Ральф, о приезде которого не было доложено, быстрым шагом вошел в гостиную. Онор с бабушкой в это время доигрывали последнюю партию в пикет, а Шарлотт, чьи волосы при свете горевших свечей отливали золотом, занималась вышиванием.

– Это правда? – не поздоровавшись, с порога спросил молодой человек.

Леди Мартиндейл неохотно положила на столик карты и сверкнула на него глазами.

– Как ты осмелился ворваться без доклада и не поздороваться? Да, ты вхож в наш дом, но, хочу заметить, без моего согласия.

Ральф почтительно склонил голову, его щеки запылали румянцем.

– Прошу прощения, мэм, – извинился он. – Но у меня к Онор неотложное дело.

– Если будешь мне перечить, то Томас тебя и в самом деле выставит, – сухо заметила старуха и, взяв трость, ударила ею по коленям Ральфа. – Покинь комнату и войди, как подобает.

Девушки, чтобы скрыть свое крайнее изумление, опустили глаза. Ральф, словно послушный мальчик, вышел из гостиной. Через минуту вошел лакей и доложил о его визите.

Леди Мартиндейл величаво поднялась с кресла.

– Пусть войдет, – сказала она. И добавила, обращаясь к вошедшему Ральфу: – Если Онор готова тебя выслушать, то, пожалуйста. Это ее дело. Что же касается меня, то я отправляюсь спать.

Ральф предупредительно открыл старухе дверь. Леди Мартиндейл, опираясь на трость, оценила, правильно ли ее внучка и Шарлотт сделали реверанс, и только тогда направилась к двери. Выйдя в коридор, она тут же стала кричать Томасу, чтобы тот позвал ее служанку.

Ральф осторожно закрыл за ней дверь и закатил глаза.

– Mon Dieu, c'est formidable, – произнес он.

– Не пытайся говорить по-французски, – тихо сказала Онор. – Я и так знаю, что великолепна.

Ральф шагнул к ней.

– Не провоцируй меня дальше, – тяжело дыша, сказал он. – Я…

– В плохом настроении, – собирая со стола карты, продолжила за него Онор. – Об этом мог бы сообщить заранее. Так что сядь и успокойся.

Шарлотт отложила рукоделие и поднялась с кресла.

– Ты можешь остаться, – сказал ей Ральф. – Этот разговор касается и тебя. Ты же всегда заодно с Онор.

– Я разделяю ее мысли, – с вызовом в голосе ответила Шарлотт. – Если она, как ты полагаешь, странная, то, значит, и я тоже.

Ральф замолчал. Он сел в кресло и насупился. В эту минуту он стал похож на упрямого ребенка, которого отчитывали за содеянное. Онор едва не рассмеялась.

– Ну, хорошо, дорогой, мы тебя внимательно слушаем, – сказала она. – Расскажи, почему у тебя плохое настроение?

– Это все вы, – ответил он.

Онор изогнула бровь и обменялась с Шарлотт взглядом. Положив на колени руки, Ральф подался вперед:

– Это правда, что ты против строительства канала?

– Правда.

– Но почему?

– Не могу поверить, что ты не знаешь причины. Этот канал нужен для шахт лорда Портинскейла. Разве это не веская причина?

– Но это же полный абсурд. В своей ненависти к лорду Портинскейлу ты переходишь границы. Это уже настоящая вендетта.

– Еще раз, Ральф, прошу – выбирай слова. Никакая это не вендетта. Я с лордом Портинскейлом не ссорилась. Но я просто в ужасе оттого, что творится на его шахтах. Так что это единственная причина, по которой я против канала. Если думаешь, что сможешь меня переубедить, то глубоко ошибаешься. Мистер Баннистер уже был у меня, но ушел ни с чем. Аргументы, которые он привел в защиту строительства канала, на мое решение никак не повлияли.

Ральф вскочил с кресла и нервно заходил по комнате.

– Ты хоть понимаешь, что значит для меня твой отказ в сотрудничестве? Без твоего согласия мои земли им не нужны. Они не могут использовать только один берег реки.

– Весьма сожалею, – поднимаясь, ответила Онор. – Я не хочу, чтобы пострадал природный ландшафт.

Ральф резко повернулся к ней.

– Черт возьми, Онор, это же для меня единственная возможность получить деньги! – воскликнул он. – Конечно, не такую большую сумму, которую бы они тебе предложили, но вполне достаточную для меня, чтобы…

– Еще несколько месяцев содержать своих любовниц и покрыть часть карточного долга? Нет, Ральф, извини. Твои личные дела меня не касаются. Боюсь, что решать возникшие у тебя проблемы ты должен другим путем.

Он зло сверкнул глазами.

– Проклятье! Ты невыносима! Твоя выжившая из ума старуха и ты считаете, что вправе указывать другим, как им жить? Вы полагаете, что можете плевать на всех, кто с вами не согласен? Да вы ведете себя как тираны! Но я вам покажу. Я вас проучу!

Ральф топнул ногой по лежавшему на полу дорогому ковру и выругался по-французски.

– Ральф, ты злишься на меня, потому что я не приняла твое предложение руки и сердца? Ты думал, что после смерти моего отца я приму его и ты, став моим мужем, переедешь в Стентон – Лидерд, и будешь распоряжаться моим наследством? Знаешь, я почти убедила себя, что эта причина взять меня в жены у тебя не единственная. Но за последние два года все иллюзия на этот счет у меня растаяли. Я тебя, Ральф, ни в чем не виню. Жизненные пути у нас разные. Но то, как ты собираешься дальше жить, меня совсем не касается.

Ральф прищурился и сжал кулаки.

– Онор, ты жутко упрямая. Как, впрочем, все в роду Мартиндейлов. Но учти, когда у тебя случится беда, я тебе помогать не стану.

Он шагнул, было к двери, но замер на месте.

– Есть средство, чтобы заставить тебя пойти на уступки. Строители могут обратиться к властям.

Девушка пожала плечами.

– Если они хотят, могут обращаться хоть к королю, – ответила она. – Это еще пока моя земля, и распоряжаюсь ею я.

Ральф рывком распахнул дверь.

– Послушай, не надо быть такой самоуверенной. Не надо.

Джон долго сидел, склонившись над картами и чертежами в доме Силаса. Наконец он поднял голову и откинулся на спинку стула.

– Так я и предполагал, – упавшим голосом произнес он. – Других вариантов нет. Если нельзя пройти по территории мисс Мартиндейл, то весь наш проект неосуществим. На то, чтобы провести канал южнее Стентон – Лидерда, потребуется еще сорок тысяч фунтов. А таких денег у нас нет.

Силас снял с лица носовой платок и, сладко зевнув, вытянулся на диване во весь рост.