Р.S. Ели любят, метров пять простора.

Надоело окруженье,

Я опять звоню тебе,

Брось ко мне предубежденье,

Я опять в твоей судьбе.

Где тебя опять носило?

Снег белеет во дворе,

Рядом мечется верзила,

Это сын? Он твой до-ре…

Это так я задержалась?

Не звонила, не звала,

Уйму лет не провожала,

И давно я не твоя.

Жизнь требует: ну, стань – дикобразом,

Добавь иголок, страсти и проблем,

И повезет, возможно, что ни сразу,

Но непременно ждите перемен.

И тянутся тянучки прочных буден,

Проблемы ускоряют дикий бег,

Мы как в лесу, плутаем, ходим, будем

Одни снега и извороты лет.

Лес притаился в снежном зазеркалье,

Он, как скульптура жизни на земле,

И что опять средь прошлого искала,

Когда и будущее спит еще в седле.

Мы ходим из конца в конец вселенной,

Она для нас, вполне понятный круг,

Снега, снега, как шубы счастья, плена,

И лес для нас и совесть, да и друг.

В лесу, увы, не стать дикобразом,

Не остановишь свой обычный шаг,

А остановишь, станешь, сразу разом,

Такой скульптурой, как деревья. Так…

Мальчик хороший, мальчик пригожий,

Солнышко наше, лапочка наша,

Спи мой хороший, спи мой пригожий,

Спи – усни, слышишь, ровно ты дышишь,

Снег за окошком, тихо спит кошка,

Соска уснула, тихо вздохнула,

Спи – усни, мальчик, спи – усни зайчик,

Плакать не надо, Солнышко, ладно,

Глазки прикрылись, тихо закрылись,

Снова заплакал, слезки закапал,

А на прогулке дремлет он в люльке,

Тихо, без баю – баю – бай.

Рок, судьба, или предвзятость,

Или мистика, она

Правит миром, но без взяток,

Просто глазом не видна.

Но любой судьбы анализ,

Скажет вам без лишних слов,

Кто-то все же правит нами,

Кто-то наш качает плот.

Все предвидеть невозможно,

Что-то можно просчитать,

Что-то высчитать не сложно,

В мыслях лучше не летать.

Надо быть спокойней, строже,

В дифирамбы не вникать,

Лучше быть нам осторожней,

И не стоит ликовать.

И судьбу поправить трудно,

Можно чуточку чудить,

Независимость – при людях,

И людей нам не судить.

Обойди проблемы просто,

И решай всегда свои,

Будь среди людей, как остров,

Мысли чуточку таи.

Вы влюблены, во что скажите:

В мои стихи, в меня, зачем?

Вы без меня совсем не жили?

Вам не прожить без неких черт,

Что мне дала одна природа?

Что с вами, милый, объясни?

Или так действует погода?

Плесни, для ясности, плесни,

Еще слова, под липой грезы,

Еще один виток судьбы,

Ты говори, ты мне дороже,

И нас не вяжет нервный быт.

Слова любви, в твоем признанье,

Слова и веры, и добра,

Как мимолетное свиданье,

Все может выплеснуть, до дна!

Не греет, греет, вот, теплее,

Мне стало вдруг от ваших слов,

От нежных слов иду к дисплею,

Несу словесный свой улов.

Весельчаки трудолюбивы,

Живут подольше всех мужчин,

На них несчастья прут лавиной,

У них проблем нет, нет причин

Жить, унывать, и нет им дела,

До всех проблем. Работа – все.

Вот это истины дилемма.

У них вся жизнь, как в теннис – сет.

В молебском диком треугольнике,

Где красота земной коры,

не скажут, слово о покойнике,

где не сносил он головы.

Гонялся там за облаками,

Искал средь них он НЛО,

Совсем седой, а не с висками,

Не стриженный был наголо.

Знавала Толю почтальонка,

Шалаш стоял, где сеновал,

Она была почти девчонка,

Он людям лекции читал.

Он собирал людей поляны,

Среди уральской красоты,

На почтальонкиной делянке,

Мышам закручивал хвосты.

Они его там донимали,

От гнуса пухла голова,

Он слеп с подземным поддувалом,

И людям нес одни слова.

Его снабжали лишь картошкой,

Туристы сбрасывали хлам,

Он жизнь свою в лесу итожил,

Но не был он по жизни хам.

Проходят годы чередою,

Исчез мужик в рассветной мгле,

На сенокосе нет удоя,

И все растаяло, как в тьме.

Он в землю врос, иль все же выжил?

О том молва не говорит,

Молебки слепок сердцем выжег,

И гордой памятью горит.

Не верю я, что он бессмертен,

Не верю я, что не живой,

Растет его земная смена…

А может он лежит больной?