Она окинула себя быстрым взглядом. Отлично, на белой блузке нет ни единого пятнышка крови, вы невероятная чистюля, сударыня, за что заслуживаете похвалы от себя самой, ведь пока сама себя не похвалишь, никто и не догадается...

Пора сматываться. Начиналось самое трудное – избавиться как-то от китайцев, которые в неизвестном количестве отираются поблизости. До столицы не так уж долго, нужно продержаться даже менее получаса. Итак... Два вагона первого класса и еще с полдюжины гораздо менее презентабельных для простонародья. В первоклассных китайцев нет, они не стали светиться...

Может быть, прыгнуть на ходу? Нет, не зная прилегающих к столице мест, можно опять угодить в какие-нибудь неприятности, а сейчас это решительно ни к чему, когда в руке у нее серый пластиковый футляр невероятной ценности...

Марина быстренько обыскала карманы проводника, выпрямилась, держа в руке ключ, который должен подходить ко всем вагонным дверям. Выщелкнула обойму из пистолета напарника и ссыпала себе в карман полдюжины патронов.

Глядя в зеркало, моментально привела себя в порядок, пригладила волосы, застегнула блузку, превратившись во вполне приличную, без особого вызова одетую девушку. Глубоко вздохнула, спрятала пистолет и, крепко зажав в руке футляр, вышла в коридор.

Деловой походкой, но не слишком спеша, чтобы не выглядеть бегущей, добралась до двери в торце вагона, оказавшейся, как и следовало ожидать, незапертой. Прошла по соседнему вагону, опять-таки никого не встретив.

Дверь между ним и соседним – тем, откуда начинались места обитания черни – была, как опять-таки следовало ожидать, заперта наглухо. Марина достала ключ, примерилась.

Замерла.

Там, по другую сторону межвагонного тамбура, стояла Гуань в компании двух своих земляков, выглядевших ребятками решительными из тех, что нисколечко не верят во все эти придуманные белыми глупости вроде гуманизма. Они встретились взглядами. Судя по движениям рук китаянки, она отпирала дверь. Должно быть, разжилась таким же ключом, как тот, что был у Марины в руке. Ну да, дверь распахнулась, вся троица кинулась в тамбур.

Ну, понятно… До столицы минут двадцать езды, у косоглазенькой ведьмы не выдержали нервы, и она уже не думает ни о дипломатии, ни о конспирации, игра пошла в открытую...

Марина моментально отпрянула назад, захлопнула за собой дверь. Мысли прыгали в голове с невероятным проворством. Отступать в вагон, который она только что покинула – бессмысленно, окажешься в ловушке. Сзади китайцы, впереди – набитое трупами купе и, без сомнений, полицейские шпики, которых в роскошных вагонах хватает. Значит...

Она вмиг отперла ведущую наружу дверь, распахнула. В лицо ударил ветерок, совсем рядом пролетали сосновые ветви. Марина вставила ключ в замок ведущей в тамбур двери, отступила на шаг и согнула его сильным ударом ноги, обеспечив себе хоть какой-то выигрыш во времени.

Держась свободной рукой за притолоку, выглянула наружу. Ну, что поделать, не оставалось другого выхода... Осмотревшись, она зажала плоскую пластиковую ручку футляра в зубах, хорошо все просчитала и, опираясь левой ногой на дверь, в несколько секунд перебралась на крышу вагона. Сделать это оказалось гораздо легче, чем представлялось сначала.

Крыша оказалась довольно широкая, почти плоская, с какими-то металлическими выступами и продольными трубами, холодными на ощупь, как предусмотрительно убедилась Марина. Поезд ощутимо потряхивало на древних рельсах, кренило вправо-влево, ветер трепал волосы, но, в общем, место было не самое неуютное на свете. Здесь можно довольно долго продержаться, не прилагая особых усилий.

Скверно только, что существовали люди, стремившиеся во что бы то ни стало нарушить ее уединение...

Через вагон от нее над крышей появилась голова, а там – рука, а за рукой – плечо. Марина встала на колени, вцепившись в одну из этих непонятных металлических труб, притворяясь, будто смотрит совсем в другую сторону. Китаец, оценив обстановку, стал взбираться уже гораздо проворнее. Протянул руку напарнику, рывком поднял его на крышу. С пистолетами в руках, пригибаясь, оба двинулись в ее сторону, а за ними наконец-то показалась Гуань, двигавшаяся ловко и проворно. Вряд ли она всю сознательную жизнь только тем и занималась, что бегала по крышам вагонов несущегося во всю мочь поезда, но, как и Марина, прошла хорошую школу, это сразу чувствовалось...

Решив, что момент самый подходящий, Марина рухнула на пыльный, нагретый солнцем металл, прижимая животом футляр, вытянула руку с пистолетом и, подпирая левой ладонью запястье, несколько раз нажала на курок, решительно опустошая магазин. Тут уж лучше переборщить, чем экономить патроны...

Обоих китайцев снесло с крыши, как сбитые кегли. Нелепо взмахнув руками, они покатились один вправо, другой влево. Тот, что справа, полетел с крыши практически моментально. Марина видела со своего места, как его отшвырнуло на обочину. Второй попытался ухватиться за трубу, пару секунд висел, удерживаясь одной левой. Марина выпустила по нему последний патрон, и он сорвался, вагон на миг скрыл его из виду, потом тело вновь появилось – катившееся под откос без всяких признаков жизни.

Лежа на боку, Марина затолкала в обойму последние шесть патронов. Гуань, лежавшая ничком на своей крыше, начала стрелять. Марина слышала пули, прошедшие справа и слева от нее, довольно далеко. Китаянка явно не стремилась в нее попасть, прекрасно помня о футляре. Пока что она его не высмотрела, а значит, осторожничает...

Марина тоже выстрелила, поддерживая общение. Не попала да и не стремилась. Потом они обменялись еще несколькими выстрелами, исключительно в целях психологического давления.

Так, а что же дальше? Даже если кто-то видел, как сверху сыплются покойники, никто не стал пока останавливать поезд, он несся с прежней скоростью... Но что потом? Нельзя же так и валяться тут до самого столичного вокзала! Вот-вот покажется город, могут заметить, получатся ненужные сложности...

Марина выстрелила еще два раза, уже целясь со всем возможным прилежанием. И оба раза промахнулась – чертов поезд дергался и качался в самые неожиданные моменты. Второй раз она промахнулась буквально на сантиметр, пуля ударила в трубу совсем рядом с головой Гуань, так что та инстинктивно прижалась лицом к пыльному железу. Патронов не осталось. Не колеблясь, Марина отшвырнула бесполезный пистолет, чтобы не занимать руки ненужным хламом.

Гуань подняла голову и, оценив ситуацию, усмехнулась.

– Ну что, белая шваль, приехали?

Их разделяло метров сорок, было довольно тихо, если не считать стука колес, и каждое слово долетало отчетливо.

– Как знать... – сказала Марина громко.

Увидев, что пистолет китаянки наведен прямо на нее, она хмыкнула и, все так же стоя на коленях, держась одной рукой за трубу, отвела вторую, с футляром, в сторону. Спросила:

– Уверена, что найдешь потом, если я его выпущу?

– Посмотрим...

– Прыгать придется, – сказала Марина. – Искать. Проблематичное предприятие, да?

Судя по лицу китаянки, она подумала о том же самом. И убрала пистолет куда-то под куртку. Сказала без видимой злобы, с расстановкой, убедительно:

– Слушай, мерзавка, у тебя еще есть один-единственный шанс... Если подойдешь ко мне и отдашь футляр, я тебя оставлю в живых. И даже не буду потом уродовать. Не по доброте, а оттого, что ты мне еще пригодишься. Хотя, в крайнем случае, я могу обойтись и без тебя...

– Плакать хочется в три ручья от твоего великодушия, – сказала Марина.

– Не дури, – поморщилась Гуань. – Иди сюда. И останешься в живых. Иначе я сама подойду, и будет совсем плохо. Особенно если выбросишь футляр, пока я буду идти. Тогда поймешь, что лучше бы тебе и на свет не родиться...

– Ах, я вся дрожу... – сказала Марина. – Ну, иди сюда, сука!

Гуань медлила. Она нисколько не потеряла головы, и ее определенно настораживало, что Марина держится совершенно иначе, не так, как прежде. На загадочном азиатском личике отражалось некоторое смятение чувств. Черноволосая красотка и опасалась подвоха, и прекрасно понимала, что времени у нее осталось совсем мало, нужно срочно на что-то решаться...