(см. картинку).

Однако каково же было его разочарование, когда на следующий день

джентльмен пришел в страшную ярость, крича, что речь шла не о Саре, а

об Анне Кэрроуэй - письмо должно было находиться именно у нее.

Выслушав эту душераздирающую историю, Холмс задал Блэквуду

только один вопрос:

- Скажите, а кто был тот джентльмен, которому вы пытались в

доках сбыть кулон?

- Поверьте, мистер, что это не имеет ни малейшего отношения к

делу. - Казалось, что Блэквуд чего-то страшно испугался. - Я

рассказал вам все, как на духу, и больше мне нечего добавить.

И в самом деле, больше от него добиться ничего не удалось, и мы

направились на квартиру к Анне Кэрроуэй.

Холмс на несколько секунд задержался в прихожей, а мне пришлось

нос к носу столкнуться с пожилой женщиной, вытирающей в комнате пыль.

О том, чтобы осмотреть что-нибудь при ней нечего было и думать, а

уходить она явно не собиралась. Я вопросительно посмотрел на Холмса.

- Странно, - задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с

собой, - во времена моей матери прислуга еще замечала такие вещи.

Женщина бросила на него заинтересованный взгляд, продолжая

убираться. В конце концов она не выдержала:

- Не соблаговолит ли джентльмен пояснить, что он имеет в виду?

- Отчего же, соблаговолит. В прихожей на полу столько земли, что

там вполне можно разводить гладиолусы.

Женщина вспыхнула и пулей выскочила в прихожую. Квартира

оказалась в нашем полном распоряжении. Закрыв дверь, мой друг стал

осматривать ее также подробно, как и гримерную Сары, пытаясь, видимо,

отыскать какие-нибудь свидетельства, которые могли бы объяснить тайну

исчезновения Анны.

В конце концов, его усилия были вознаграждены. Холмс держал в

руках толстую тетрадь, оказавшуюся дневником. Из него мы узнали, что

Анна наняла частных детективов, чтобы расследовать обстоятельства

смерти сестры. Она была уверена, что на убийцу можно будет выйти

через кулон, который он, рано или поздно, попытается продать или

заложить. Кулон же, как оказалось, заключал в себе крайне важное

письмо, от которого зависела вся ее жизнь.

- Ну вот, - удовлетворенно вздохнул Холмс. - А теперь мы

отправляемся к Якобу Фарсингтону, поверенному миссис Анны.

- Но откуда вы узнали об этом? - изумился я.

- Это элементарно, Ватсон, - последовал ответ, который всегда

приводил меня в бешенство. - Надо лишь внимательнее смотреть по

сторонам.

Фарсингтон добавил в мозаику еще несколько деталей. Рассыпавшись

в заверениях, что для него большая честь принимать у себя великого

сыщика, он охотно поделился той небольшой информацией, которая у него

была. Как оказалось, у Анны был сын от лорда Брамвелла, которого ее

вынудили оставить с отцом. Однако теперь обстоятельства изменились:

в последнее время Анна несколько раз упоминала нечто, что должно

было крайне разгневать лорда, но принудить отдать ей ребенка. Не

удивительно, что поверенный был крайне обеспокоен исчезновением своей

клиентки и долго упрашивал Холмса помочь ему найти ее. Впрочем, мне

показалось, что мой друг и так собирался этим заняться.

Теперь у нас был способ заставить Блэквуда говорить. Узнав имя

покупателя кулона, мы отправились по следу. В конце концов, ниточка

привела нас в частное детективное агентство Гарднера. Хозяина не

было, но нам сказали, что кулон будет передан клиенту в полночь в

зоопарке.

Мне давно не приходилось видеть Холмса таким встревоженным. Без

десяти двенадцать по пустынным улицам мы подъехали к зоопарку.

Охранявший вход констебль, долго не хотел впускать нас, и я увидел,

что мой друг, обычно без труда сохраняющий хладнокровие, заметно

нервничает.

Наконец, двери распахнулись, и Холмс бросился бежать по

центральной аллее. Достав на бегу оружие и стараясь не отставать, я

следовал за ним. Услышав недовольное рычание льва, Холмс резко

свернул и остановился. Перед нами лежал труп Гарднера с раскроенным

черепом. Однако было очевидно, что его перенесли сюда лишь после

смерти.

- Лев, - сказал Холмс, но я так и не понял, что он имеет в виду.

Это выяснилось лишь впоследствии, но в результате у нас в руках были

часы, под крышкой которых Холмс обнаружил бумажку с шифром.

Вернувшись в детективное агентство, мы выяснили, что детектив

Мурхед только что был здесь, но получив записку, быстро покинул

контору. Удалось обнаружить и саму бумажку следующего содержания:

"Если вы хотите увидеть Гарднера в живых, срочно отправляйтесь

на станцию Сент-Панкреас и принесите с собой кулон."

И снова вторая гонка за ночь, и снова мы успеваем на несколько

минут позже, чем необходимо. Неизвестный нам человек держит Мурхеда

на прицеле. Холмс бросается вперед, но детектива изо всех сил толкают

под поезд. Преступник схвачен, но несмотря на наши угрозы обвинить

его в убийстве не только агента, но и Гарднера, а также в похищении

Анны Кэрроуэй, добиться от него показаний нам не удается.

Однако Холмс не был бы Холмсом, если бы не догадался к тому

времени, где должен находиться сам кулон, из-за которого уже

пострадало столько людей. И вот заветное письмо у нас в руках. Оно

оказалось подписанным умершим семейным доктором Брамвеллов, Теодором

Смитсоном.

В нем доктор свидетельствует, что уже знакомый нам Пол был на

самом деле сыном Анны, а отнюдь не бездетной леди Брамвелл. Поначалу

Анну взяли к нему нянькой, но потом, по мере того, как ребенок стал

привязываться к ней все больше и больше, уволили, пригрозив крупными

неприятностями, если она посмеет раскрыть тайну.

Мы немедленно направились к Брамвеллам. Лорд принял нас в

кабинете. Он казался подавленным и даже не имеющим сил

сопротивляться. Перед лицом неопровержимых улик мы узнали правду: он

и в самом деле нанял Блэквуда и Ханта (убийцу Мурхэда), чтобы добыть

кулон, а Анна сейчас должна содержаться на квартире Ханта.

После этого признания лорд, пошатываясь, вышел из комнаты. А мы