Окончив писать, Нэнси положила записку в конверт, на котором вывела теми же буквами: ПЬЕТРО РИНАЛЬДИ ФАБРИКА ФАЛЬКОНЕ МУРАНО

Затем она переоделась — надела вместо платья джинсовый костюм, немного подкрасилась, поправила прическу и, поцеловав отца, вышла из дома. Наняв проезжавшее мимо водное такси, она поехала к пансиону синьоры Дандоло, где, как только вошла в дверь, ее радостно приветствовал сын хозяйки, Дзорци. Он-то ей и был нужен.

— Привет, парень, — сказала ему Нэнси. — На ловца и зверь бежит! Другими словами, у меня как раз к тебе деловая просьба. — При этом она вынула из кармана пятидолларовую бумажку, на которую мальчик взглянул не без уважения. — Ты сможешь заработать ее, — продолжала Нэнси, — если выполнишь одно мое поручение. У тебя найдется свободное время? Мама не будет против?

— Si, я, синьора!.. Да, да, не будет! — воскликнул Дзорци, не сводя глаз с купюры.

— Прекрасно. Тогда слушай. Я хочу, чтобы ты отвез письмо, которое я тебе дам, на одну из фабрик стекла на острове Мурано. Конечно, я оплачу тебе расходы на поездку. Только слушай внимательно и сделай все так, как я скажу. Это очень важно!..

Дзорци выслушал Нэнси, беспрерывно кивая головой, и потом радостно, как он делал всегда, закричал:

— Порядок! Все будет так, как вы сказали! Клянусь!..

Выйдя из пансиона синьоры Дандоло, Нэнси отправилась в маленькую старинную гостиницу, где недавно они обедали с Доном Мэдисоном. Там она села за столик под деревом перед входом, и заказала чай. Минут через двадцать появился Дон. Он остановился возле столика, за которым сидела Нэнси, и некоторое время молча смотрел на нее. Потом спросил:

— Ты хотела меня видеть?

Нэнси тоже помолчала, прежде чем произнести:

— Можем мы быть друзьями, Дон? С волнением, удивившим ее саму, она ждала ответа. Наконец он сказал:

— Боюсь, это зависит от того, сможешь ты или нет простить мне мое идиотское поведение вчера вечером.

После чего Нэнси почувствовала облегчение, и оба они заулыбались. Через минуту вчерашняя неприятная сцена была забыта, словно ее никогда не было, и они беседовали как старые друзья. Даже обменялись крепким рукопожатием над столом.

— Итак, ты теперь, надеюсь, объяснишь мне, — сказал Дон, — что происходит и из-за чего весь сыр-бор? Маркиз позвонил мне на фабрику и передал, что ты будешь меня ожидать здесь, и чтобы никто не знал, куда я отправляюсь, и вообще чтобы я держал язык за зубами. Могу я задать тебе несколько вопросов, Нэнси?

— Можешь.

Он задал их, и она ответила. Потом он заказал поесть, и они продолжили разговор.

— Хорошо, — сказал Дон, после того как Нэнси закончила свои ответы. — А теперь, если можешь, повтори это еще раз вкратце, чтобы оно получше улеглось в моей бедной голове.

Нэнси начала, и видно было: она говорит это и для него, и для себя самой.

— Конечно, все это еще мои предположения, моя теория, но вот представь себе… Пункт первый. Рольф Иган и Пьетро — давние приятели. Какое-то время назад, где-то, скажем, в Северной Африке, они встретили человека по имени Ханс и затеяли вместе с ним некое дельце, довольно секретное… Ты следишь за моими рассуждениями?

Дон кивнул.

— Продолжай. Пока еще я кое-что улавливаю.

— Хорошо. Пункт второй. В результате своих усилий они стали, предположим, обладателями чего-то весьма важного или ценного, что мы условно назовем «трофей». Но, к несчастью, они одновременно влипли в какую-то темную историю, связанную с опасной бандой вымогателей, а может, и убийц, которые захотели этот «трофей» присвоить себе. И во имя этого готовы на все, вплоть до убийства. Согласен, Дон?

Тот пожал плечами.

— Вполне может быть. Не то еще в жизни бывает.

Нэнси внимательно посмотрела на него.

— Теперь ключевой вопрос, — сказала она. — Где этот «трофей»?.. Мое предположение, что тот, кого зовут Ханс, привез его сюда, в Венецию, и члены банды его выследили. Тогда Ханс передал «трофей» Рольфу Игану, а сам постарался уйти в тень и затаиться. Может быть, он понадеялся, что сумеет их как-то сбить со следа. Но из этого ничего не вышло. Гангстеры не покинули Венецию и принялись теперь за Рольфа Игана…

Нэнси перевела дух, а Дон снова кивнул и сказал:

— Другими словами, они стрельнули в него, и бедняга упал в воду и утонул.

— Видимо, так. Но при этом они не получили ответа на свой главный вопрос: где же «трофей»? Тогда они занялись третьим обладателем «трофея» — синьором Пьетро Ринальди. Они…

— Подожди минутку, — перебил, нахмурясь, Дон. — Ведь известно, что за Ринальди требуют большой выкуп. Зачем же тогда…

— Дело в том, — сразу ответила Нэнси, — что хотят, чтобы мы все так думали. Думали, их интересует выкуп… Если мои предположения верны, то истинная причина похищения Ринальди — добиться от него точных сведений о местонахождении «трофея». Выкуп их волнует куда меньше… А возможно, это просто запасной вариант: если ничего не выйдет с «трофеем», они, по крайней мере, станут обладателями кругленькой суммы в долларах, чтобы уж совсем не оказаться в проигрыше.

— Да, понимаю, — задумчиво сказал Дон. — Ты все разложила по полочкам. И все говорит за то, что они смогут выиграть.

— И выиграют, — согласилась Нэнси, — если мы им не помешаем. Маркиз уже почти подготовил сумму, которую те требуют.

— А две твои записки, о которых ты мне говорила, — недоверчиво произнес Дон, — помогут тому, чтобы воспрепятствовать их планам? Что-то я не пойму… Неужели так просто?..

— Это только попытка… Я рискнула вмешаться в создавшуюся ситуацию и попробовала осуществить две вещи. Во-первых, дать понять бандитам, что следует действовать быстрее, потому что полиция уже наступает им на пятки. Во-вторых, убедить их, что, если они выпустят Пьетро, он приведет их прямо к «трофею». Не знаю, конечно, что и как получится…

— Будем надеяться, мисс Шерлок Холмс, — сказал Дон с улыбкой, но без особого энтузиазма. — Итак, что должны делать мы с тобой?

— Мы с тобой отправимся к вечеру на фабрику Фальконе и посмотрим, что там произойдет…

Над лагуной уже сгущались сумерки, когда Нэнси и Дон отправились на моторной лодке к острову Мурано. Лодка была собственностью фабрики, и маркиз дал распоряжение предоставить ее На сегодня в распоряжение Дона. На ней он приплыл с острова в город, на ней они с Нэнси возвращались теперь на остров, уверенные, что, по крайней мере, глаза посторонних не увидят их на рейсовом пароходике.

— Не понимаю до сих пор, — сказал Дон, — как тебе удалось уговорить полицию разрешить нам действовать отдельно от них, по своему усмотрению?

— Я никого не уговаривала. Они понятия не имеют, что мы с тобой отправились сюда. Дон кинул на нее обеспокоенный взгляд.

— А как же? Ты что, шутишь?

Нэнси покачала рыжевато-золотистой головой.

— Нисколько. Я просто объяснила их шефу, каким образом рассчитываю перехитрить похитителей и заставить их освободить Пьетро, но больше не сказала ничего. О том, куда может поехать Пьетро, если его действительно освободят, или куда собираюсь поехать я, — не было ни слова. Полиция, я полагаю, будет начеку в самой Венеции, а здесь…

— А как же здесь?

— Здесь, думаю… может, я не права… их действия были бы слишком заметны. Снайперы, наблюдатели — тут этого не нужно, по-моему… Лучше, если обойдется без стрельбы. Мы с тобой вполне справимся, надеюсь.

«Правильно ли я говорю? Не слишком ли меня заносит?.. — Так подумала Нэнси сразу же после своих слов. — Не чересчур ли полагаюсь на собственные силы? А может, вообще мечтаю побыть с Доном в необычной обстановке, вдвоем?.. Ну, ну, что за глупости! Сейчас не до романтики… Когда на кон поставлены человеческие судьбы… даже жизни…»

Но с некоторым смущением она вдруг поняла, что в ее предположении есть немалая доля правды, и если уж отвечать вполне честно самой себе, то… Впрочем, сейчас не время копаться в собственных ощущениях, решила она и заставила себя оторваться от этих мыслей… Но не от лица Дона, который нравился ей все больше и больше с каждым километром, отделявшим их от Венеции и приближавшим к острову Мурано.