–– И где, по-твоему, знакомиться прилично? В институте? В кабаке?

–– В кабаке одни ловеласы и алкаши с наркошами, им не жена, а подруга на ночь нужна, это в лучшем случае, а в худшем –– компаньон, жилетка для пьяных соплей и спонсор. Институт –– тоже не выход. Сама знаешь, нормальных раз, два и обчелся, и то уже разобрали еще на первом курсе, опоздала ты малость, –– привалилась Ворковская к железному поручню, изящно выставив остроносую туфельку.

–– Тогда через «Тумбу»[1] остается, –– хмыкнула Марьяна, пытаясь пристроиться рядом с тем же изяществом. Не получалось.

––Ну, если закомплексованный леприкон, предел твоих мечтаний, то дерзай.

–– Это почему? Говорят, неплохие экземплярчики попадаются.

–– Кто говорит? –– ехидно скривилась девушка. –– Любительницы ‘некондишен’, замученные ПМС gerl не первой свежести, с бурным прошлым и кучей забот?

–– Почему?–– круглое, чуть одутловатое лицо Марьяны вытянулось, от неожиданной резкости подружки. –– Санька вон, из параллельной группы, со своим папахен так познакомилась. Теперь на ‘ниве’ в институт приезжает. И приоделась. И дядечку я этого видела, ничего из себя: не высокий, правда, но не суть, в остальном, вроде, все в норме. Очки еще, на носу, старомодные, в роговой оправе и диоптрии не малые, да главное, чтоб сослепу вместо доллара, деревянный своей ненаглядной на безделушки не выдал.

–– Ох, Марьянка, меркантильная ты девица, однако, а как же любовь?

–– Фи, где ее взять-то? Оглянись - кругом одни оглоеды, так и норовят на шею бедной девушки сесть, а мне б самой к кому пристроиться. Если с любовью, оно, конечно, замечательно, но если с толстым портмоне, вообще шоколадно.

–– Да тебе ли о деньгах беспокоиться? У меня родители на ‘скорой’ пашут, и зарплата–– слезы, и то не переживаем, а твой Арон Гургенович, в самый не прибыльный день, раз в 20, наверное, больше имеет. Не в деньгах счастье, подруга.

–– Ага, в их количестве.

–– Никто не спорит, есть –– хорошо, но только ради них.. Фу, гадость, какая! Это себя не уважать.

–– Отсталая ты, прямо тургеневская девушка, очнись, XXI век на дворе, все деньгу куют, а на любовь по-фигу. Где она? Ау? –– развела руками Сокирян.

–– Не правда, любовь понятие вечное и за деньги ее, как и здоровье, не купишь. А ты представь - вышла ты замуж по расчету и вот крутится каждый день перед тобой совершенно чужой мужик, в постель тащит, а ты только и ждешь, когда он испарится! Нет уж, лучше в старых девах остаться, чем за деньги себя ломать.

–– Это, смотря, сколько у него денег, а то и видеться, не придется. Ты на Канары, он в кабак, ты в театр, культуру свою, значит, повышать, ну, или кругозор расширить, а он на совещании до ночи. Короче, он текилу, ты –– коньяк, и вам не встретиться никак!

Алена звонко рассмеялась и немедленно удостоилась подхалимской улыбочки темноволосого парня, стоящего в метре от них и развесившего уши. Девушка тут же осадила его взглядом и демонстративно повернулась спиной, встав с другой стороны Марьяны.

Ворковская стеснялась повышенного внимания к своей персоне, наперекор чужому мнению, считая себя серенькой мышкой.

В свое время, лет в 14, она посвятила много времени изучению собственной физиономии в зеркале и получила массу отрицательных эмоций, с тех пор смирившись, заглядывала в него мимоходом, не зацикливаясь особо на лице. Да и что в нем интересного? Брови в разлет, чуть вздернутый носик, белая неподдающаяся загару кожа, слишком большие, по ее мнению, глаза, слишком яркого синего цвета.

А фигура, мамочка, моя! Как Алена завидовала не высоким, и более женственным, с округлыми формами, не то, что у нее, девушкам. Вон, хоть Марьяшу взять? Ни одна косточка не выпирает, смотреть приятно. А она? Суповой набор, а не женщина!

И какой чудик ее мисс истфак прозвал?

Сокирян же покосилась на физиономию молодца и нашла его не стоящим внимания. Мелковат, однако, и одет не очень.

Тут и трамвай подошел, как по заказу. Они загрузились в салон и пристроились у окна. Осень стояла на удивление теплая. Конец сентября, а на улице + 20, ну ни чудо ли? Бабье лето радовало обывателей всех возрастов и гнало на улицу

В рюкзаке Алены вдруг резко завыла сирена. Она поморщилась, и виновато глянув на недовольного кондуктора, поспешно выудила из его недр серебристую nokia.

–– И что ты другую мелодию не поставишь? –– спросила Марьяна. Т а лишь пожала плечами и отвернулась, слушая голос в трубке.

–– Я в трамвае, Сережа, –– тихо заметила она, и Сокирян насторожилась: никак милый прорезался? –– А почему?.. Нет. Да в общем-то.. Мне конспекты нужно спешно переписать … А почему? Смерти моей хочешь?.. Так уж и заморозки? … Да.. До понедельника? Нет... Меня Филя съест!.. Ладно, поговорю.. Перезвони.. Уже четыре.. Я могу не успеть … И что брать?.. А состав?... Ладно, уговорил, в шесть.. Не-е, раньше никак. Пока.

Алена отключила трубку и, сунув ее обратно в рюкзак, загадочно прищурилась, разглядывая Марьяну. У той лицо, от любопытства, из квадратного, в прямоугольное превратилось.

–– На дачу поедешь?

–– Когда? –– чуть отпрянула та, но глазки уже заблестели в предвкушении.

–– Сегодня. В ‘Лесное’, на шашлыки. В воскресенье вечером дома будем.

–– С ночевкой? –– то ли обрадовалась, то ли насторожилась девушка.

–– Да.

–– Класс!

–– Тогда в шесть у моего подъезда. Выходим.

Девушки спрыгнули с подножки и потопали к дому.

–– Вы ж вроде, в кабак собирались? –– спросила Марьяна, врезаясь в толпу малолеток, как ледокол в торосы.

–– У них спонтанный слет уфологов, так что Сережа спешно меняет планы, настраивает гитару и затаривается горячительным. То, что скучно не будет, гарантирую. Программа напряженная: шашлык, песни под гитару, с ностальгическим завыванием, пионерский костер и страшилки на ночь. Учти, контингент чокнутый, сдвинутый на совдеповском прошлом и инопланетном разуме.

–– И сколько их?

–– Кого?

–– Уфологов?

–– Ну,..–– неопределенно пожала плечами Алена, мысленно подсчитывая количество голов. –– Олеська, Макс, Настя со своим.. Нас четверо получается, девчонок.

–– А мужчин? –– насторожилась Марьяна.

Уик-энд уик-эндом, а уфологии тоже дядьки, их небось, не только инопланетяне интересуют, а и более приземленные темы. Впутываться же в историю категорически не хотелось…

Хотя, если подумать, в какую историю можно попасть с Ворковской? Она до противности старомодна в отношении полов, порядочна до тошноты и монументальна в вопросах чести и дружбы, до оскомины. С Серегой вон два года встречаются, а Марьяна голову бы дала на отсечение, дальше стыдливых поцелуев не зашли. Вот вам и простота нравов, и сексуальная революция. Встречаются и в наши дни мастодонты!

–– Много, бородатые, плечистые.. женатые. Если за свою девичью честь беспокоишься - то угомонись, она им без надобности, дядьки хоть и нудные, но порядочные, не из ‘тумбы’. Их кроме вселенского разума и гуманоидов мало, что интересует. Поползновений сексуального характера не дождешься, не мечтай. Но от отбившихся от стаи бородатиков, держись подальше, поймают, будут мучить оккультной тематикой и идеей дружбы народов до утра. Точно не знаю - кто будет, но состав наверняка тот же, что и на моем дне рождения.

–– Вау! –– заблестели глазки Марьяны. –– И ты скрывала? Обязательно подберу какого-нибудь дядечку, пускай мне про ауру и фен-шуй растолкует. А то я, наверное, не тот оттенок зеленого выбираю.

Алена закатила глаза, но промолчала, прикусив острый язычок, чтоб не обидеть подругу:

–– Сбор в шесть, не забудь. Иди, отпрашивайся, –– выдала со вздохом.

Они остановились посреди двора. Алене налево, Марьяне направо. Две однотипных старых девятиэтажки: Шаумяна 5, Шаумяна 5а –– вот и вотчина моя.

–– Давай! –– помахала Алена рукой подруге, а та и не заметила, застыла, открыв рот, мысленно уже прикидывая - что одеть, с кем кокетничать.