Отягченные добычею, флибустьеры направили путь свой к соседнему с Испаньолой Коровьему острову, на котором обитали французские буканьеры, под покровительством которых было здесь учреждено пристанище для флибустьеров, снабжаемых дикими охотниками мясом за богатую плату. Здесь принялись за раздел награбленной добычи по описанному нами выше уставу: всякий, положив руку на распятие или библию, возобновлял клятву, что не скрыл ничего. Ценность всей добычи, за исключением церковных утварей, простиралась до 260 000 испанских талеров, причем на долю каждого оставшегося в живых флибустьера приходилось по 100 талеров. Доля убитых была отложена для вручения родственникам и друзьям их. После этого раздела Лолонуа отправился со своим флотом на остров Тортугу, куда только что пришли два французских корабля с вином и водкой. При таком удобном случае флибустьеры в несколько недель пропили свою добычу до последнего мараведиса.

Лолонуа скоро стал готовиться к новым подвигам. Для этого избрал он шесть кораблей и посадил на них 700 человек, взяв триста из них на главный корабль свой. Он намеревался снова ехать в Никарагую, но флот его должен был бороться с противными ветрами: то господствовало совершенное затишье, то ужасные бури, и наконец корабли были заброшены в залив Гондурас. У флибустьеров начал сказываться недостаток в съестных припасах, поэтому они несколько раз сходили на берег, где грабили селения, но не могли собрать достаточного количества жизненных потребностей. Наконец они приехали в Пуэрто-Кавалло, город, в котором испанцы устроили складочное место товаров. В гавани стоял испанский сорокапушечный военный корабль, вовсе не приготовленный к битве; пираты взяли его без труда, потом вышли на берег и сожгли все дома и магазины с товарами. Эти товары состояли из кошенили, индиго, кож, сассапарили и пр., свезенных сюда и сложенных до времени для отвоза в Гватемалу. Флибустьерам невозможно было взять их с собою: они брали только серебро, золото, драгоценные камни и другие необъемистые вещи. Жителей, как обыкновенно, подвергали ужаснейшим пыткам, чтобы они объявили, где спрятали свои сокровища. У многих вырывали язык; других, после ужасных мучений, закалывали саблями, только двоим оставил Лолонуа жизнь, чтобы служить ему проводниками в город Сан-Педро, в 12 милях от Пуэрто-Кавалло. Он отправился туда с 300 человек, оставив главного товарища своего, Моисея Фан-Вина, с остальными флибустьерами на кораблях. Отправляясь в поход, он возобновил угрозу, что первый из пиратов, кто отступит, падет от руки его, и потом быстро пошел вперед. Отряд испанцев поджидал их на дороге в укрепленной засаде, закрываемой густым лесом, и отсюда напал на флибустьеров со всеми выгодами, какие могли представить им местность и нечаянность, но без успеха. Первым делом Лолонуа при нападении испанцев было — убить двух проводников, хотя они ничего не знали о засаде; потом он бросился на испанцев. Только немногие спаслись бегством, прочие все остались на месте, жестокие неприятели убивали даже раненых. Лолонуа оставил в живых только немногих пленных, чтобы узнать от них другую дорогу или, по крайней мере, места, где были скрыты другие засады; неожиданные нападения не слишком ему нравились. Пленные, не очень расположенные открывать планы своих земляков, клялись, что не знают ничего о других засадах. Лолонуа пришел в исступление от этого упорства, проколол одного испанца, вырвал у него сердце, грыз его зубами и при этом испускал ужаснейшие проклятия против пленных испанцев. Устрашенные виденной ими сценой и боясь повторения ее на себе, испанцы сознались наконец, что он встретит еще две засады, скрытые на дороге в город, и от них невозможно уйти, потому что нет другой дороги. Нечего было делать. Лолонуа приготовился принять по возможности хорошо испанцев и скоро встретил два отряда, но и они были отражены. Несмотря на крайнее утомление от этих стычек, флибустьеры шли вперед не останавливаясь и наконец достигли леса в миле от Сан-Педро, где провели ночь, мучимые голодом и жаждой.

На следующий день подошли к городу, укрепленному странным образом. Он был окружен густой оградой из терновника на корне, огромные иглы которого были чрезвычайно опасны. Эта ограда тем менее нравилась флибустьерам, что они были босы и все платье их состояло из рубашки и длинных матросских штанов. Но им не оставалось другого средства, как идти вперед и пробиться сквозь тернии, которые раздирали все тело их. При этом они должны были еще выдерживать сильный пушечный огонь. Но, несмотря на все это, они бодро шли на приступ. После четырехчасовой битвы, в продолжение которой испанцы оборонялись отчаянно, они предложили капитуляцию, в которой требовали только двух часов отдыха. Разумеется, что это время намеревались они употребить на то, чтобы скрыть лучшее имущество и товары и, если возможно, спастись самим. Совершенно обессиленные флибустьеры согласились и сдержали слово, в продолжение двух часов они оставались в совершенном бездействии, хотя жители в глазах их выносили из города лучшее имущество свое. Но лишь только прошло урочное время, Лолонуа отправил за беглецами погоню, приказав не только отнять все имущество, но привести назад и самих беглецов. Это было исполнено в точности. Флибустьеры купили победу тридцатью убитыми и двадцатью ранеными.

Лолонуа, между тем, начертал уже новый дерзкий план: он хотел соединить весь отряд свой и идти на Гватемалу; но все пираты восстали против предложения, которое, при малочисленности своей, считали неисполнимым и сумасбродным. Кроме значительного отдаления и трудностей пути, город Гватемала был слишком велик и имел четырехтысячный гарнизон. Итак, предводитель флибустьеров снова должен был отказаться от плана, исполнению которого препятствовала робость его товарищей. Он прожил с отрядом своим две недели в Сан-Педро, взял с собою все, что только можно было унести, и при уходе со всех концов зажег город.

Флибустьеры возвратились на корабли с богатой добычей, но по-прежнему терпели недостаток в съестных припасах. Это обстоятельство принудило их держаться у берегов и рассеяться на маленьких островах в заливе, где было множество черепах. Главнейшим занятием пиратов была ловля их. Почти все флибустьеры плели сети из волокон каких-то деревьев, потом разделялись на отряды и отправлялись на промысел. Удачная ловля, по крайней мере на время, избавила их от голодной смерти. Каждый корабль крейсировал отдельно, думая только о пище. Лолонуа также плавал отдельно. Стоянка в этом заливе продолжалась с лишком три месяца; пираты поджидали богатый испанский корабль, о скором прибытии которого узнали еще в Сан-Педро. Говорили, что он принадлежит к разряду самых огромных кораблей и обыкновенно каждый год отправляется из Испании в Гватемалу с лучшими европейскими произведениями. Наконец желанный корабль показался, но страшно вооруженный, приготовленный к бою, с 56-ю пушками и другими употребительными в то время пороховыми машинами и 130 солдатами. Лолонуа, не дожидаясь прочих кораблей, немедленно атаковал его своим кораблем, на котором находились 22 пушки; испанцы защищались храбро, отбили пиратов и принудили их удалиться.

Но флибустьеры отнюдь не были расположены оставить свое намерение, густой туман благоприятствовал им. Под защитой его Лолонуа поместил своих людей на четыре лодки и таким образом взошел на испанский корабль, который скоро сдался.

Но к величайшей досаде, победители увидели, что корабль успел где-то уже почти совсем выгрузить свои товары и представлял их алчности весьма незначительную добычу. На нем осталось только несколько ящиков с мануфактурными изделиями, железом и две тысячи кип писчей бумаги. С лишком на миллион пиастров уже свезли на берег. Эта неудача произвела на всех флибустьеров сильное впечатление. Особенно новоизбранные, надеявшиеся мигом нажить сокровища и до сих пор терпевшие только нужду, зароптали громко и хотели возвратиться домой, ветераны же объявили, что лучше готовы погибнуть, нежели ехать домой с пустыми руками.

В таком положении Лолонуа созвал военный совет и снова предложил отправиться в Гватемалу. Вся толпа разделилась: большая часть перешла на сторону Моисея Фан-Вина, который объявил себя главою недовольных и тайно уехал на последнем взятом 56-ти пушечном корабле; другой начальник, ле-Пикар, сделал то же, но и они не остались вместе. Каждый разбойничал на свою руку на суше и на море.