Она повернула начищенную ручку золотистого цвета, и дверь бесшумно открылась наружу. Марина вошла в просторную прихожую и сходу направилась в гостиную, нисколько не боясь, что сзади вынырнет хмурый незнакомец в надвинутой на глаза шляпе и отоварит ее по затылку чем-нибудь тяжелым. Если кто-то и шарил в квартире Тимофея, у него было достаточно времени, несколько дней. Так что теперь нет никакого риска столкнуться с конкурентами. Впрочем, это не означало, что она расслабилась – была готова к нападению, на всякий случай...

Но никого, кроме нее, в квартире не оказалось. Установив это путем беглого осмотра, Марина чуточку расслабилась и приступила к методичному обыску: по часовой стрелке, начиная от входа.

Квартирка была небольшая – спальня и гостиная, не считая всего прочего – и напоминала скорее безликий, скучный, стандартный номер в гостинице. Необходимый минимум мебели, телевизор, телефон и совсем немного вещей Тима. Безукоризненный порядок, словно здесь убирала вышколенная горничная. Ничего удивительного. Тимофей относился к подобным случайным пристанищам именно как к гостиничным номерам, ни разу не попытавшись создать подобие пресловутого «домашнего уюта». Если бы он ушел отсюда не несколько дней назад, а полчаса, квартира была бы именно в таком состоянии.

Ни единой мелочи, даже самой пустяковой, крохотной, говорившей бы о присутствии женщины… Похоже, с этой своей Женей он встречался где-то в другом месте. Вообще никаких безделиц, свидетельствовавших о человеческой индивидуальности. В этом опять-таки весь Тимофей. Безликий набор вещей путешествующего в одиночку мужчины, о чьей профессии, привычках и национальной принадлежности ни за что не смог бы догадаться кто-то вторгшийся сюда украдкой, как она сейчас.

Ноутбука нет. Бумажника тоже. Нет ни документов, ни денег. Между прочим, и прослушка в квартире не стоит. Марина временами поглядывала на дисплей своего мобильника, но там ни разу не высветились значки, говорившие бы о том, что квартира прослушивается или просматривается. А впрочем... Аппаратура тут могла быть раньше. У того, кто ее гипотетически поставил, хватило бы времени, чтобы снять все и унести с собой.

Она обыскала все помещения поверхностно. А потом пошла по новой, но на сей раз проверяла все места, где можно устроить тайник, спрятать что-то крохотное.

Для очистки совести, ради заведенного порядка, она начала с тех мест, которые опытный человек для тайников никогда не использует, потому что они известны опять-таки мало-мальски серьезному специалисту: оборотная сторона картин, красивая банка с чаем на кухне, белье в шкафу, переплеты книг, заглянула под кровать, под столы, тумбочки, кресла… Как и следовало ожидать, ничего там не отыскалось. Вообще, по ее глубокому убеждению, эта квартира – не более чем «парадная витрина». Очень уж она неудобная. В доме нет черного хода, соседнее здание расположено чересчур близко, оттуда при желании можно нацелить хоть сотню направленных микрофонов и проникающих сквозь прозрачные преграды телекамер. Заниматься в такой квартире делом – все равно что встречаться с агентурой в стеклянном доме на главной городской площади. Где-то в этом городе просто обязано существовать настоящее укрытие, рабочая штаб-квартира, гораздо более подходящая и для устройства тайников, и для встреч с нужными людьми, и для того, чтобы уходить оттуда при необходимости окольными путями. Не кто иной, как Тимофей Сабашников, и учил Марину именно так обустраивать логово.

Логично предположить, что ключ – в прямом и переносном смысле слова – окажется здесь. Вовсе не обязательно, но вполне вероятно.

Она вышла в гостиную, задумчиво посмотрела на аккуратные занавески, синие с белым узором. Нет, отпадает. Окна гостиной выходят на соседнее здание, любые манипуляции могут привлечь внимание тех, кто там обосновался ради слежки и просто случайных зевак...

Вернулась в спальню. Окно выходило во двор, где располагался большой универсальный магазин – заведение явно недешевое и процветающее. Видно было через высокие, во всю стену, окна, как внутри, у стеллажей, двигаются люди.

Вот это уже гораздо интереснее. Магазин, судя по вывеске, работает круглосуточно. А значит, там, в торговых залах, никто не сумеет вольготно расположиться с подслушивающей и подсматривающей аппаратурой на глазах у продавцов и покупателей. Зная стиль Тимофея...

Марина сбросила туфли, придвинула стул и проворно на него взобралась. Стала старательно ощупывать верх занавески, там, где она, прикрепленная к блестящей хромированной гардине, свисала объемными складками.

И очень скоро нащупала что-то твердое. Осторожно раздвинула складки. Увидела небольшой блестящий ключ, приколотый английской булавкой за кольцо, на котором болтался круглый пластиковый брелок. Расстегнула булавку, спрыгнула со стула и осмотрела свою добычу.

Не особенно сложный ключик. На кольце – белый пластиковый кругляш размером с серебряный доллар. На одной стороне – черные цифры «211», на другой – вычурные буквы: «Бунгало Ашота».

Она удовлетворенно улыбнулась. Если это не ключ от гостиничного номера, то она – дурочка, ничего не понимающая в жизни. Правда, найденный ключик с тем же успехом мог оказаться и путем в капкан, как раз и поставленный на любопытного пришельца. Но тут уж ничего не поделаешь, придется рисковать...

Больше она ничего не отыскала, как ни старалась. А потому, тщательно протерев носовым платком все места, где могли остаться ее пальчики, вышла из квартиры и, постукивая каблучками, сбежала по лестнице.

Петр терпеливо ждал ее в машине, целый и невредимый. Завел мотор, нетерпеливо спросил:

– Нашли что-нибудь?

– Ни черта, – сказала она с невозмутимым лицом. – Поехали в гостиницу. Оставите меня там и можете отправляться по своим делам. Но вот что... Мне нужна машина. Обычная, чтобы она не выделялась ни размерами, ни наворотами. Никаких спортивных тачек, это хорошо только в кино. Обычная, надежная машина, не привлекающая внимания на улицах и достаточно мощная. Уж такие-то вещи вы должны уметь... Револьвер – в машину. Оставите ее на стоянке у гостиницы, позвоните мне. Ключи – под коврик. Это мне необходимо через час. Я пока что поработаю в одиночку, если вы мне понадобитесь, свяжусь... Все понятно?

– Что тут непонятного... – пробурчал Петр.

...Молодой человек спортивного склада, одетый безукоризненно и явно бравший в пример Тараса Бородина, поднялся с бежевого кожаного дивана, едва Марина вошла в вестибюль. Подошел, вежливо раскланялся:

– Госпожа Романова? Вам просили передать вот это...

И протянул небольшой белый конверт, в котором на ощупь легко угадывалась дискета.

– Вольно, – сказала Марина. – На словах что-нибудь велено передать?

– Господин Бородин просил напомнить, что он всегда к вашим услугам, – бесстрастно произнес молодой супермен, коротко поклонился и отошел, прежде чем Марина озорства ради успела сунуть ему чаевые.

В номере она, прежде всего, извлекла мобильник и проверилась. Результаты были так себе, серединка наполовинку: в комнате обнаружился паршивенький стационарный микрофон, подключенный к электропроводке и сейчас не работавший. Похоже, это – рутинные полицейские штучки, стандартная принадлежность номера для иностранцев, вроде кондиционера или компьютера.

При необходимости эту рухлядь в секунду можно оглушить направленным пучком «белого шума». Ее ноутбук и на это способен. Ключ в кармане темного строгого пиджака прямо-таки опалял тело жаром, но Марина напомнила себе, что спешить не следует. Оглядевшись, высмотрела белую кнопку с черненьким силуэтом и незамедлительно нажала.

Буквально через полминуты в дверь деликатно постучали, и появилась горничная в классическом черном платьице с кружевным передничком, белоснежным, как полярные снега, с вышколенно-бесстрастным кукольным личиком. Взглянула вопросительно. Марина подошла к ней вплотную, достала из кармана десять долларов и развернула бумажку, держа за углы.

– Знаешь, что это такое?