Жаль только, что подобное возможно лишь в воображении или в кино. Там всегда доблестные ребятушки встают на сторону справедливости, вовремя приходят на помощь несчастным и косят дивизии злодеев, а потом танцуют ламбаду, целуясь со спасенной. Финал - всегда хеппи-энд, а здесь? Ну, взбунтовалась и что?

Эх, Шварценеггера бы на их голову! Он бы постоял за невинную жертву, живо б финал космической эпопеи на свой фкус переписал, получили бы тогда садюги флэтонские консенсус-апокалипсис. Порадовались бы знакомству с представителями доверчивой земной цивилизацией!

Ничего, ничего, нет ‘Терминатора ‘ и ладно, сама разберется. В конце концов, спасение утопающих –– дело рук самих утопающих –– так гласит народная мудрость в лице Ильфа и Петрова.

Алена натянула на лицо улыбку победителя и вдруг всхлипнула и разрыдалась: больно, страшно, обидно, одиноко, не понятно. Как на таком зыбком материале решимости, надежде и оптимизму устоять? А силы где взять, чтоб бороться и верить в тот самый хеппи-энд?

’Мамочка, мамуленька! Как мне плохо.. Сашенька. Помогите.. Мамочка моя, папочка,- всхлипывала Алена, глотая слезы и кусая губы, чтоб не завыть от отчаянья и жалости к себе, - что ж со мной будет, мамочка? Что же делать? Родные мои, страшно-то как, Саш, ты бы знал.. Умру, а вы даже не узнаете, где я была, куда исчезла… Простите меня!.. Сашка, мам, пап, Сережка!’

Она представила себе, как ее ищут, сходят с ума от беспокойства все, кого она знала: овчарки шныряют по лесу, в поиске милиция; растерянные, расстроенные лица друзей, потом - траурная лента на ее фото на стенде в институте, скорбные лица однокурсников. Поседевшие родители, завешанные зеркала в квартире, поминки, тихие разговоры соседей на лавочке, сочувствующие взгляды в спину Сашки, мамы и отца, Сережа, раздавленный, убитый горем… А в городе буйствует осень, молодняк тусуется в сквере, бегут по своим делам люди, обгоняя друг друга, задевая, отпихивая, встречаясь на минуту взглядами и разбегаясь, спешат машины- гудят, обгоняют трамваи, обливают зазевавшихся прохожих брызгами грязи из-под колес. В воздухе стоит запах выхлопов, горелой листвы и стылой сырости, предвестницы зимы.. А может, уже зима… А Алены нет. Зима будет и весна будет, а Алены не будет, и все, что ее окружало, даже не заметит ее исчезновения. Погорюют друзья и знакомые да забудут. Может, только Сашка да мама с папой будут держать ее фотографию под стеклом в серванте, вспоминать по праздникам и будням такой, какой она была...

Ну, почему это должно было произойти именно с ней?! Она что - крайняя?! Почему ее выхватили из привычного круга и поместили в этот инопланетный концлагерь?! Что за бред, что за нелепость? Несправедливо, жестоко, бесчеловечно! Ей ведь всего 20 лет - она и не пожила толком, не видела ничего, по сути, думала –– все впереди, успеет.. и вот тебе! Жизнь дальше идет, а Алены –– нет!

Обидно до слез, до скулежа, а толку?

Стена раздвинулась, впуская кэн, но Ворковская увидела его лишь, когда тот подошел вплотную к ложу и навис над ней, изучающе щурясь:

–– Как ты?

–– Лучше всех! –– огрызнулась девушка, сердито глянув на непрошенного гостя, и поспешно вытерла влагу с лица: еще не хватало, чтоб они узнали, как ей плохо и поглумились вдосталь, ковыряясь в моральных травмах. Не дождетесь!

Парень кивнул с каменным лицом и, вытащив что-то из нагрудного кармана, протянул:

–– Возьми.

–– Что это? –– нахмурилась Алена. В руках кэн была зеленоватая, длинная упаковка, напоминающая обычный Dablmint или Orbit морозная свежесть, и пластиночки выглядывали точь в точь.

Только инопланетного ‘гудрона ‘ ей для полноты ощущений и не хватало!

–– Положи под язык. Легче станет, –– пояснил Рэй, видя ее замешательство.

–– На сколько?

–– Абсолютно.

–– Цианистый, что ли? –– не удержалась от колкости Алена и вытащила одну пластинку.

Плевать, что это, лишь бы помогло - хоть синильная кислота, хоть экстракт мухомора, хоть компакт-гильотина: мертвые, говорят, не болеют.

Она сунула прозрачную пластинку в рот и замерла, ожидая эффекта под насмешливым взглядом Рэя. Секунда, другая, и скепсиса у Алены убавилось. Инопланетный Orbit оказался приторно сладким, холодил язык и быстро таял, забирая с собой физический дискомфорт. Через минуту девушка с удивлением констатировала свое полное выздоровление: не было слабости, апатии, ноющей боли.

–– Кудесники! –– фыркнула она, стараясь вложить как можно больше презрения в тон, но получилось восхищенно, и она смущенно пряча глаза, села, забрала у Рэя всю упаковку чудо - жвачки, спрятала ее в кармане брюк. Пригодится.

–– Не принимай больше пяти в сутки - для вашего организма это опасно, –– заметил парень.

‘Вашего, нашего.. тоже мне ‘супермены’! –– скривилась Алена и все же буркнула:

–– Спасибо.

Парень посмотрел на нее исподлобья и чуть изогнул губы.

‘Улыбнулся, что ли?’- озадачилась девушка.

–– Надеюсь, желание продолжить общение с экипажем на том же уровне у тебя исчезло? Кэн вальяжно уселся рядом: облокотился плечом о стену, ногой уперся в лежанку, устроив руку на колене.

’Ну и наглец!’- качнула головой Алена, восхитившись подобной бесцеремонностью. Ей бы хоть четверть от нее, вот бы она их всех построила! И решила не отставать: села, как йог, брякнула подбородок на ладонь и спросила:

–– Тебя как зовут, чудо внеземной цивилизации?

Парень склонил голову на бок и щурился, то ли насмешливо, то ли укоризненно:

–– Повторяю третий раз: Рэй.

–– Постараюсь запомнить: Рэй. Лон? Кон?

–– Лоан.

–– Это фамилия или приговор?

–– Я так понимаю, недавнее происшествие резвости в тебе не убавило и уму – разуму не научило?

Алена фыркнула, скорчив презрительную гримасу.

–– Не дождетесь!

Парень с любопытством посмотрел на нее и спросил:

–– Тебя как зовут?

–– Ну, Алена.

–– Нуалэна?

–– А-ле-на!

–– Алена, –– согласно кивнул парень, старательно выговорив каждую букву. –– Так вот, Алэна, если ты любительница острых и неприятных ощущений, то здесь тебя обеспечат ими на всю оставшуюся жизнь. Но, если ты человек разумный, без патологических отклонений в психике и извращенных предпочтений, то сможешь мирно и без ущерба для себя пережить перелет, стоит лишь снизить свой пыл и четко выполнять приказы. Я понятно изъясняюсь?

–– Ага. А теперь тоже самое своему товарищу, –– девушка кивнула в сторону стены- выхода в коридор.

–– Он выполнял свои обязанности, и скажи ему спасибо, что осталась жива. Он мог легко убить тебя, и был бы прав. Никто не может нарушать правила текущего режима и устраивать беспорядки.

–– Здорово! –– девушку подбросило от омерзения. –– Значит, приставать к женщине –– по правилам, а получить за это по физиономии - беспорядок?

–– Ты –– тэн.

–– Я человек! Свободный человек! Меня не интересуют ваши правила! Я не игрушка и не девочка по вызову! –– взвилась она.

Рэй внимательно посмотрел на ее побледневшее от гнева лицо и недоверчиво заметил:

–– То, на что ты намекаешь, противоречит кодексу. Сделка еще не состоялась и пока ты собственность всего экипажа, никто не смеет прикасаться к тебе.

–– Да что ты?! А дружок твой в курсе? –– с чувством выдохнула Алена, с ненавистью глянув на Лоан. Что толку объяснять этому странному, мумифицированному философу, что его сотоварищ думает по-другому.

Рэй задумчиво покосился на девушку и засомневался. В дальних перелетах случается всякое, и легкие нарушения сходят с рук. Алена рабыня, взяв ее до заключения сделки, Вейтклиф выплатит двойную стоимость, как компенсацию остальным претендентам, и инцидент будет исчерпан. Цена девушки растет, еще пара, тройка эскапад с ее стороны, и многие не смогут заплатить за нее, в частности, Вейтклиф и Лоан… А эскапады будут и понять это не трудно, стоит только посмотреть ей в глаза.

–– Послушай меня, если то, что ты сказала, правда, то ситуация осложняется так же, как и твое положение, но я могу исправить ситуацию, если ты обещаешь вести себя смирно.