— Ну ладно, если уж так хочешь идти, иди. Я дам тебе амулеты «о-мамори», попадешь в беду, они тебя выручат, сказал настоятель и, достав из ящика три амулета, протянул их мальчику.

— Тогда, настоятель, я пойду, — сказал мальчик и с радостью направился в горы.

— Бабушка, бабушка, это я — Кондзо, пришел поесть каштанов, откройте дверь, — с этими словами он постучался в дом.

— А, пришел. Хорошо, что пришел. Проходи, проходи, — старуха обрадовалась и проводила мальчика в дом.

— Наварила я тебе огромную кастрюлю сладких каштанов. Ешь, сколько душе угодно.

Мальчик сел перед кастрюлей, ел, ел, да так наелся, что живот вот-вот лопнет. И спать ему захотелось, глаза сами собой закрываются.

— Ну что, понравилось? А теперь и поспать не мешает, — сказала старуха и уложила мальчика спать в соседней комнате. Кондзо лег и тотчас же заснул глубоким сном.

Посреди ночи по крыше застучали капли дождя. Мальчик проснулся, оглянулся по сторонам и подумал: «Неужто я и впрямь заснул в доме у горной ведьмы?» — и тут стук падающих капель превратился в слова:

Кондзо испугался, сон как рукой сняло, заглянул он к старухе, а она, приговаривая:

откинула назад волосы, открыла красный рот и принялась чернить зубы. И вдруг глаза ее заблестели, как огонь, рот раскрылся до ушей, и превратилась она в страшную горную ведьму.

Кондзо задрожал мелкой дрожью и думает, как бы ему немедленно сбежать.

— Бабушка, мне по-маленькому захотелось, — сказал он и хотел выбежать наружу.

— Что, Кондзо! Обмануть меня вздумал. Сбежать хочешь, — ведьма тотчас же вскочила на ноги и привязала его поясом — «оби».

— Вот теперь иди, — и подтолкнула его в спину. Кондзо, волоча за собой пояс, вошел в уборную, а там быстро снял пояс и привязал его к столбу. Вслед за тем он вытащил амулет, полученный от настоятеля, и прикрепил его к тому же столбу со словами:

— Амулет, амулет, стань мною, — а сам тем временем быстро побежал прочь. Ведьма, почуяв недоброе оттого, что Кондзо слишком долго нет, дернула посильнее пояс и

Ведьма опять было принялась чернить зубы, но, почувствовав неладное, опять спрашивает: — Кондзо, вышел уже?

Сколько раз повторяла она свой вопрос, столько раз слышала один и тот же ответ. Наконец ведьма, рассвирепев, закричала:

— Обмануть меня вздумал? А ну выходи! — и что было сил рванула пояс, выдернула столб и поняла, что человеческим голосом отвечает ей амулет. Ведьма подскочила на месте и с криком выбежала на улицу. Смотрит, а Кондзо уже так далеко, что кажется не больше бобового зернышка. Горная ведьма с криком:

— Кондзо, стой! — понеслась, словно ветер, протягивая к Кондзо руки. А Кондзо бежит изо всех сил. Вытащил он второй амулет и бросил себе за спину со словами:

— Амулет, амулет, стань здесь широкой рекой. И прямо на глазах появилась широкая река, несущая бурные воды.

— Что это за река? — закричала ведьма, но, не медля, прыгнула в воду и поплыла. А тем временем Кондзо, не помня себя, бежал дальше. Ведьма перебралась на другой берег и со страшным криком: «Кондзо, стой!» бросилась ему вдогонку. Кондзо бросил третий амулет и закричал:

— Амулет, амулет, стань здесь огромной горой. И тут же за спиной Кондзо выросла огромная песчаная гора.

— Что это за гора? — закричала ведьма и стала забираться на нее, однако песок под ногами ползет вниз, поднимется ведьма вверх на два шага и тут же сползет, никак вперед не продвинуться. Ведьма, скрежеща зубами, все-таки перебралась через гору и снова бежит за Кондзо.

— Настоятель, настоятель, откройте дверь! За мной по пятам гонится горная ведьма! — с плачем стучит Кондзо в дверь.

— А не обманываешь ли ты меня, настоятель?

Ведьма ворвалась в храм и стала рыскать по углам. Настоятель уселся подле очага и сказал:

— Подожди его здесь. А пока съешь рисовую лепешку-моти, — и с этими словами начал жарить лепешки.

— Так и быть, лакомство твое я съем, — сказала ведьма, почувствовав, что голод совсем одолел ее, села возле жаровни и начала есть.

Настоятель не спеша жарит моти и, между делом, спрашивает:

— Ведьма, а не покажешь ли мне, как ты умеешь превращаться?

— Покажу. А во что мне превратиться?

— Для начала во что-нибудь огромное. Можешь превратиться в большущее чудовище?

— На, смотри, я превращаюсь.

И распевая: «Ввысь, ввысь, ввысь, ввысь», — стала прямо на глазах расти, пока не уткнулась головой в потолок, и тогда согнулась в три погибели, широко раскрыла красный рот, вот-вот проглотит настоятеля.

— Ну, — говорит он ей, — нехитрая штука. А вот в натто превратиться наверняка не сможешь.

— Натто?

— Да, ведь не сможешь превратиться в маленькое бобовое зернышко?

— Запросто смогу превратиться.

И распевая: «Вниз, вниз, вниз, вниз», — стала уменьшаться прямо на глазах и в конце концов превратилась в бобовое зернышко.

— До чего же удивительное превращение, — сказал настоятель, завернул бобовое зернышко в лепешку, облизнулся и съел его.

Приятного аппетита.

На острове Сикоку жил-был черт. Рассказывают, что жил он в Оокагэ, неподалеку от вершины горы Куроисосан.

Черти, как известно, существа огромные. А этот был просто гигантом. У черта был сын-чертенок, еще совсем малыш. Он всегда путался под ногами у отца, бегал вокруг, рискуя упасть. Чертенок то ластится к отцу, то щекочет его, а отец поднимет малыша на руки, раз — и бросит через горы в соседнюю долину. Чертенок с криками приземлится в соседней долине. А потом машет рукой, зовет отца: «Сюда, иди сюда». Огромный черт одним прыжком перелетит к чертенку и бросает его снова и снова, летать малыша учит.

Дело это не из легких, чертенок утомится, сядет на шею черту, и тот отправляется в полет, собирая по пути огромные камни. Пролетит, приземлится и схватит камень. Так он летает и хватает. А некоторые камни до того похожи на лица людей, что чертенок кричит от восторга и болтает усталыми ножками.

Черт-отец и чертенок пересекают долину за долиной. Черт хватает огромные утесы и взлетает высоко в небо. Так в играх и забавах проводят они время.

Вот однажды черт-отец с малышом спустились вниз по реке Китагава, затем пролетели вдоль реки Анаути и, в конце концов, приземлились в ее устье.

Только они решили отдохнуть, как неожиданно появился старик, он еле-еле плелся и тащил за руку внука. Старик остановился, разрыл мотыгой землю, в яму закопал глиняный горшок и посадил дерево сакаки, посмотрел на небо, приложил горсть земли ко лбу и молитвенно сложил руки. Внук, подражая деду, тоже сложил свои маленькие ручонки. Черт с удивлением посмотрел на них сверху вниз и спросил:

— Дед, что ты делаешь?

Старик, услышав в небе над головой громовой голос, от испуга втянул голову в плечи и с опаской посмотрел вверх. Задирает он голову все выше и выше, никого и ничего не видно, задрал голову так высоко, что шею заломило, и наконец увидел черта. Старик еще больше съежился и задрожал мелкой дрожью.

— Дед, что ты делаешь?

— Э… — только и смог промолвить испуганный старик, а когда, наконец, обрел дар речи, рассказал вот что. Живет он в рыбачьей деревушке неподалеку, в бухте Курэ. Как-то море разбушевалось и унесло одного из его домашних, потом другого, потом третьего, и теперь остались они вдвоем с внуком. И вот чтобы усмирить божеств и защитить себя и внука, старик набил глиняный горшок морской травой, рисовыми лепешками, зерном и бобами, закопал его в землю и возносит молитвы. Послушав рассказ старика, черт взобрался на горную кручу и приставил ладонь к глазам. Всматривался, всматривался он в даль, но не увидел ничего, кроме искрящегося на солнце голубого моря.