Снизу доносились темпераментные речи на незнакомом языке: террористы, судя по всему, шумно и матерно выясняли некий крайне болезненный вопрос о переустройстве общественного порядка.

Но как же они проникли на борт? Да еще и вооруженные?..

Еще раз Мазур размял пальцы. Хорошо, ноги не затекли. Затаил дыхание: запыхтишь шумно, аки в кино, тут же засечет часовой обученный. Что лучше: взять языка или уложить на месте?

Все эти мысли пронеслись в голове Мазура в одно мгновенье.

Он бесшумно двинулся вдоль стены, мигом оказавшись за спиной незваного гостя. Тот каким-то звериным чутьем уловил движенье, спохватился было обернуться – но на то и расчет: Мазур накинул на шею караульному узкий кожаный ремень, стараясь расположить его по центру, на кадыке, с таким расчетом, чтобы рывком сломать шею, душить при нехватке времени – непозволительная роскошь.

Коленом Мазур уперся в крестец часового, и спустя считанные удары сердца тот, не без любезной помощи, вяло опустился на палубу. Мазур приложил палец к его сонной артерии, памятуя старое врачебное правило: никогда не ставить окончательный диагноз, пока смерть не удостоверена. Все эти «я не знал, я думал, он точно мертв» в таких серьезных играх не проходят… И предварительный диагноз не подвел: клиент был готов к переправе в царство мертвых.

Кто-то скажет, что Мазур переусердствовал, кокнул парня вместо того, чтобы душевно расспросить? Да вот беда: пленение и допрос караульного при таком-то раскладе могут выйти боком. А ну часовой заартачится? Один звук – и кирдык, над водой каждый писк ой как слышен.

В результате Мазур ограничился тем, что реквизировал нечто повесомее человеческой речи: тридцатимиллиметровый немецкий автомат «Хеклер-Кох» G36C с глушаком. Семьсот пятьдесят выстрелов в минуту – это не шутка… Только вот запасного магазина не оказалось. Ну да авось на всех и так хватит.

Мазур в темпе прошерстил карманы жмура, из других трофеев нашел ненадежную выкидуху. Наверняка пригодится в хозяйстве, минуту назад у него и было-то оружия, что ремень, да консервная банка, да модернизированная шариковая ручка. Банку Мазур выбросил: ежели надо кому горло перерезать – выкидуха лучше, чем с банкой возиться, да и неэстетично банкой как-то… О преимуществах выкидухи Мазур додумывал уже около двери боцманской, где Олеся охотно открыла на условный стук, и – надо же – совсем не удивилась мертвому гостю, которого Мазур в три шага перетащил к каюте.

– А в воду скинуть не мог? – нервно поинтересовалась она, хотя отлично ведь понимала, чертовка, что с тем же успехом можно было сплясать на палубе макарену под аккомпанемент собственных воплей.

Мазур не ответил и вновь скрылся. Теперь уже надолго.

Намозоливший глаза «Шершень» располагался на прежнем месте. Сие воодушевляет: значит, Мазура не засекли. Но это не есть повод терять осторожность. Он бесплотным призраком скользнул в сторону салона, обошел бассейн по периметру…

Потянуло сигаретным дымом, точнее даже не просто дымом, а запахом дешевого турецкого табачка. Идиот. Что, мама ему в детстве курить не запрещала, не научила, что табачный дым за сотню метров унюхать можно?..

Слева от Мазура открылась дверь полутемной каюты, и в образовавшийся проем, как чертик из табакерки, шмыгнул кто-то худой и с двойником захваченного Мазуром автомата за плечом. Чертик ткнулся взглядом темных глаз в Мазура и сделал хватательное движение.

А шум-то поднимать рановато!

Коротким прыжком Мазур достиг дверного косяка, и ответственно продемонстрировал полную готовность к ближнему бою. Автоматы выхватили почти одновременно, но Мазур все же успел сгруппироваться на мгновенье раньше. Замахнулся, чтобы одним ударом приклада снести лихачу пол-лица с мозгами в придачу, однако тот сумел изловчиться, своим же прикладом поставил грамотно блок, автомат Мазура соскользнул и удар пришелся в ключицу. Очень болезненный удар, но противник продемонстрировал отменную выучку. Вопить, прыгать на месте и тереть ушибленное место не стал. И сориентировался безупречно, понял, что предохранитель сдернуть все равно не успеет, перехватил автомат ослабевшей было рукой и наметил штыковой удар в горло.

Мазур дернул ствол вверх, и тут противник обнаружил гаденькую смекалку: угостил Мазура сильнейшим тычковым в живот. Реакция Мазура пока что не подводила. Достаточно задержать дыхание – и удар не окажется вырубающим. Тем паче, что с любым противником самое разумное – использовать его же методы. Мазур согнулся в коленях, изображая крайние страдания, и противник повелся: занес свой «Хеклер», чтобы добить Мазура ударом в висок. Мазуру даже не пришлось изловчаться: настолько незащищены оказались голени соперника, бей – не хочу. Мазур рубанул прикладом, хрустнула кость, противник выпустил автомат из рук. Мазур успел подхватить машинку. Его визави не издал ни звука. Однако это, Мазур знал, уже не выдержка, а самый хрестоматийный болевой шок…

Ну и крепкий же орешек ему попался! Детина явно не собирался успокаиваться. Правая его рука потянулась к заднему карману. Впрочем, скоростное преимущество и сейчас было на стороне Мазура, травмой не оглушенного: скользнув левой ладонью под согнувшуюся клешню оппонента, Мазур пропустил свою руку поверх его трицепса и соединил руки вместе. Завершающее движение – резкий поворот туловищем вправо. Граждане, изучайте анатомию! Противник оказался повержен окончательно. Закричал одними губами, не используя по назначению отказавшие голосовые связки, и начал оседать на палубу, на наконец-то отказавших ногах.

Вся схватка длилась не дольше, чем если бы оба успели сдернуть предохранители и выпустить по очереди. Мазур невежливо пнул чужака пяткой, и тот свалился в открытый дверной проем. Оперативно скатился за ним, задраил дверь, при тусклом свете обыскал клиента. Документов не было, зато имелись стилет, фляжка бренди и отвратительные сигареты Next в мягкой пачке с привычным предупреждением по-болгарски.

Ё-мое, неужели болгарин? Упаковки была открыта так, как вообще любят на берегах Средиземного моря: пленка не сдернута, а обожжена зажигалкой. Почему-то все эти горные народы полагают, что так сигареты не вываливаются из пачки. Мазур лично проверял, даже пытался им демонстрировать, что разницы никакой; все эти турки, эллины, болгары и прочие удивленно кивали, соглашались, но пачки продолжали обжигать.

Мазур выщелкнул магазин, убрал оный в карман робы, проверил наличие патрона в патроннике, осторожно отложил ствол на недосягаемое для псевдо-болгарина расстояние. Сдернул со стола скатерку, искромсал ее на заслуживающие доверия бинты и показательно связал все еще пребывающего в отключке боевика. Там же заметил пепельницу в длинных белых надписях – Krasi, Oinopointikos, Synetaipismos[10] – такие обычно воруют из отелей в благодарность за сервис. Пепелка была наполнена свежими вонючими хабариками, там же красовалась нетронутая пачка Davidoff Gold Slim. Рядом лежала зажигалка, определенно золотая, в виде дельфина, с выгравированными лицом к лицу близнецами и очертаниями какого-то полуострова на заднем плане. Мазур воспользовался хозяйским подарком, прикурил – благо и без того было накурено, не заметят.

Сигареты, даже дамские «зубочистки», определенно подтверждали факт, что все курево в России паленое, только товар забугорных производителей и можно курить. Домусолив сигарету почти до середины, Мазур уловил едва заметное шевеление у койки – завозился бравый солдатик невидимого фронта. Мазур аккуратно затушил сигарету, приблизился, взял постояльца за подбородок. Спору нет, тип мурла определенно не восточный, но средиземноморский.

– Алло, сейчас с вами будут говорить, – позвал Мазур.

Повстанец не ответил, хотя было видно, что вопрос услышан.

– Что, не понимаем? – подсказал главный режиссер-постановщик этой сцены.

Тот же результат.

Мазур переместил пальцы с подбородка на нижнюю губу, захватил ее, крепко сжал и вывернул вниз. Этого оказалось достаточно.