Вещи, которые мы наблюдаем вокруг себя, совершенно разные и не похожи одна на другую. Но это только с точки зрения самих этих вещей. Ведь если рассматривать их с точки зрения бесконечного Бога, то тогда, то есть по большому счету, получится, что все вещи – суть одно и то же, так как любая из них – всего лишь воплощение Бога, его форма, проявление, частица, его обнаружение. Эта мысль не является новой. Вспомним, как милетские философы говорили, что за видимым разнообразием мира скрывается невидимое его единство, все вещи – это всего лишь разные формы или состояния некоего однородного мирового вещества (воды, воздуха) и поэтому надо говорить не о различии вещей, а об их сходстве и даже тождественности.

Николай Кузанский этой мировой основой всего существующего объявляет пантеистическое безличное начало – бесконечного Бога и говорит, что все вещи, представляющиеся нам разными с точки зрения повседневности и здравого смысла, на самом деле тождественны, так как все они – проявления этого пантеистического начала. Но различия между ними стираются и пропадают, если воспринимать их не в качестве отдельных предметов, а рассматривать в Боге, то есть в бесконечности. Повседневное мышление, утверждает Кузанский, никогда не может постичь, каким образом разное может быть одинаковым, как противоположности могут сливаться в одно целое и переставать быть противоположностями. Обыденное сознание мыслит все в конечных, ограниченных масштабах, не может взглянуть на вещи с глобальной точки зрения. А философское мышление вполне может отрываться от привычной реальности, воспринимать бесконечность, и поэтому ему доступно кажущееся парадоксальным и невероятным совпадение противоположностей. Но необходимо еще раз подчеркнуть, что разное отождествляется только в бесконечности, сливается в одно только в единой и вечной основе всего существующего – будь это некое мировое вещество или же какое-либо духовное начало.

Для иллюстрации этого положения Николай Кузанский приводит несколько математических примеров. Представим себе окружность и проходящую рядом с ней прямую. Очевидно, что это совершенно разные геометрические фигуры. Если увеличивать радиус окружности, кривизна на каждом конкретном ее участке будет уменьшаться. При увеличении радиуса до бесконечности (!) окружность превратится в прямую. Так же можно рассмотреть треугольник и прямую. Если уменьшать углы при основании треугольника до бесконечности, он в пределе выродится в прямую. Представим, что в окружность вписан многоугольник. Если увеличивать количество его сторон или граней до бесконечности, он превратится в эту окружность.

И, наконец, покажем, что в бесконечности 2 и 5, 3 и 7, 9 и 15, любые две другие величины – одно и то же, что разница между ними стирается и пропадает. Допустим, что нам даны два отрезка по 10 см. Один разделим на части по 5, а другой – по 2 см. Первый, таким образом, распадется на две, а второй – на пять частей. Получается, что мы делили одинаковые отрезки на разные величины (по 5 и 2 см) и поэтому получили разные результаты, значит, различие между пятеркой и двойкой очевидно. Но 5 и 2 разнятся только в конечном, ограниченном масштабе, ведь мы рассматривали два отрезка. Теперь представим себе, что перед нами – две прямые (бесконечные линии). Первую прямую разделим на отрезки по 5, а другую – на отрезки по 2 см. Сколько частей получится на первой прямой? А на сколько частей распадется вторая прямая? И в первом случае, и во втором количество получившихся частей будет бесконечным. Таким образом, мы делили две бесконечные линии на разные величины, а результат получили один и тот же. Единственное, что следует из этого – разница между двойкой и пятеркой исчезает в бесконечности, равно как и различия между любыми двумя другими величинами неизменно стираются в бесконечном масштабе.

Исходным пунктом философских воззрений Джордано Бруно был пантеизм. Только если Николай Кузанский утверждал в духе пантеизма, что природа растворена в Боге, то Джордано Бруно исходил из того, что Бог растворен в природе. Очевидно, что это – два противоположных варианта пантеизма. У Николая Кузанского речь идет прежде всего о Боге (природа растворена в Боге), а у Джордано Бруно, наоборот, – о природе (Бог растворен в природе). Первый вариант пантеизма поэтому можно назвать теологическим (theos – Бог), а второй – натуралистическим (natura – природа). Как видим, итальянского мыслителя интересуют природа, мироздание, космос, Вселенная, которая, по его мнению, пронизана Божественным началом, одухотворена, жива, едина. Из этого натуралистического пантеизма вытекают все основные положения философского учения Бруно.

Так, например, если Вселенная божественна, то может ли она иметь границы, быть конечной? Разумеется, не может, Вселенная бесконечна, а количество миров в ней бесчисленно.

Из этого положения неизбежно следует, что у мироздания нет центра и, стало быть, наше Солнце вовсе не является центром мира, как считал Коперник. Оно – центр только для нас, вернее, для нашей Солнечной системы. А вообще, если Вселенная бесконечна, то ее центр везде и поэтому нигде; любое небесное тело можно рассматривать в качестве относительного центра, абсолютного же – в принципе не может быть. Видимая нами сфера звезд, говорил итальянский философ, не есть граница мироздания, но всего лишь тот предел, которого достигает наше зрение, даже вооруженное разными оптическими приборами. Ночные звезды – это огромные раскаленные и светящиеся небесные тела, подобные нашему Солнцу. Иначе, это солнца других миров, которые, так же как и наше, имеют свои спутники-планеты. Однако мы не видим их вследствие малого размера, а также потому, что они тонут в блеске звездных лучей. Эти догадки были экспериментально подтверждены только в XX в., когда с помощью сложнейшей техники мы окончательно удостоверились в существовании иных планетных систем и галактик, разбросанных многими тысячами в бескрайних просторах Вселенной, и увидели множество небесных тел, недоступных для наблюдения невооруженным зрением.

Другим замечательным утверждением Джордано Бруно была мысль о том, что небо и Земля состоят из одних и тех же элементов. Раньше считалось, что вещества Земли и неба даже противоположны: Земля состоит из четырех грубых стихий – земли, воды, огня и воздуха, небо же образует более совершенное и тонкое вещество – эфир.

Не случайно, наверное, противопоставлялись безупречность небесной сферы и несовершенство земной обители, а все идеальные и сверхъестественные сущности помещались человеком всегда на небо. Бруно утверждал, что между небесным и земным веществами нет противоположности: эфир – это не принципиальный материал неба, но всего лишь пятый элемент, такой же, как и четыре остальных, который выполняет роль связующего вещества: он объединяет четыре стихии в единое целое мироздания. Эта гениальная догадка, выраженная пусть и в художественной форме, была также подтверждена только в XX в., когда с помощью современных технических достижений мы смогли получить вещество разных планет и звезд, экспериментальным путем исследовать его химический состав и убедиться в том, что в различных частях Вселенной присутствуют те же самые, немногим более ста, химические элементы, что и на нашей Земле, которые заполняют Периодическую систему Д. И. Менделеева. В современной науке это утверждение обозначается термином «химически однородный состав Вселенной».

В вопросе о соотношении материального, вещественного, и идеального, духовного, Джордано Бруно придерживался пантеизма. Безусловно, что мир, нас окружающий, устроен разумно и правильно, утверждал он. Почему, например, все небесные тела неизменно движутся по стройным орбитам? Неразумная и неживая материя – вещество, лишенное духа и жизни, – никак не могла бы сама по себе устроиться гармонично и разумно. Значит, необходимо предположить, что вещество является живым и разумным, что материя одушевлена. В данном случае важно то, что в учении Бруно духовное начало перестает быть потусторонним по отношению к окружающему нас миру, оно переносится в него, растворяется во всем мироздании. Пропадает резкая противопоставленность материального и идеального, речь идет почти об их тождественности: материя является одушевленной, а духовное материализовано. Такой взгляд называется также гилозоизмом (от греч. hilē – вещество и zōē – жизнь).