"Я мзду не беру! Мне за державу обидно!" – почему-то Алёша вспомнил знаменитую фразу Верещагина из любимого всеми русскими космонавтами фильма "Белое солнце пустыни". -"Вот и мне обидно. И не только за державу. Обидно за все державы Земли, обидно за всю планету, обидно за всю земную цивилизацию. Которая допустила собственное уничтожение".

– А ты хоть женат, Койот? Как там у вас сейчас с этим?

– Да як у всих. – Койот не любил разговоры на эти темы. – Есть у меня невеста. Ева. Но это и большая проблема.

– Что, не нравишься ты ей? – старшина отряда Хозя Кокос постоянно подшучивал над Койотом, выводя того из себя.

– Да нет. Я же сказал, она невеста моя. Да вот только хотят ее забрать от нас. Отправляют большую партию рабов в центр царства, в семью Липковичей, наших хозяев.

– А… У вас же рабство. Я и забыл. А в чем это проявляется?

– Мы все распределены между нашими хозяевами. Вот мы, к примеру, принадлежим семье Липковичей, которые живут где-то в центре Израиля. Почти вся наша деревня и несколько деревень вокруг – все их рабы. Кроме того, у них есть и иные рабы в других странах. Это нам их наместник здешний говорил, Сэм. Ну, что еще? На каждом из нас стоит клеймо, вот здесь у меня на правом плече надпись, что я принадлежу Липковичам, – Койот закатал рукав и с какой-то даже гордостью демонстрировал всем какие-то непонятные значки, выжженные у него на плече. – У некоторых такое клеймо ставят на лбу. Или на груди. И все мы, и все наши дети принадлежим нашему хозяину. Он имеет право делать с нами все, что пожелает, вплоть до уничтожения. О наказаниях я уже и не говорю. Всё, что мы производим или выращиваем, тоже принадлежит хозяину. Нам он оставляет только то, что нам нужно для выживания. Всё остальное продается и отправляется господину нашему, да будет счастлив он сам и счастливо его израильское царство, – по привычке произнес он какое-то заклинание. – Слава Машыахху и Царю Иудейскому во веки веков!

– А надпись-то, на каком языке? Что-то я не понимаю, что там написано, – это отрядный доктор Сергей-458-й задал вопрос, заинтересованно изучая непонятное клеймо.

– На израильском, на каком-то. Я ведь тоже не знаю. Но Сэм нам говорил, что там написано нечто такое – "Собственность Липковича Евгения, наместника Царя иудейского". И его адрес тамошний написан мелкими буквами.

– Мда… И чего это они снова в рабовладельческий строй упали? А Дед говорил, что они на высоком уровне развития.

– Так и есть, – не выдержал Дед. – Тут иные проблемы. Падение их тамошней израильской цивилизации было не такое значительное, как у нас. Да и Европу они сравнительно быстро покорили, вплоть до наших выжженных мест. Но они всё свое существование стремились именно к рабовладельческому строю, насколько мне рассказывали. Такая у них религия была. Стремились они получить власть над всеми народами планеты, и чтобы при этом у каждого из них было несколько тысяч рабов. Именно рабов из числа неевреев, а не просто слуг. Так что это для них был вопрос принципа, а не только падение уровня их цивилизации.

– Хм… И как это у них всё удалось? Мечтали о власти над всеми народами – и получили эту самую власть. А мы не мечтали о ней – и не получили. А может действительно их вера сильнее? Их вера изначальнее? – это многознающий Сергей-458-й решил спровоцировать Деда на очередную дискуссию о евреях и их нынешнем Царстве. Но Дед на провокации не поддался.

– В следующий раз поговорим. Вот пусть лучше Койот нам расскажет еще что-нибудь о своем житье. А, Койот? Это мне сейчас интереснее.

– Да чего рассказывать? Жизнь как жизнь. Хреновая жизнь. Врагам своим не пожелаю. Рабы они и есть рабы. Прав никаких. Одни издевательства да наказания. Вот и невесту мою хотят отобрать и отправить в Израиль, в центральную усадьбу Липковичей. Служанкой.

– Ну, секс услуги рабынь хорошо оплачиваются, Койот. Так что, может ей там еще и хорошо будет.

– Да… Стой… куда? – послышался какой-то шум, Койота удержали, усмирили и начали успокаивать. Шутник даже извинился, не ожидал он такой реакции. Но Койота понять было можно. В его положении такие шутки были мало приятны.

– Койот! А вот вы, рабы – обрезаны? Вы веры-то каковой? Нашенской, православной, или ихней, иудейской?

– Обрезаны мы все, да. Это точно, – Койоту эти вопросы тоже были малоприятны. – Закон у них такой, что обрезать нас необходимо, а кто нарушит этот закон, то его уничтожают безжалостно. Так что всех рабов обрезают, как и сказано в Торе этой самой ихней. В то же время мы не иудеи. Мы ведь не еврейской крови, а иудеем может быть только настоящий еврей, у которого мать еврейка. По матери у них национальность-то исчисляют.

– Ну, это мы давно знаем, что они придурки. По матери, не по матери, но мы тоже можем. Можем и по матери, а можем и не по матери поматериться, – это Хозя Кокос развлекался от безделия. – А религии у вас теперь никакой нет, что ли? Ведь христианство, поди, запрещено.

– Запрещено, конечно. Преследуют, сволочи. Хотя оно тайно и существует, и явно многие старые праздники мы празднуем. Живучи-то привычки народные. Нас ведь за один день тоже не переделаешь.

– А религия-то, религия-то какая официальная у вас? – настойчиво выпытывал Сергей-458-й. – Религия есть?

– Религия обычная. Холокостная. Веруем в Холокост и в то, что когда-то, еще до Катастрофы, миллионы и миллионы евреев отдали свои жизни для того, чтобы остальные народы жили в счастье и благополучии. И чтобы выжили. Храмы есть во всех селениях специальные. Мы зовем их "холокостниками". Каждую субботу мы не работаем, зато обязаны посещать эти самые "холокостники" и молиться всем этим самым евреям, погибшим в этом самом Холокосте. Святые там есть какие-то специальные. Типа Анны Франк. И других. В общем, я не очень знаю все эти вещи. Не интересуюсь я ими, хотя это и требуют постоянно. Но я дурачком прикидываюсь, и меня не слишком ругают.

– А о православии уже забыли или еще помните?

– Ну, почему забыли? Старики верят в Иисуса Христа, молятся, крестики носят в потайных местах. И книги старые есть. Библия, Евангелие. Мне даже читали что-то оттуда… Но там тоже всё в основном про евреев, да про евреев. Даже надоело мне тогда. Достали они меня уже. Рабовладельцы эти наши.

– А семьи есть? Нормальные? Как и раньше?

– Конечно. Семьи как семьи. Обычные. Живем в семьях, с родителями, со стариками. Только стариков мало. В наших условиях долго люди не живут.

– А детишки в школах обучаются? Как и мы?

– Нет, школ у нас нет для детей. Но где-то есть школы холокостные. Часть детей в маленьком возрасте, после клеймления, забирают куда-то в специальные холокостные школы, обучают там немного читать и писать, а также любить своих хозяев. Но потом их родителям не отдают, а направляют на мелкие должности в другие деревни. Так что родителям такие школы приносят только дополнительные страдания. Хотя, конечно, эти детишки могут в дальнейшем быть небольшими начальниками, служить чиновниками и жить получше остальных рабов. Тут не угадаешь – повезет или не повезет.

– А чем вы занимаетесь в основном дома у себя? Днем? И после работы?

– Да крестьяне мы. Чем же нам заниматься? Хлеб выращиваем да коров. Огороды, опять же. Хозяйство домашнее. Пашем, сеем, рубим, режем. Работы много.

– А свиней? – опять шутник Хозя Кокос полез со своими расспросами. – Со свиньями что делаете?

– Свиней держать нам запрещено. За нарушение всех наказывают. Свиней держат только по личному разрешению еврейского начальства, которое тоже не прочь свининой побаловаться время от времени. Вот Сэм у нас, начальник местный от Липковичей. Он сам тоже не настоящий еврей. Так, переводняк. Мордой похож, а кровью не вышел. Так он свининку-то очень уважает. И у нас многие с его разрешения держат свиней, выращивают, продают. Ну и с Сэмом делятся, конечно. А вообще-то это строго запрещено. Не кошерно потому что. В Израиль отправлять нельзя. За такие шутки могут пришибить и поминай как звали.