Трагедия заставила Эми покинуть ставшую такой привычной школу мисс Пикард в Бруклине и забыть всю свою прошлую жизнь, чтобы начать новую – на далеком загадочном Востоке.

Эми давным-давно слышала, как родители шепотом обсуждали Странную связь мужа тети Беатрис – Джеймса и его кузины Сары с каким-то «пашой» – так, словно это семейный позор, который необходимо тщательно скрывать от посторонних взглядов. Судя по всему, этот «паша» умудрился выкупить Сару у султана, когда та гостила у Джеймса и обучала султанскую дочь. А затем паша насильно держал Сару в своем гареме.

Эми помнила, как смешанное с ужасом сочувствие к бедной Саре сменилось настоящим шоком, когда выяснилось, что несчастная влюбилась в своего повелителя и вышла за него замуж! А теперь суд вынудил саму Эми жить среди этих людей! Разве это разумно? Конечно, нет, но тем не менее именно так все и произошло. Только потому, что Беатрис Вулкот была ее единственной оставшейся в живых родственницей, а несовершеннолетней молодой женщине не положено жить одной – без семейного присмотра. Извращенная логика. Но именно она и руководила отныне жизнью девушки.

– Ты бы надвинула капюшон, милая. Ветер становится все сильнее, – произнесла где-то совсем близко миссис Сполдинг.

Эми послушно накинула на голову капюшон своего синего дорожного плаща и, перегнувшись через перила, посмотрела в темную воду. Интересно, сколько еще времени пройдет, прежде чем она снова сможет увидеть землю? В Париже они задержатся всего на пару дней, но миссис Сполдинг обещала, что этого времени вполне хватит на осмотр достопримечательностей. Судья выдал аванс в счет наследства – на проезд в Турцию и на обратную дорогу миссис Сполдинг. Все остальные деньги дожидались восемнадцатилетия девушки, и до тех пор Эми должна была послушно выполнять все указания опекунов.

– И застегни перчатки, Эми, душечка. Этот несносный морской туман может испортить кожу твоих рук – появятся цыпки, – добавила миссис Сполдинг.

Эми со вздохом подчинилась, втайне мечтая о том, чтобы ее спутница заболела ларингитом или чем-нибудь подобным и осипла. Конечно, миссис Сполдинг желает ей всего лишь добра, но она слишком серьезно относится к своим обязанностям и командует так, словно дрессирует собаку. Девушка с нетерпением ожидала той минуты, когда надоевшая наставница отправится наконец обратно в Бостон, хотя это и означало начало новой, одинокой, жизни в незнакомом доме таинственной тетушки Беатрис.

За спиной женщин на палубе прозвучал гонг, и миссис Сполдинг объявила: – Время пить чай!

Эми повернулась и направилась вслед за своей дуэньей.

– Может быть, ты прекратишь, наконец, ходить из угла в угол, Беатрис? – раздраженно обратился Джеймс Вулкот к жене. – Амелия должна прибыть не раньше завтрашнего утра. От того, что ты протрешь в ковре дырку, не изменится ровным счетом ничего.

Беатрис упала в кресло и тяжело вздохнула.

– Что я буду делать с этой девочкой? Не имею ни малейшего понятия даже о том, как развлечь ее!

– Тебе вовсе не придется развлекать ее. Она же будет жить здесь! А это отнюдь не затянувшаяся вечеринка в саду!

– Но она ведь рассталась со всеми своими друзьями! Ей не с кем обсудить свои сердечные дела и мечты! Девушка этого возраста нуждается в общении, в собеседниках!

– Она прекрасно сможет разговаривать с тобой.

– Мы с ней виделись в последний раз, когда ей было пять лет – тогда, когда мы переехали в Турцию, чтобы начать здесь дело.

– Ну что ж, значит, вам просто потребуется какое-то время, чтобы поближе узнать друг друга. А нервничать и суетиться раньше времени абсолютно бессмысленно!

– О чем только думал мой брат? – едва слышно пробормотала Беатрис. – Он же прекрасно знал, что у меня никогда не было своих детей! Как он мог вообразить, что я справлюсь с этой задачей!

– Он просто-напросто думал, что ты – его родная сестра, и хотел, чтобы Амелия в случае смерти родителей могла обратиться за помощью к родственникам. Ступай-ка лучше наверх и закончи расставлять цветы в комнате девочки. Я пришлю Листак тебе на помощь. Мы же хотим достойно встретить племянницу, правда?

Беатрис кивнула и, звякнув серьгами, поднялась.

– Ты заказал гуся у мясника?

Джеймс склонил голову. Он уже дважды отвечал на этот вопрос, но напоминание об этом сейчас вовсе не улучшит состояние духа и разума его жены. Он дождался, пока Беатрис прошелестела юбками по не покрытому ковром участку пола, потом – по мраморным плитам холла. Затем преспокойно уселся в кресло, которое она только что освободила, и принялся набивать трубку.

На самом деле он волновался по поводу приезда Амелии даже несколько больше, чем хотел показать жене. И вовсе не чувствовал себя счастливым из-за представившейся необходимости возложить на свои плечи всю ответственность за свою юную родственницу. Но Джеймс был чрезвычайно практичен. Выхода из сложившейся ситуации он не видел, поэтому решил принять события такими, как они есть, без обсуждения.

Никто не мог ожидать подобного поворота в судьбе Райдеров, родителям Эми не было еще и сорока, и их смерть в самом расцвете сил казалась невероятной. Но тем не менее это случилось, и несчастная, убитая горем девочка в эту минуту едет к нему, покорившись той доле, против которой даже пыталась выступать в суде.

Джеймс зажег трубку и затянулся, размышляя о годах, проведенных в Оттоманской империи. За это время он превратился в богатого человека, несмотря на трудности, возникающие для коммерсанта в чужой стране. Он привык к местному климату, преодолел языковой барьер, устоял против деспотического правления султана, не говоря уже о проблемах, возникших из-за связи кузины Сары с пашой Бурсы.[2] Он вышел победителем из всех сложностей: расширил свой бизнес, добавив к экспорту ковров торговлю шерстью, фарфором и ремесленными изделиями, и превратился в одного из самых богатых иностранных жителей империи. Так что он не позволит себе расстраиваться из-за девчонки, которой и прожить-то здесь предстоит меньше года.

Джеймс прекрасно понимал свои обязанности и готов был их честно выполнять. Он обеспечит племяннице комфорт и уход до тех пор, пока она не вступит во владение своим наследством и, как он надеялся, не выйдет замуж за достойного молодого человека. Конечно, подходящих женихов здесь значительно меньше, чем в Бостоне, но Джеймс уже принял меры и обеспечил девочке приглашения в несколько семей дипломатов и военных. Если верить снимку-дагерротипу, девочка очень хороша собой и к тому же получила прекрасное частное образование – пожалуй, лучшее из того, которое возможно в Новой Англии. Если окажется, что ко всему прочему она обладает еще и славным характером, то к двадцати годам, скорее всего, она будет уже пристроена, и все проблемы Джеймса благополучно разрешатся.

Он благодушно выпустил изо рта колечко дыма и довольным взглядом осмотрел свою роскошно обставленную гостиную. Главное место в ней, конечно, занимал его лучший шелковый ковер. Произведения искусства и бесполезные безделушки загромождали эту огромную комнату. Многие из них Беатрис выудила со складов мужа. Она, конечно, гордилась своим домом, но все еще скучала по Новой Англии, а главное, очень страдала от жары. Сейчас, в июле, было особенно жарко, и эту проблему не могло разрешить даже богатство Джеймса. Но в общем и целом Джеймс был весьма и весьма доволен своей жизнью и очень надеялся, что прибытие нового члена семьи не ущемит ни его благополучия, ни его спокойствия.

Он поставил трубку на место, в штатив, и поднялся, чтобы налить себе немного бренди.

Малик бросил в кучу последнюю монету и произнес:

– Триста сорок три куруша.[3] Анвар усмехнулся.

– И вдобавок пять колец, три золотых браслета, несколько часов и изумрудная брошь, – продолжал Малик, указывая на блестящую горку драгоценностей. – Отнеси утром на базар и постарайся выручить побольше. Думаю, что все это должно стоить еще курушей двести.