Чезаре повернулся к Папе.

– Будь я свободен, – воскликнул он, – моя жизнь была бы посвящена Италии! Я бы посетил Францию – которая уже давно угрожает нам – и не пожалел бы сил, чтобы спасти нашу страну от вражеского вторжения. Я бы принес мир на нашу землю!

Александр выпрямился.

– Просьба, которую изложил кардинал Валенсийский Чезаре Борджа, требует серьезного размышления, – сказал он. – Полагаю, с ответом спешить не следует. Через несколько дней мы соберемся еще раз – вот тогда-то и примем окончательное решение.

Чезаре пошел к выходу, а кардиналы принялись обсуждать услышанное. Среди них не было ни одного человека, который бы не считал, что присутствовал при театральном фарсе. Но что они могли поделать? Кто осмелился бы противостоять воле Папы Римского Александра Борджа?

Чезаре уходил с легким сердцем. Он знал, что не пройдет и недели, как исполнится его давнее желание. Свободный от церковных ограничений, он сможет стать военачальником. Он поведет солдат в бой.

У сестры он застал и ее супруга. Увидев шурина, тот невольно придвинулся к жене.

– Ха! – воскликнул Чезаре. – Вот и счастливая парочка. А что, сестренка, в Риме говорят, вы без ума друг от друга. Это и впрямь так?

– Я очень счастлива, – сказала Лукреция.

– Мы счастливы оба, – добавил Альфонсо.

Чезаре перевел взгляд на улыбающегося юношу. Внезапно его охватила злость. Мальчишка! Молоко на губах не обсохло, а уже встревает в чужие разговоры. И такой радостный, розовощекий! Небось и пудрой-то не пользуется. А вот холеная кожа Чезаре сплошь покрыта мелкими красными пятнышками, от которых ему, пожалуй, никогда не избавиться… Странно – он, знающий, что скоро вся Италия будет лежать у его ног, завидует румяным щечкам какого-то младенца.

– Кажется, вы не очень-то рады видеть меня, – сказал он.

– Напротив! Мы всегда рады видеть тебя, – поспешно заверила его Лукреция.

– Брат мой! Почему вы позволяете супруге говорить вместо вас? – усмехнулся Чезаре. – По-моему, вам следует почаще проявлять себя хозяином положения.

– О! У нас вовсе не такие отношения, – ответил Альфонсо. – Я желаю доставлять только удовольствие своей жене – ничего более того.

– Ах, какой любящий супруг, – пробормотал Чезаре. – Лукреция, нам предстоит провести несколько праздничных дней. Пожалуйста, приготовься к ним. Какие развлечения устроить для тебя?

– Снова праздники! – воскликнула Лукреция. – Сколько можно? Нам с Альфонсо хорошо и без них. Мы охотимся, танцуем, слушаем музыку…

– Не сомневаюсь, у вас есть и другие удовольствия. Положенные всем молодоженам. Тем не менее праздники состоятся. Лукреция, тебе известно, что очень скоро я навсегда расстанусь с кардинальской мантией?

– Чезаре! – Она бросилась ему на шею. – Как я счастлива! Наконец-то сбудется твоя мечта! Ах, дорогой брат, я радуюсь вместе с тобой.

– И готова танцевать со мной на бале, который я собираюсь дать? Или посмотреть, как я насажу на шпагу одного-двух быков?

– Ох, Чезаре… Я не люблю такие зрелища. Они пугают меня.

Он нежно поцеловал ее и привлек к себе. Альфонсо был за его спиной и – как надеялся Чезаре – чувствовал себя лишним.

Тот и в самом деле смутился. Былые страхи внезапно вернулись; по телу пробежала дрожь. Он не мог отвести глаза от них – вот они, брат и сестра, о которых говорит вся Италия. Такие красивые, во многом похожие друг на друга. И все-таки разные. Чезаре стремится к власти, а Лукреция желает быть подвластной. Увидев их вместе, он вспомнил о своих прежних подозрениях. Ему захотелось вырвать Лукрецию из объятий ее брата. Спасти, увезти куда-нибудь и жить с ней вдвоем, без этой порочной семьи.

Он едва слышал их голоса.

– Но не хочешь же ты, чтобы я стоял в стороне, когда другие будут расправляться с быками?

– Ошибаешься, хочу. Очень хочу.

– Дорогая, тебе самой станет стыдно за твоего брата.

– Мне никогда не будет стыдно за тебя. А с этими быками ты рискуешь жизнью.

– Ни в коем случае. Я справлюсь с любым быком. Чезаре повернулся и насмешливо взглянул на Альфонсо.

Затем внезапно выпустил сестру и воскликнул:

– Лукреция! Мы совсем забыли про твоего юного супруга! Смотри, он вот-вот расплачется.

Альфонсо почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Он уже подался вперед, но между ним и Лукрецией стоял Чезаре – широко расставив ноги, держа правую руку на рукоятке шпаги. Альфонсо хотел немедленно обнажить оружие и бросить вызов обидчику, но не мог сдвинуться с места. Словно какая-то дьявольская сила сковала его суставы.

Чезаре улыбнулся и вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, к Альфонсо вдруг вернулась вся его храбрость. Он подошел к Лукреции и взял ее за плечи.

– Мне не нравятся манеры твоего брата, – сказал он. Лукреция смотрела на него широко раскрытыми невинными глазами.

– У него слишком много притязаний… Создается такое впечатление…

Альфонсо запнулся. У него были кое-какие вопросы, но он не смел задать их. Боялся навсегда утратить свое счастье. Лукреция обвила руками его шею и поцеловала.

– Он мой брат, – просто сказала она. – Мы выросли вместе.

– Когда он с тобой, ты не замечаешь никого другого. Лукреция прижалась щекой к его груди и засмеялась.

– А ты и впрямь ревнив.

– Лукреция! – воскликнул он. – Разве для этого нет никакой причины?

Она подняла на него глаза. Они были по-прежнему чисты и невинны.

– Ты же знаешь, мне не нужен никто кроме тебя, – сказала она. – Я была несчастна, безутешно несчастна – думала, что уже никогда не буду смеяться. Затем появился ты, и мне показалось, что моя жизнь началась заново.

Он поцеловал ее. Потом еще и еще – с каждым разом все более страстно.

– Пожалуйста, люби меня, Лукреция, – шептал он. – Люби… меня… только меня.

Они опустились на пол, но даже занимаясь с ней любовью, Альфонсо не мог забыть о Чезаре.

Чезаре стоял на арене. Зрители затаили дыхание – этот стройный, красивый мужчина слыл лучшим матадором Рима. Его испанское происхождение сейчас было особенно заметно. Вот он легко изогнулся и отпрыгнул в сторону от мчащегося быка, когда смерть уже казалась неизбежной.

Альфонсо сидел рядом с Лукрецией и смотрел на ее пальцы, теребившие оборку платья. Альфонсо не понимал супругу. Он мог поклясться, что она радовалась скорому отъезду Чезаре, – и в равной степени был уверен, что сейчас не видела никого кроме брата, фиглярничавшего на арене.

Альфонсо тихо шептал:

– Господи и все святые, сделайте так, чтобы он не ушел отсюда живым. Пусть этот разъяренный бык станет орудием правосудия – пусть отомстит за всех тех людей, которые приняли куда более ужасную смерть от руки этого человека.

Санча с холодной улыбкой наблюдала за акробатическими прыжками своего бывшего любовника. Она думала: сейчас… вот сейчас… бык поднимет его на рога, затопчет своими страшными копытами… но не убьет, а только изувечит его, чтобы он уже никогда не смог встать на ноги… чтобы не смог даже подойти к своей Карлотте Неаполитанской. Карлотта Неаполитанская! Много ли у него будет тогда шансов? Ну так пусть же от его красоты не останется и следа, чтобы я могла подойти к нему и смеяться над ним, как он смеялся надо мной!

Были и другие зрители, помнившие о страданиях, которые причинил им Чезаре Борджа, – многие молили Бога о его смерти.

Однако умри Чезаре в тот день – и три человека искренне оплакивали бы его: Папа, который смотрел на него с той же смесью гордости и страха, что и Лукреция; сама Лукреция; и рыжеволосая куртизанка по имени Фьяметта, которая рассчитывала найти у него богатство и неожиданно для себя полюбила его.

К бурному восторгу всех остальных зрителей Чезаре одержал победу. Все его быки были повержены. Он стоял в ленивой позе, попирая ногой голову одного из них, и с безразличным видом принимал аплодисменты толпы. Казалось, сейчас он олицетворял свое будущее. Как будто заранее знал, что с такой же самоуверенной и победоносной улыбкой будет стоять на руинах покоренной Италии.