Во время мировой войны Б. А. Тимофеев уехал санитаром на фронт, в течение двух лет был очевидцем страданий народа. В октябрьские дни 1917 г. он стал активным участником революционных боев. В это время Б. А. Тимофеев вступил в Коммунистическую партию.

Плодотворной была его непродолжительная работа в издательстве ВЦИКа. Ей он отдался целиком, с присущей ему страстью.

После кратковременного пребывания в Ялте, где он работал зав. отделом здравоохранения, Тимофеев возвратился тяжелобольным в Москву и 13 апреля 1920 г. скончался в расцвете творческих сил, не успев осуществить многого из своих замыслов.

Начало литературной деятельности Тимофеева совпало с поражением первой русской революции и последовавшей за этим реакцией. Но вера в торжество народа слышна уже в ранних его произведениях, написанных под непосредственным впечатлением революционных событий.

В 1909 г. на Капри Тимофеев написал рассказ «Последний приют» — о революционере, мужественном и сильном борце, не пожелавшем открыть палачам свое имя перед казнью. Образ «Жаворонка» — такова была его партийная кличка — вырастает в символ революционного героизма и самоотверженного мужества в борьбе за народное счастье. «Жаворонок» умеет подчинить личную жизнь революционному долгу. Слово и дело у него слиты. «Жизнь требует, — подчеркивает он, — чтобы ростки ее поливались кровью… и не только чужой… Будь готов и свою отдать…»

В № 1 альманаха «Энергия» за 1913 год публикуется повесть Тимофеева «Сухие сучки». Она была написана на Капри в 1911 г. и поднимала важную для своего времени тему: интеллигенция в ее отношении к революционному движению в стране.

События происходят после революции 1905 года в маленьком городке Асееве, по описанию очень похожем на Шадринск, где прошли юношеские годы писателя. Можно предполагать, что название городка взято по имени горы и деревни Осеевой, примыкающих к Шадринску. Описание Калинной слободы, заселенной кузнецами, слесарями и ремесленной беднотой, живо напоминает слободку Калиничеву, составлявшую неразрывную часть дореволюционного Шадринска. За многими действующими лицами повести встают реальные люди: доктор Захар Сергеевич — отец писателя, телеграфист Мелешин — шадринский портной Мелентьев, племянник Мелешина Сергей — террорист Н. И. Попов, убивший в 1907 г. шадринского воинского начальника Куньева[78].

Однако было бы неправильным сводить содержание повести только к изображению жизни шадринской интеллигенции эпохи реакции, а в действующих лицах ее видеть лишь конкретных лиц, известных писателю. Как подлинно художественное произведение оно охватывает широкий круг жизненных явлений. Повесть посвящена жизни русской интеллигенции в годы безвременья, в ней показаны разные по характеру люди, раскрыты многообразные стороны человеческих отношений. Типический характер созданных писателем картин подчеркнул А. М. Горький в письме редактору альманаха Е. Ляцкому: «Дорогой Евгений Александрович! Посылаю повесть Тимофеева «Сухие сучки». Мне кажется, что ее следует напечатать — написана она недурно и должна вызвать в «уездной России» сочувственный отклик. Надо, чтобы телеграфисты, дьяконы, доктора знали, что они не забыты, о них думают, пишут и не одиноки они на обширной русской земле»[79].

Унылым зимним пейзажем начинается повесть. Мутной пеленой окутывает городишко сизый туман, а вечером тонет Асеев в беспросветной тьме, среди бесконечных полей и лесов.

Однообразно, монотонно текут дни городских обывателей. «Мягкотелые, безучастные ко всему, что творится за пределами родного города, незаметно родятся они, живут скучной, полусонной жизнью и тихо, безропотно умирают».

Но эта тишина, этот покой составляют лишь внешнюю сторону жизни города. То там, то здесь дают о себе знать новые силы. Недаром именитый асеевский купец Ипат Трофимыч Силин встревожен слухами о «повсеобщей забастовке». Недаром энергично действуют шпики, выслеживая недовольных, неистовствуют жандармы: обыски и аресты следуют один за другим. Реакция свирепствует.

По-разному относится к происходящим событиям интеллигенция: некоторые растерялись от неудач революции, другие остались верными революционным традициям народа.

Носителем настроений первой части русской интеллигенции выступает телеграфист Мелешин. Во время революционного подъема он произносил пылкие речи, вместе с другими пел отходную старому миру. Но вот реакция перешла в наступление, и Мелешин упал духом. Его мучают сомнения, кругом чудится опасность. Пугает стук калитки, громкий возглас незнакомого человека. Ему страшно оставаться в тихой квартире с больной женой. Гнетущее чувство страха постоянно преследует Мелешина, его охватывает «непонятное опасение за свою судьбу». «Вот возьмут и посадят, как Сергуньку, вывертывайся, оправдывайся потом…».

В ожидании чего-то страшного, неизбежного, Афанасий Петрович замыкается в себе, приходит к выводу, что «тихо надо держаться».

Спасение Мелешин видит не в противодействии, не в борьбе, а в приспособлении к сложившимся условиям жизни. Он хочет прикинуться сухим сучком, чтобы сойти за мертвого, обмануть бдительное око. «Прикинься сучочком, а внутри чтоб горело… Снаружи сухонький, мертвенький, а внутри горит, внутри светится… Так и обманем, так и обманем совиное благородие! А сами осторожненько, а сами тихонько, день за днем, без устали, что сами знаем, народу рабочему поведаем… И будет в нашей жизни утешение…», — предлагает он доктору Захару Сергеевичу.

Стремление обезопасить себя, заручиться поддержкой «хозяев жизни» приводит Мелешина в дом купца Ипата Силина, жизненные понятия которого несложны: «Чья сила, тот и прав!». Человек, в его представлении, подлец, и верить ему нельзя. Над народом, который «от делов совсем отбился, все с революциями возится», нужен властный хозяин.

Чтобы сорвать предполагаемую забастовку, Силин предлагает телеграфисту написать воззвание к именитому купечеству и православным христианам. И Афанасий Петрович покорно соглашается, сознавая в душе, что помогает разгрому единомышленников и друзей.

Не желая того, Мелешин становится предателем, выдавая полицейскому шпику сведения о тех, кто выпускает прокламации. Следуя жизненной правде, автор рисует логический конец Мелешина. С горечью думает Афанасий Петрович о том, что жизнь прошла впустую, не так, как мечталось. Пассивное сопротивление привело его к гибели. «Просмотрел свою жизнь», — печально признается он жене. Заподозренный в предательстве, пытаясь оправдаться перед друзьями своей смертью, Мелешин кончает самоубийством.

Мелешин выражает типичные настроения той части русской интеллигенции эпохи реакции, которая отказалась от действия и лишь горько размышляет о «подернувшейся пеплом» стране, проповедуя смирение и приспособленчество.

Носителям теории пассивного сопротивления противостоит в повести интеллигенция, оставшаяся верной народу до конца. Доктор Захар Сергеевич, называя эту теорию «опаснейшим явлением», так говорит Мелешину: «Ты пойми, — ежели все мы замкнемся в себе, притаимся, то что грозит нам?.. Ты говоришь, прикинемся сучками… Хорошо… сопротивление, так сказать, пассивное. Ох, гражданин, тут-то вся и опасность. Пойми ты, голова: прогресс связан с собственными усилиями организма… с его борьбой, понимаешь, борьбой за жизнь».

Тихо уходят из жизни люди, подобные Мелешину. Но борьба продолжается, и ее никто не в силах остановить, хотя царская охранка хватает революционеров, громит конспиративные квартиры.

Повесть Тимофеева утверждает право народа на борьбу за лучшую жизнь, призывая к активным действиям. Горьковское влияние проступает и в оценке автором явлений русской жизни эпохи безвременья, и в изображении города Асеева, напоминающего Окуров, и в словах некоторых действующих лиц. Это, в частности, отметил А. Амфитеатров в письме к Горькому от 2 октября 1913 г.: «Относительно длиннот Тимофеева я распорядился довольно свирепо. А талантлив и умен парень. Только ему уж очень хочется писать под Вас»[80]. В этом стремлении молодого писателя подражать Горькому сказалась не только пора ученичества Тимофеева, но и духовное родство его с Горьким, близость идейно-эстетических взглядов начинающего писателя к горьковскому пониманию жизни.