, что ты можешь не вернуться... Я голоден и должен найти какого-нибудь пижона, который взял бы меня... а ты сам знаешь, что большинство соло сейчас возвращаются в стаи и шансов у меня совсем мало. Я уже не так молод... И у меня болят раны.

В словах пса был смысл. Но я не мог перестать думать о той сучке, которая саданула меня рукояткой пистолета. И одновременно возникал образ ее нежной, обнаженной груди и то, как она негромко стонала, когда мы трахались... Я затряс головой и решил, что непременно должен рассчитаться с нею.

– Я должен идти, Блад. Должен.

Он глубоко вздохнул и еще больше сник. Пес понял, что все бесполезно. Я оставался непоколебим.

– Ты даже не представляешь, что она сделала с тобой, Вик!

– Я постараюсь вернуться поскорее. Будешь ждать?

Он помолчал немного, а я весь похолодел. Наконец, Блад произнес:

– Некоторое время. Может быть, я буду здесь, может быть, нет.

Я все понял. Поднялся и обошел вокруг металлического столба. Найдя щель, я опустил в нее карточку. Послышалось гудение, и часть столба отошла в сторону, открыв проход. Я даже не смог разглядеть соединительных швов, так все хорошо было подогнано. Затем открылась какая-то круглая дверца, и я ступил вовнутрь. Я обернулся и посмотрел на Блада. Так мы и смотрели друг на друга...

– Пока, Вик.

– Береги себя, Блад.

– Скорее возвращайся обратно.

– Приложу все усилия.

– Да? Вот и хорошо.

Потом я отвернулся от него. Снова послышалось гудение, и портальные створки входа сошлись за моей спиной.